— Это Ваша первая беременность?
Я моргнула.
— Да, мэм.
— Запланированная?
Это действительно необходимый вопрос?
— Нет, — честно ответила я.
Медсестра посмотрела на меня и улыбнулась.
— Извините, стандартные вопросы.
Зачем?
— Все в порядке.
Медсестра кивнула и снова посмотрела на розовую папку.
— Известны ли какие-либо аллергии на лекарства или пищу?
Я покачала головой.
— Нет.
Затем она продолжила задавать кучу вопросов об истории болезни моей семьи и обо мне. Я замерла, когда она спросила, были ли когда-нибудь осложнения во время беременности у женщин в моей семье.
— Не во время беременности, но моя мама умерла, когда рожала моего брата. Она потеряла много крови и не получила вовремя переливание.
— Сочувствую Вашей потере.
Я сглотнула.
— Спасибо.
Через мгновение медсестра снова перешла к вопросам, которые ей нужно было задать, и я была благодарна, потому что мне действительно не хотелось думать о том, что моя мать умерла во время родов, когда я была в отделении неотложной помощи из-за беременности, о которой я только что узнала.
— Когда у Вас была последняя менструация?
— Не могу вспомнить, — честно ответила я. — Это происходило нерегулярно, так что я никогда не умела следить за графиком.
Медсестра кивнула и записала то, что я ответила.
— У Вас есть дата возможного зачатия?
Я проворчала:
— Да, первое апреля.
— Первое апреля… Вы уверены? — спросила медсестра, не уверенная, лгу я или нет.
— Абсолютно уверена, — ответила я.
Как будто я могла забыть день, когда я погрузилась в глупость или день, когда я позволила глупости погрузиться в меня… три раза.
Кила фыркнула у меня за спиной.
— Наверняка, Вы уже сделали тест, но я должна спросить, сделали Вы его или нет.
Я кивнула.
— Да, сделала один сегодня. Один из тех цифровых тестов; там говорилось, что я на больше, чем третьей неделе беременности.
Медсестра записала это.
— Мне нужно, чтобы Вы зашли в ванную за дверью позади Вас и помочились в эту баночку, — она поставила маленькую прозрачную баночку с серебряной крышкой на стол передо мной, — а затем принесли ее мне.
Я сделала, как просила медсестра: помочилась в баночку, завернула ее в салфетку и вернулась на свое место.
— Вот, держите, — сказала я и протянула ей завернутую в салфетку банку.
Медсестра надела латексные перчатки, взяла банку и встала со своего места. Она прошла в левый угол комнаты, сложила в лоток мою салфетку и сняла крышку с банки. Окунула маленькую палочку в банку и вытащила ее обратно. Кончик палочки был ярко-розовым.
— Да, Вы беременна, — сказала медсестра и усмехнулась сама себе.
Мне хотелось улыбнуться ей, но я была так напугана, что ничего не смогла сделать, кроме как уставиться на нее. К счастью, медсестра, казалось, не заметила моего беспокойства и жестом указала мне на больничную койку рядом с ней.
— Поскольку дата Вашего зачатия более нескольких недель назад, мне не нужно проводить УЗИ влагалища. Если Вы ляжете на кушетку и поднимите футболку, я проверю и посмотрю, как чувствует себя ребенок, используя прибор на Вашем животе.
О, черт.
— Хорошо, — прошептала я.
Я сделала все, что сказала медсестра. Легла на больничную кушетку, задрала футболку, пока не показался мой голый живот, и стала ждать. Медсестра подошла ко мне ближе и посмотрела на меня сверху вниз.
— Вы можете расстегнуть свои джинсы и немного стянуть их вместе с нижним бельем? — спросила она. — Сейчас ребенок находится очень низко.
Я начала потеть.
— Конечно.
И снова я сделала, как она просила. Расстегнула джинсы и немного стянула их вниз вместе с нижним бельем.
— Этого достаточно? — спросила я.
— Да, идеально.
Я посмотрела налево, Кила села на свободный стул, который стоял рядом.
— Ты в порядке, босс? — спросила она, улыбаясь.
Она выглядела такой счастливой.
Я покачала головой.
— Мне так страшно.
— Все будет хорошо, вот увидишь.
Я кивнула и оглянулась на медсестру, когда она прочистила горло.
