Нет, он не хотел всё портить. Он хотел наоборот.
Хотел сделать ей предложение в одном из самых романтичных мест Нью-Йорка — на смотровой площадке знаменитого небоскрёба Эмпайр-стейт-билдинг. Купил кольцо. Заказал ресторан. Подумал о прогулке в карете по Центральному парку.
Но так сложилось, что, минуя всё остальное, они оказались в ресторане.
И прежде чем спросить: «Выйдешь за меня?», Сава посчитал, что обязан рассказать о себе всю правду.
— Крис, прежде чем я это сделаю, — положил он на стол коробочку с кольцом. — Я хотел бы тебе кое в чём признаться. Потому что может так случиться, и я уверен, что так оно и будет, что однажды правда выплывет наружу и тогда ты будешь беззащитна перед ней.
Он никогда этого не говорил. Никому и никогда не рассказывал. Знали только его родители и Кира. Но он посчитал, что девушка, которую он хочет назвать своей женой, должна знать о нём такие вещи, что могут разрушить и его и её жизнь.
Он сказал, что убил человека. И как это было.
И её реакция его ошеломила.
У неё случилась истерика. Она рыдала, она обвиняла его в бездушии, она заявила, что он не имел права так с ней поступать. Три года. Три чёртовых года она спала с лжецом и убийцей. И никакие обстоятельства не могли смягчить для неё то, что он сделал.
Она швырнула ему в лицо кольцо и ушла.
Не отвечала на звонки, не открывала дверь. Её соседка по квартире сказала, что она уехала, но Сава всё же оставил Крис кольцо и письмо, где объяснял всё, что не успел и не смог ей сказать.
Он второй раз проходил все семь кругов ада.
Первый раз они закончились тем, что Кира потребовала развода.
Глава 52
— Прости, — так же рыдала она, не глядя ему в глаза. — Я не могу. Каждый раз, когда ты ко мне прикасаешься, я вижу, чувствую всё, что тогда пережила. Вижу его бьющее в предсмертных судорогах тело. Чувствую жуткий запах крови. Вижу остекленевший взгляд. Прости, я хочу развестись. И я хочу уехать. Сначала на время, а потом как получится. Мне невыносимо думать, что он мёртв, а ты жив, — сказала она напоследок. — Невыносимо знать, что тебе даже ничего за это не будет. Но вы же Линдберги! Вы Демидовы! Вам всё можно.
Так он узнал, что его родители решили замять скандал.
Они заплатили всем, кому смогли. Подняли все свои связи. Договорились со всеми: с прессой, правосудием, родственниками погибшего парня, своей совестью. Мама была настроена даже взять вину на себя, если бы делу дали ход, и угрожала, что не переживёт, если Саву посадят.
В итоге дело действительно замяли, выставив как самоубийство. Сава не пошёл родителям наперекор, но с тех пор с ними не разговаривал и не общался.
А Кристин… Кристин вернулась, они поговорили, не приняв никакого решения что же им делать дальше. Но тут Саве неожиданно предложили работу. И он решил: значит так тому и быть. Они расстались. Друзьями. И он уехал…
На экран вылетело сообщение, что анализ завершён.
Сава тряхнул головой и попытался сосредоточиться.
И у него даже получилось.
Магический танец цифр. Кардиограммы графиков. Головокружение диаграмм.
Вчера, когда Алекс за столом рассказывал про свои поездки, Саве пришла в голову мысль привязать покупки «Империал-Недвижимости» к географии и взглянуть на работу компании ещё под таким углом.
График взмыл ввысь четырьмя неожиданными пиками. Но Сава не успел разобраться…
Она влетела в кабинет.
Весенним ливнем. Летней грозой. Осеннем ветром.
Ознобом. Дрожью. Жаром по позвоночнику.
И всё, что он успел — просто встать ей навстречу.
А потом её руки крепко его обняли. Она ткнулась в его грудь:
— Я соскучилась.
Сава замер, понимая, что сквозь стеклянные стены его кабинета на них сейчас смотрят все. Александр Юрьевич даже привстал в своём кресле. И одна из девчонок с кофе в руках налетела на другую.
