- Я не знаю, где искать? Может пожарку включим, все выбегут, - мысль хорошая.
Можно. Если что, заплачу штраф за ложный вызов. Мне не сложно. Главное головную боль мою найти. И только хочу согласиться, как в конце коридора слышится девичий крик. Меня всего прошибает, потому что я узнаю этот тоненький голосок.
В шуме музыки его почти неслышно, но мы в коридоре, недалеко, поэтому все слышим. Бросаюсь к двери, врываюсь в аудиторию, освященную лишь светом уличного фонаря.
Различаю шесть фигур, вокруг и двух на полу. Скотины настолько увлечены зрелищем, что даже не замечают, как у их бесчинства появились свидетели.
Лика, девочка моя. Чувствую, как глаза наливаются кровью, перестаю что-либо соображать. Кулаки сами сжимаются и дальше все как в тумане. Раскидываю этих… слов нет, кто они. Слышу, как стонут от боли, и как ими занимается уже Самир, вызывая подкрепление и соответствующие службы.
Плевать, пусть занимается, пока я не свернул им их жалкие головы.
- Тихо, все хорошо, - сажусь на корточки рядом с Ликой, свернувшейся в комочек. – Все хорошо. Я рядом, - стараюсь говорить тихо, чтобы не напугать, хотя хочется орать раненым зверем.
Прикасаюсь к ней, но она не в себе, не понимает, кто рядом, что происходит, явно думает, что один из тех уродов. Терплю пинки, сдерживаюсь, когда вонзает ноготки в кожу до крови, когда силой прижимаю к своей груди.
Беру ее в капкан, не даю вырваться, шепчу на ушко, что это я, что она в безопасности, и в какой-то момент она вздрагивает, а потом начинает рыдать еще сильнее, поворачивается в моих руках и сама бросается на шею.
- Амир. Амир. Амир, - бормочет, крепче прижимаясь ко мне.
Обнимаю ее, глажу по голове, даю ей волю. Пусть касается, нюхает, успокаивается.
- Все хорошо. Я рядом, девочка моя. Сейчас поедем домой.
Она ничего не говорит, только хватается за меня, как за спасательный круг и плачет, иногда просит прощения, а я сейчас не злюсь. Главное успел, главное цела. Все остальное мелочи, не имеет никакого значения.
Когда Самир выволакивает эту компашку, поднимаю ее на руки и выношу из института. Вахтерш нет, всех разогнала охрана. Только подруга ее охает, увидев все это.
- Самир, девушку домой, мы поехали, - даю команду охраннику, а девчушка начинает верещать.
- Не поеду я с ним! – да кто же ее спрашивать будет?
Видел я, как посматривала она на него с интересом. Пусть прокатятся. Одному мне что ли с гормональным ребенком возиться? «Что за подруга у нее, что за подруга?». То нейтральный весь, а здесь не затыкается на счет девчонки. Пусть познакомятся.
- И вообще. Верните Лику, ей дома будет лучше, - вы посмотрите на нее, еще и ножкой топает.
- Самир? – тот нехотя кивает и закинув на плечо, выносит Кристину.
Однако. Я думал просто выведет. Говорю же, ждет меня скоро веселье. И пусть. Мне бы Лику успокоить. Дорога до квартиры кажется бесконечно долгой.
Девочка моя сидит на заднем сиденье, прижав колени к груди и шатается из стороны в сторону. Припарковался и снова в охапку. Консьерж был удивлен, но и слова не сказал. Хорошо, иначе получил бы по полной.
Не включая свет, скинул обувь с себя, Анжелики и пошел в спальню. Сгрузил обезьянку на постель, и сам скинув пиджак, лег рядом. Она снова сжалась в позе эмбриона. Жалкая, маленькая, беззащитная. Представляю, какой ужас она пережила. Нужно будет записать ее к психологу. Сам я с этим не справлюсь.
Но то, что меня не отталкивает, явно добрый знак. Прижимаю ее к себе, согревая теплом и жду, когда успокоится. Не знаю, сколько времени проходит, но все же она засыпает, а вместе с ней и я.
Глава 37
Амир
Просыпаюсь в одиночестве. Паника мгновенно накатывает. Куда она делась?
Подскакиваю на постели и осматриваю комнату. Ничего не перевернуто, пиджак повешен на спинку стула, хотя я бросал его небрежно. Прислушиваюсь к шуму воды. Нет его. Значит не в ванной. Устало растираю лицо руками и встаю. Дальше квартиры она бы не вышла. Парней на вход я поставил еще ночью. Меня бы разбудили. А раз так, все на месте.