— Я собираюсь выдавить немного геля Вам на нижнюю часть живота и использовать этот прибор. — Она подняла устройство, похожее на микрофон. — Мы посмотрим на Вашего ребенка. Хорошо?
Хорошо.
Я кивнула, ничего не ответив. Боялась, что меня снова вырвет, если я открою рот и заговорю.
— Будет немного прохладно, — сказала медсестра и выдавила гель.
Я вздрогнула, когда он коснулся моей кожи.
— Дерьмо.
Кила и медсестра рассмеялись.
— Он на самом деле холодный, — пробормотала я Киле, которая все еще смеялась надо мной.
— Хорошо, давайте найдем малыша, — прощебетала медсестра, положила прибор поверх геля и начала вращать его.
Она придвинула монитор поближе к нам и уставилась на экран, перемещая прибор. Я тоже уставилась на экран, но все, что видела, было черным, белым и немного серым. Все выглядело, как дерьмовый прием сигнала у телевизора.
Я думала, что медсестре потребуется некоторое время, чтобы найти хоть что-то, но меньше, чем через минуту я услышала, как из ее рта вырвалось легкое чириканье. Я посмотрела на медсестру и увидела ее улыбку.
— Этот малыш прятался от меня, — размышляя, произнесла она и начала снимать, как я подумала, параметры ребенка. Хотя точно сказать не могу, потому что все еще не вижу ничего, кроме размытого экрана.
— Ты что-то видишь? — спросила я Килу.
Она молчала, уставившись на экран, поэтому я снова посмотрела на медсестру.
— Ничего не вижу.
Медсестра улыбнулась и указала на экран.
— Видите этот маленький шарик в форме фасолинки прямо здесь?
— Дорогая, это он. Это твой ребенок. Один ребенок.
Это он?
Я широко раскрыла глаза.
— Неужели?
Я прищурилась и ахнула, когда медсестра увеличила изображение.
— Вижу! — прошептала я.
Я могла видеть своего ребенка; маленькая фигурка, до того, как ее увеличили, выглядела как маленькая фасолинка, но теперь это определенно был ребенок.
Медсестра указала на экран.
— Это голова; маленькие выпуклости — это руки и ноги. Все еще довольно маленький, но прекрасно формирующийся.
— В самом деле? Значит, все в порядке? — спросила я, затаив дыхание.
— Из того, что я вижу, все развивается идеально.
Меня накрыло полное облегчение.
Спасибо тебе, ма.
Затем медсестра увеличила изображение на экране, и я замерла, когда увидела небольшое трепетание в центре ребенка.
— Мерцание здесь — это сердцебиение Вашего ребенка. — Медсестра улыбнулась, наклонилась к аппарату и повернула ручку. Громкий и быстрый стук наполнил комнату. — А это звук сердцебиения Вашего ребенка. Оно хорошее и сильное.
Я почувствовала, как Кила сжала мою руку.
— Эйдин, — прошептала она.
Я проглотила комок в горле и подавила слезы, которые внезапно захотели вырваться наружу.
— Знаю.
— По измеренным параметрам, ребенок на двенадцатой неделе, ожидаемый срок родов — первое января.
Я широко раскрыла глаза.
— Первое января?
Медсестра кивнула.
— Боже мой, — прошептала я и обеими руками прикрыла рот.
Кила схватила меня за руку и улыбнулась вместе со мной. Ее глаза наполнились слезами.
— Эта дата что-то значит для Вас? — с любопытством спросила медсестра.
Я кивнула.
— Это день рождения моей мамы.
Медсестра улыбнулась.
— Это явный признак того, что она присматривает за Вами. Это прекрасно.
Я широко улыбнулась, когда гордость наполнила меня.
— Большое Вам спасибо.
— Это доставляет мне удовольствие. Я распечатаю несколько фотографий, чтобы Вы могли показать их семье и друзьям. — Она положила мне на живот салфетку и сказала: — Теперь можете вытереть гель.
Я так и сделала. Вытерла холодный гель, сложила салфетку и повторила это действие до тех пор, пока моя нижняя часть живота не стала сухой и чистой. Я отдала салфетку Киле, которая кинула ее в мусорное ведро. Снова натянула джинсы, застегнула их и встала с кровати.
