— Выглядишь так же, как и пять минут назад. Может, тебе еще полчасика перерыва взять? — усмехаюсь я, смотря на его взъерошенные волосы. Даня лишь хмыкает в ответ и открывает передо мной дверь.
Как только мы занимаем свои места, начинается нескончаемая вереница тостов. И каждый из них завершается неизменным: «Горько молодым!»
Мне хочется занести в черный список каждого, кто произнес сегодня эту фразу. Включая родителей. Правда, Дане, похоже, все нравится. Он бы, наверное, приплатил каждому гостю здесь за еще одно: «Горько!» — лишь бы увеличить лимит поцелуев на сегодня.
Я плотно сжимаю губы, Даня же целует меня горячо и самозабвенно. Я кусаю его язык, который нагло пытается пробраться в мой рот, Даня же еще крепче прижимает меня к себе, и в этот раз поцелуй выходит неприлично долгим. Я со всей силы наступаю каблуком Дане на ногу, он только улыбается в ответ и не отводит от меня горящего взгляда.
— Сумасшедший! — шепчу так, чтобы никто не услышал, кроме Кравцова. — Еще раз это сделаешь, и я убью тебя на собственной свадьбе.
— Расслабься, Мил, — качает он головой. — Ты можешь хоть раз в жизни отключить режим колючки и просто плыть по течению, наслаждаясь моментом? — внезапно серьезно спрашивает он и заглядывает в мои глаза.
Я открываю рот, но не могу ответить. Слишком близко сейчас Даня, а еще слишком много мы целовались сегодня. Словно тем самым перешли черту дозволенного. Хотя о чем это я говорю? Черту дозволенного мы перешли два месяца назад, когда сделали ребёнка.
— Кстати, шампанское на нашем столе безалкогольное, так что можешь пить, пока не лопнешь, — бодро произносит он, наполняя мой бокал, и отводит взгляд в сторону.
— Спасибо, — вырывается удивленное. Забота Дани настораживает меня, а еще немного подкупает. — А где твои родители? Почему их нет на свадьбе? — интересуюсь я, скользя взглядом по залу.
Даня медлит, но все же отвечает:
— Они умерли.
— Ой, прости, я не знала. — Резко поворачиваю голову в его сторону и смотрю на него внимательно. Даня грустно улыбается мне в ответ.
— Ничего, это давно случилось.
Мне хочется спросить, как давно, но я не решаюсь. Гадаю: после окончания школы, до того, как он перевёлся к нам, или же во время учебы? Силюсь вспомнить, были ли какие-то изменения в поведении Дани, и прихожу к выводу, что, скорее всего, его родителей на стало уже после того, как наши дороги разошлись.
Ему все ещё больно об этом говорить, я вижу это по тому, как резко исчез из глаз озорной огонёк и с какой силой он сжимает пальцами бокал. Кстати, весь вечер он пьет вместе со мной безалкогольное шампанское. То ли из чувства солидарности, то ли потому, что после вчерашнего его мутит даже от одного запаха алкоголя.
Когда нам выпадает честь открыть вечер первым танцем, я вновь начинаю волноваться. Мы ни разу не репетировали с Даней, мало того — я напрочь забыла выбрать песню и передать ее диджею.
Но сегодня все идет идеально. Даже слишком. Так не бывает. Всегда же что-то должно пойти не так. Но вот мы с Даней кружим в медленном танце посреди зала, а вокруг нас букеты из искр, которые поднимаются с пола, фейерверк безупречно вписывается в общую картину.
Мои ладони на плечах Дани, его — на моей пояснице. Он прижимает меня к себе, я чувствую жар его тела, его дыхание. А взгляд у него такой, что прожигает душу изнутри. Мне становится тяжело дышать, я забываю обо всех тех людях, которые находятся вокруг нас, и понимаю, что нужно бежать. Прочь от мужчины, который с сегодняшнего дня стал моим мужем, и от этого места. Все это так неправильно. Вместо того чтобы плавиться в его объятиях, я должна ненавидеть его, ведь он разрушил мою жизнь, заставил выйти за него замуж. Из-за него я обманываю близких и родных…
На последних аккордах мелодии губы Дани находят мои. Этот его поцелуй медленный, томительный, нежный и неспешный. Словно он боится спугнуть меня. По моей коже проходят мурашки. Непривычное чувство заполняет меня изнутри. А потом мелодия резко меняется на быструю, все вокруг приходит в движение и нас уносит в разные стороны.
