Раньше Зоя никогда не встречалась с этой высокой сухопарой старой девой, для которой жизнь в Париже была нескончаемой цепью мучений. Она ненавидела детей — за то, что приходилось учить их английскому, презирала и стыдилась отца — потому что он водил такси, чтобы заработать на кусок хлеба… Зоя, впрочем, не замечала ее недовольства: глаза ее горели, щеки разрумянились, рыжие пряди растрепались и языками пламени вились по плечам. Пережитое волнение, сбывшаяся мечта, пришедший успех делали ее в этот вечер настоящей красавицей.
— Но, должно быть, вы очень утомлены, — продолжал Марковский, осушив свой бокал.
— Нет, нисколько, — ответила Зоя, балетным прыжком оказываясь на середине комнаты. Ей еще хотелось танцевать, каждая жилка ее тела еще трепетала.
Спектакль оказался в точности таким, как она мечтала когда-то, и даже превзошел самые смелые ее ожидания. — Ни капельки! — повторила она и выпила еще шампанского, хотя Елена, дочь князя, посмотрела на нее с явным осуждением. Зое хотелось веселиться всю ночь и рассказать им все закулисные истории: ей надо было выговориться.
— Это было волшебно, — сказал князь.
Зое льстили слова этого сдержанного, серьезного и немолодого человека: чем-то он неуловимо напоминал ей отца… Как бы ей хотелось, чтобы отец видел ее сегодняшний успех!.. Конечно, он негодовал бы, но тайно, в самой глубине души, гордился бы ею… И Николай тоже… Со слезами на глазах она поставила бокал на стол и подошла к открытому в сад окну. «Как вы прелестны сегодня», — услышала она шепот князя, повернула к нему голову, и он заметил ее слезы. Его неодолимо влекло к ней, к ее сильному, гибкому юному телу, и, должно быть, желание отразилось в его глазах, потому что Зоя отступила на шаг. Князь был старше отца, и ее неприятно поразило изменившееся выражение его лица.
— Благодарю вас, — спокойно ответила она, испытывая внезапную грусть: в каком тупике они все оказались, как жаждут любви, которая, быть может, хотя бы отдаленно напомнит им навсегда исчезнувший мир!.. В Петербурге он мог бы и не заметить ее или не обратить особенного внимания, но здесь… здесь оба они принадлежали прошлому, цеплялись за него.
И для Марковского Зоя была не просто хорошенькой девушкой, а частью былого, способом воплотить его в настоящее. Обо всем этом ей хотелось сказать Елене, чопорно и сухо простившейся с нею.
Раздеваясь и ожидая, когда вернется из ванной комнаты бабушка, она опять задумалась о князе.
— Как мило, что князь Владимир принес шампанского, — сказала Евгения Петровна, причесываясь на ночь. В полутьме лицо ее казалось совсем молодым и таким же прекрасным, как много лет назад. Глаза их встретились в зеркале. Интересно, заметила ли бабушка те явные и не очень скромные знаки внимания, которые оказывал ей князь, задерживая ее руку в своей, слишком нежно целуя ее при прощании?
— Эта Елена всегда такая печальная? — спросила Зоя.
— Мне помнится, она и в детстве была угрюмой девочкой — этакой букой, — кивнула бабушка, кладя на подзеркальник щетку. — Братья были много интересней, походили на Владимира, особенно старший, тот, кто сватался к Татьяне. Владимир тоже очень хорош собой, как по-твоему?
Зоя отвернулась, но сейчас же вновь прямо взглянула на Евгению Петровну:
— Мне кажется, бабушка, я ему… нравлюсь, слишком нравлюсь.
— Как прикажешь тебя понимать? — нахмурилась бабушка.
— Я хочу сказать, — Зоя совсем по-детски залилась краской, — он… он брал меня за руку… А может быть, все это глупости… и просто мне показалось…
— Ты красива, Зоя, и, наверно, пробудила в его душе какие-то воспоминания… Знаешь, они с Константином в юности были очень близки, а он был сильно увлечен твоей мамой… Не принимай это слишком всерьез. Он так внимателен к нам. С его стороны было очень любезно зайти поздравить тебя с дебютом. Он просто хорошо воспитан, дитя мое, и учтив.
— Возможно, — ответила Зоя, явно не желая продолжать этот разговор.
Они погасили свет и легли на кровать — слишком узкую для двоих. Лежа в темноте, Зоя слышала, как храпит за стеной Федор, и, вспоминая о волшебном дне, прожитом ею, стала погружаться в сон.
Однако уже на следующее утро ей пришлось убедиться, что дело было не в учтивости князя Марковского. Когда она, спеша на репетицию, сбежала по лестнице, он ждал ее внизу.
— Вы позволите вас подвезти? — спросил он, протягивая удивленной его появлением Зое цветы.
— Нет, не стоит… мне не хочется вас затруднять… — Зое хотелось пробежаться до театра, под взглядом князя она чувствовала себя неловко. — Спасибо.
Я пойду пешком.
Погода была прекрасная, Зоя радовалась, что опять будет репетировать с дягилевской труппой, и ей ни с кем не хотелось делить эту радость — и уж меньше всего с красивым седовласым князем, галантно протягивавшим ей розы, белые розы. От этого ей стало грустно — весной Маша всегда дарила ей такие. Но он этого, разумеется, знать не мог. Он и вообще ничего не знал о ней — он ведь дружил с ее родителями. Она вдруг заметила, что пиджак его заштопан, а воротник сорочки сильно потерт, и почему-то сильно огорчилась. Да, как и все остальные, князь бросил в России все, а унес ноги, немного бриллиантов и ту самую икону, которую подарил им.
— Вы заглянете к бабушке? Она будет вам очень рада, — любезно сказала Зоя, но Марковский посмотрел на нее с обидой:
— Вы, стало быть, записываете меня в друзья к Евгении Петровне? — Зоя не произнесла «да», но слово это подразумевалось. — Вы, Зоя Константиновна, верно, считаете меня древним старцем?
— Я?.. Нет… Ну что вы… — залепетала Зоя. — Простите… Я опаздываю…
— Вот я и предлагаю вас подвезти, а дорогой поговорим.
Зоя заколебалась, но времени у нее и впрямь оставалось в обрез. Князь распахнул перед нею дверцу, Зоя забралась на переднее сиденье, положив рядом белые розы. Как это мило с его стороны, хотя такой букет стоит порядочных денег… Немудрено, что Елена сердится…
— Как поживает ваша дочь? — спросила она, избегая его взгляда. — Вчера вечером мне показалось, что она грустит.
— Ей плохо здесь, — вздохнул Марковский. — Да и кому из нас хорошо? Перемены произошли столь разительные и внезапные, что никто не успел подготовиться… — Произнеся эти слова, он вдруг свободной рукой дотронулся до руки Зои:
— Дорогая моя, как вы считаете: я слишком стар для вас?
Зоя осторожно выпростала руку из-под его ладони.
— Вы были другом моего отца, — прерывающимся голосом сказала она, печально взглянув на князя. — Нам всем здесь очень трудно, мы все цепляемся за свое прошлое, за прежнюю жизнь, которой больше нет…
Думаю, я для вас — всего лишь часть этой жизни…