Иду в другие комнаты, но едва открываю дверь спальни, в нос ударяет запах еды. Иду на ароматы сырников и нахожу Лику на кухне. Стоит, в моей рубашке и переворачивает выпечку на сковородке. Волосы влажные, не сушила. Ей явно идут мои вещи.
Интересно, то что она в моих вещах, готовит, это значит она успокоилась и не будет от меня бегать, как от прокаженного? Было бы неплохо. Нет, то что она будет какое-то время вздрагивать и плакать по ночам, в этом не сомневаюсь, но вот здесь и сейчас она явно не боится.
Подхожу тихо и прижимаю к себе, целую в шею и вдыхаю аромат ее кожи, смешанный с моим гелем для душа.
- Ой, - не кричит, не сопротивляется.
Сжимается немного, но это не страшно, переживем.
- Тебе идет моя рубашка. И мне нравится мой запах на тебе, - говорю прямо в шею и чувствую, как все ее тело покрывается мурашками.
- Я хотела сказать спасибо, - на рваном выдохе отвечает.
- Ну так говори, - и начинаю оставлять легкие поцелуи на нежной коже, проверяя, насколько она оправилась.
- Амир, - стонет, но голову в сторону наклоняет. Нравится ей, вижу, чувствую. – Прекрати, - и руки мои наигранно скинуть пытается.
Оставляю еще несколько поцелуев, и сам отстраняюсь. Завелся не на шутку. Даже еда не нужна, ее хочу. Дожился. Чтобы я, и от домашней еды отказался. Но замена хорошая. Домашняя девочка.
- Я пойду освежусь, а ты готовь. Мне двух сковородок мало. Останусь голодным, жарить начну уже я. Причем не сырники, а повариху.
Щипаю ее за попку и под возмущенный вздох, ухожу. Нужно успокоиться. Рядом с ней все идет кувырком. Особенно сейчас, когда все инстинкты кричат «взять». Мой дом, моя одежда, мой запах. Она вся моя. Хочу ее. Прямо сейчас, но рано. Пусть успокоится.
Терпение всегда вознаграждается. Я дождусь, когда она сама сделает шаг навстречу. Когда сама начнет ластится, когда испуг не будет тенью висеть в ее чистых глазах.
Сейчас она может храбриться, делать усилия над собой, чтобы победить страхи. Взять ее сейчас, велик риск навсегда потерять. Не могу допустить этого. Мы позавтракаем, обсудим, что будет дальше и будем просто рядом. В одной квартире, в одной комнате, на одной кровати. Пусть привыкает.
- Ты меня прогонишь? – робко спрашивает, когда появляюсь на пороге кухни в одном полотенце.
Щеки вспыхивают румянцем. Вышел инстинктивно, и не прогадал. Не испугалась. Просто замечательно. Но сейчас не об этом. Вопросительно смотрю на нее, давая понять, что жду продолжения.
- Я ослушалась тебя, еще и… они… я, - слезы начинают блестеть в ее глазах.
Лика выворачивает себе руки, прикусывает губы. Не сажусь, подхожу к ней и нагло сажаю на столешницу, пристраиваясь между разведённых ног. Снова спокойна, не паникует. Только страх в глазах, природа которого мне не совсем понятна.
- Успокойся, слышишь меня? – беру ее лицо в свои ладони и заставляю смотреть прямо в глаза. – Ты ни в чем не виновата. Виновники за это ответят. Ты не виновата.
- Но ты меня… - захлебывается словами.
- Что я тебя? Накажу, что пошла? – придвигаю ее к себе, чтобы почувствовала, что ничего не изменилось, на это ведь намекала.
Щечки краснеют. Красота.
- Это да, - малышка не отстраняется, наоборот тянется ко мне.
Хочет, чтобы поцеловал, взял, почувствовать, что не вру. Но нельзя. Ей нужно успокоиться. Наш первый раз не будет таким, не будет связан с этим днем.
- Ты допрыгалась, Лика. Больше никаких квартир, никакой жизни без меня. Поняла меня, - говорю ей прямо в губы, и вижу, как мутнеет ее взгляд.
Достаточно. Начинаю отстранятся, но она хватает меня за руку.
- Амир, - в глазах застыли слезы.
- Не сейчас, - глажу ее по волосам.
- Но… Ты ведь… Я не… не…
Боится говорить. Пробираюсь рукой под рубашку. Глажу кожу вдоль резинки трусиков.
- Поверь, я свое возьму, - глажу дальше, второй рукой наматываю ее волосы на кулак. – Но не здесь. Не сейчас. Не так. Тебе помогу, - пробираюсь за кромку трусиков, от чего она начинает рвано дышать.