— Он знает, — сказал Сава, когда Эвита подняла к нему лицо. — Твой отец знает, что мы не пара. Всё это ни к чему.
— Дурак, — покачала она головой и разжала руки.
И только в это мгновенье он понял какой.
Но уже было поздно. Эвита развернулась, вышла из кабинета и направилась прямиком к отцу.
Глава 53
Сава не слышал о чём они говорили.
Какое-то время видел: то Эвита размахивает руками, расхаживая по кабинету, то она сидит, раскачиваясь, в отцовском рабочем кресле, а он, наоборот, что-то ей объясняет, нависая над столом. Но пялиться всё время было неловко, да и Астахов в итоге наглухо закрыл жалюзи. Поэтому, когда Сава уходил, закончив работу, даже не мог точно сказать: есть ли кто ещё в кабинете или он давно пуст.
Хотя «закончив работу» звучит неправильно. Он просто покинул своё рабочее место, но анализ, что он начал, дал такие неожиданные результаты, что, перекусив на ходу купленным недалеко от дома гамбургером, и, приняв душ, он подключил ноутбук к розетке и устроился на кровати, чтобы продолжить.
И всё ещё был там, в цифрах и графиках, когда зазвонил телефон.
Крис перезванивала.
— Мне показалось, ты что-то хотел мне сказать, но так и не сказал, — после очередной пары дежурных фраз, вдруг выдохнула она.
— Знаешь, я подумал, — Сава набрал воздуха в грудь, — ты была права, — резко выдохнул он. — Я поступил неправильно. И не важно, что сделали или не сделали мои родители, важно, что сделал и не сделал я. В общем, я решил: раз уж я здесь — самое время всё исправить. Я хочу пойти в полицию и во всём признаться.
Повисла пугающая тишина.
— Крис? — переспросил Сава, не понимая, она молчит или прервалась связь.
— Я здесь, — отозвалась она. — Просто не знаю, что тебе сказать. Я много думала в последнее время…
— О чём? — слышал Сава её сомненья.
— О том, что ты рассказал. Вообще. О нас. И…
— И?..
— И тут ты позвонил. И сказал, что хочешь услышать мой голос… Ты правда хотел меня слышать? Или звонил просто посоветоваться?
— Я скучал, — не нашёлся Сава что ещё ответить.
И он мог бы добавить тысячу оттенков, к этому простому «я скучал».
Скучал по их любимому кафе на углу Jane и W4 street, по мокрому носу её бульдожки, по милому акценту, с каким она говорила на русском, по её детским вопросам, вроде «почему половинка сэндвича стоит дороже, чем сэндвич целиком», и странным решениям, когда всё равно она покупала две половинки — всё это было бы правдой, но… сегодня Сава уже попал впросак с этим «скучал» и почему-то был уверен, что Кристин хочет слышать совсем не это, а то, чего он уже не может ей сказать. То, чего он больше не чувствовал.
Вернее, чувствовал, но уже не к ней. Поэтому ничего не добавил.
— Я тоже, — ответила она и, судя по голосу, улыбнулась.
Повисла пауза. Для Савы неловкая.
Но тут в дверь позвонили.
Он вздрогнул, не понимая, что это за звук. И только когда пронзительная трель прозвучала повторно, опомнился:
— Прости. Крис, ко мне… пришли.
— Да, да, конечно, — заторопилась она. — Люблю тебя, — и повесила трубку.
Он даже не успел осознать её "люблю". И не успел ответить.
Так с телефоном в руках и распахнул входную дверь.
— Эвита? — отступил он, пропуская её в квартиру.
Глава 54
— Мне кажется, нам надо поговорить, — сняла она возле двери обувь, немилосердно наступая на задники кроссовок.
Ещё одна чисто наша привычка: разуваться у порога. И, пожалуй, единственная, из-за которой они ссорились с Кристин: ему не нравилось, что она не разувается и даже на кровать ложится в обуви, ей — что он разувается и в тапочках выглядит глупо. Единственное, к чему они пришли: Сава больше не носил тапочки и ходил по дому босиком.
На свои голые ступни под тонкими спортивными штанами он и смотрел, когда Эвита решительно прошла мимо него и, сняв, бросила на кресло куртку.
