Лучший друг мужа - Агата Лав

Диалог приходит к финалу, а я слепым взглядом смотрю последнюю строчку. “До завтра”. А что завтра? То же самое?

Я вздрагиваю всем телом от звонка видеофона. Разбиваю бокал об мраморную столешницу и умудряюсь даже порезаться.

– Сейчас, – выдыхаю я, устав от монотонной мелодии звонка.

Я растираю выступившую капельку крови между пальцами и иду к экрану. И там Кирилл. Я смотрю на часы и понимаю, что накопилось семь часов без него. Это много? Мало?

– Да? – я отвечаю ему по динамику.

– Откроешь?

– Кирилл…

– Я заночую под дверью.

– Это шантаж?

– Он самый. Я замерзну и умру. И это будет на твоей совести.

– Март на дворе.

– Вот черт! … Мира, я уйду, если прогонишь в глаза, – добавляет он серьезным тоном и нетерпеливо постукивает пальцем по пластиковому коробу рядом с камерой.

Шлюха. Шлюха.

Я нажимаю кнопку, открывая калитку. И смотрю на часы, мне даже интересно, выставил ли Вадим за нашим… моим, он же отдал его мне, домом наблюдение и сколько ждать последствий. Да и плевать!

Я не запирала входную дверь и не иду встречать Кирилла, оставаясь в гостиной. И вдруг понимаю, что стою в том же месте, где он зажимал меня, наталкивая на столешницу и удерживая мои руки. Он него пахло мужской силой и настоящим желанием, я чувствовала жар его сильного тела и чувствовала, как оно передается мне. Перетекает.

– У тебя темно, – замечает Кирилл с улыбкой и тянется к клавише, зажигая верхний свет, который бьет по глазам жесткой волной. – Или ну его?

Он не дожидается ответа и щелкает клавишу вновь. Вновь остается лишь приглушенная подсветка по периметру потолка.

– Тебе негде ночевать?

– Не с кем, – поправляет Кирилл и делает шаг навстречу. – А тебе?

– С места в карьер.

– Ты сама задала такой вопрос, – он усмехается и опускается взглядом ниже, тягуче и плавно скользит по легкой ткани, под которой нет ничего. – Я подумал, ты провоцируешь.

– Оно стоит того?

– Что именно?

– Вадим всегда сперва предлагает деньги, а потом решает силой.

– Оно стоит того, – он произносит слова с мужской уверенностью и подходит вплотную. – Черт, ты опять порезалась.

Кирилл замечает вновь выступившую красную капельку и мягко ловит мою ладонь.

– Опять из-за меня? – он зажигает заговорщическую улыбочку с хитрыми искорками. – Да, малышка?

Малышка.

– Тебя здесь не было.

– Но у женщин трясутся руки, когда они фантазируют.

Я качаю головой, хотя не могу удержать легкую улыбку, которая реагирует на его настроение. От него буквально исходит умиротворяющее спокойствие, за которым стоит обещание удивительной нежности.

– Думала обо мне? – спрашивает Кирилл.

Он подносит мои пальцы к своему лицу, а сам неотрывно смотрит в глаза. Я позволяю, и он проводит влажным языком, медленно облизывая свежую ранку. В его глазах загорается огонек блаженства, словно он так долго об этом мечтал. А его дыхание тем временем ранит мою кожу по-настоящему, горячие волны уходят ниже и ниже, растекаясь по всему телу и рождая уже другие волны внутри меня.

Он уже заполняет меня.

– Когда бы? – я усмехаюсь и забираю ладонь. – Ты постоянно рядом.

– Мне уехать?

– Тебе следует. Вадим следит за мной, так что…, – я пожимаю плечами, не договаривая очевидное.

– Я не боюсь его.

– Ты идиот.

– Отгадай почему? – он закусывает нижнюю губу и намекает на то, что отключает мозги сильнее всего. – Я еще на паспортном контроле почувствовал, что будет туго. Ты стала слишком близко.

Он умеет говорить. Умеет выбирать интонации. И смотреть пьяным от предвкушения взглядом.

А шлюхи любят, когда на них так смотрят.

У Кирилла есть одна особенность, которая мне кажется то ли прекрасной, то ли отвратительной. Он умеет чувствовать, остро и насыщенно, но ему все равно мало. Он хочет еще глубже и еще сильней, будто не знает, что такое стоп. Так дети, увлекшись, ломают самые любимые игрушки. Кирилл же боится хоть секунду прожить пресно.

Как остальные.

Он завязывает со словесной прелюдией и заводит руку мне за спину, медленно скользя по мраморной столешнице. Думаю, он видит, что я расслаблена алкоголем, и совершенно точно видит, как натянулась ткань легкого халата. Я неотрывно смотрю на его изящные и одновременно крепкие кисти и завожусь. Позволяю себе, чувствуя, как сгущается туман в голове. Так что шелковая ткань не может скрыть, как напряглась и пошло заострилась моя грудь. Соски наливаются тугой силой и невесомое касание шелка уже кажется дразнящим. Покалывающим… Я чувствую, как внутри меня натягивается сладкая струна, сильней с каждой секундой, а вокруг становится всё больше его дыхания. Кирилл приближается вплотную и я начинаю дышать его горячими выдохами. И они пьянят уже по-настоящему.

– Тебе жарко? – спрашивает он и раскатывает язык во рту так, словно перекатывает леденец. – На тебе много одежды.

Я вижу, что он делает. Я знаю его очень давно, чтобы не видеть хотя бы первые его любимые ходы. Это потом взгляд плывет, но первые мгновения я заучила наизусть. Кирилл пока сковывает руки, хотя чертовски хочет дотронуться до меня. Приласкать, сдавить, смять… Он мягко улыбается и смотрит прямо в глаза, и кажется ждет, что я скажу хоть что-нибудь. Ведь ему нужно услышать мой охрипший от желания голос.

Я же вскидываю головой, давая волосам сбиться вокруг лица, и перевожу взгляд на его крепкую мускулистую грудь. Он любит правильные футболки, которые не обтягивают до хруста, но и дают насладиться красивым рельефом.

– Ты никогда не выжидал так долго, – усмехаюсь я.

– Ты другая.

– Разве?

– Да. …Но я узнаю тебя.

Он все же протягивает руку и кладет пальцы на мое лицо. Я чувствую их силу и нежность, и непроизвольно веду щекой, чтобы заострить давно забытые ощущения.

– Моя малышка, – шепчет Кирилл, – моя развратная малышка…

– Она разве здесь?

– Дай мне секунду.

И он переносит большой палец на мои губы, надавливает, чтобы проникнуть внутрь… Я коротко целую его и все же отклоняюсь назад.

– Мне иногда кажется, что я не сбежала от тебя. Уехала, но не сбежала.

– Тебе не нужно было…

– А иногда я жалею, что не поддалась тебе тогда. Одна грязная ночь, но я бы освободилась от тебя. Она бы перечеркнула все другие воспоминания.

Я вдруг признаюсь себе, что устала бороться с ним. Устала от власти, которую он имеет надо мной. Мне нужен финал.

– Ты говоришь глупости, – выдыхает Кирилл.

Он наталкивается на меня, закрывая собственным телом и обнимая