Я безумно устаю за вечер, поэтому, когда наконец-то доходит время до салюта, я радуюсь, потому что это должно поставить финальную точку в этом дне.
— Ты завтра во сколько улетаешь? — К нам подходит Давид, мои же брови взлетают от удивления. В смысле Даня улетает? Почему мне не сказал?
— В обед. Я оставлю тебе ключи от дома, отвезешь туда Милу. Поможешь перевезти вещи?
— Без проблем, у меня еще неделя отпуска, хоть будет чем заняться. А может, лучше с тобой рвануть? — Смотрит на него прищуренным взглядом, но Даня лишь отмахивается. У меня создается ощущение, что он хочет как можно быстрее уйти от этой темы.
— Ты не можешь перенести поездку? — встреваю я в разговор.
— Мне казалось, ты должна быть счастлива, что я не буду мозолить тебе глаза. Я ведь насильно заставил тебя выйти за меня замуж, — качает он головой, и я понимаю, что Давид прекрасно знает о наших настоящих взаимоотношениях с Кравцовым. Потому что при нем Даня говорит в открытую.
— Мне не хочется, чтобы пошли слухи о том, что я за ночь довела мужа так, что он от меня сбежал, — горделиво вскидываю голову, на что мужчины громко смеются и переглядываются странными взглядами.
— Ну и где наш фейерверк? — вглядывается в темноту Даня, а потом притягивает меня к себе, согревая своим телом.
— Пойду погляжу, что там Серый копошится. Ничего ему доверить нельзя. — Давид быстрым шагом отходит от нас и растворяется в тишине.
А потом раздается хлопок. Громкий и оглушающий. Я вскрикиваю и подпрыгиваю на месте. Со стороны слышатся пугливые вскрики[n5] девочек, и начинается хаос, так как, видимо, Сережа что-то неправильно сделал и вместо того, чтобы выстрелы украсили небо горящими цветами, они летят в сторону гостей.
— Твою мать, Серый, откуда у тебя руки растут? — орет Даня, прикрывая меня собой, а меня раздирает смех.
Все гости спешат укрыться в ресторане, а я стою посреди двора, крепко обнимаю Кравцова и смеюсь так, что начинает болеть живот.
— Ну вот, а я уж подумала, что все как-то слишком идеально. Вот это мне больше нравится. Сережа, жги вторую! — ору я, все так же хохоча, и на лице Даниила тоже появляется улыбка.
— Пиротехники недоделанные, завтра утром выпишу всем по подзатыльнику. Пойдем, Мил, думаю, нам уже можно исчезнуть, никто не заметит. Ты выглядишь уставшей.
— Единственный, кто выглядит уставшим, это ты, Кравцов! А я жажду продолжения веселья. — Бью его локтем, а сама послушно следую за ним на второй этаж, где расположены номера.
Когда дверь за нашими спинами закрывается, а Даня поворачивает защелку, улыбка с моего лица резко слетает и я начинаю нервничать.
— Ты что, здесь собираешься провести ночь? — интересуюсь я, а сама подхожу к окну, лишь бы подальше от Дани.
Почему-то от одной мысли, что мы оказались с ним в комнате с одной кроватью, все тело бросает в жар. Не понимаю, почему реагирую именно так, ведь это же Даня! Хотя нет, понимаю: его поцелуи весь вечер были далеко не целомудренными, и я боюсь того, что может последовать за ними. Потому что не ручаюсь за своё поведение этой ночью.
— Мне кажется, это будет странно, если мы проведем первую брачную ночь в разных номерах, — пожимает плечами Кравцов и берет с тумбочки пульт от телевизора. Ведёт себя расслабленно, никакого внимания на меня не обращает. Хорошо ему. — Кто первый в душ?
— Иди ты, я там надолго пропаду, — выдавливаю из себя улыбку.
— Или, может, потрем друг другу спинки? — подмигивает Даня, а я закатываю глаза в ответ, давая понять, что думаю о его предложении.
Даня исчезает за дверью, я же снимаю туфли и прямо в платье заваливаюсь на кровать. Как же я устала. Подношу правую руку к лицу и рассматриваю обручальное кольцо. Все же у Дани есть вкус. Мне нравится. Усыпанное мелкими камнями по ободку, аккуратное, но и в то же время броское.
