пройдёт. Но это никогда не проходило. И теперь не нужно притворяться. Я не откажусь от тебя.
— Я тоже от тебя не откажусь.
Клео провела пальцами по моим волосам, опустила их вниз и провела ими по раковине моего уха.
Её прикосновение было электрическим. Мой член зашевелился под простыней, и я потянулся к ней, но она соскочила с кровати прежде, чем я успел прижать её к матрасу, забрав простыню и оставив меня совершенно голым. Одеяло было где-то на полу.
Она взяла с тумбочки свой телефон и начала стучать по экрану. Затем поднесла телефон к уху, повернулась и поняла, что я голый.
Тренировки были регулярной частью моей жизни, и я упорно старался поддерживать своё тело в форме, в основном для работы, но также и потому, что упражнения помогали мне разобраться с дерьмом в голове. То, что Клео это оценила — было приятным бонусом.
Её глаза расширились, когда они скользнули вниз по моему плоскому животу к моему растущему возбуждению.
Я ухмыльнулся.
— Привет, папа.
Моя ухмылка исчезла, и я спрыгнул с кровати, обогнул край и схватил её полотенце с того места, где мы бросили его раньше. Затем я обернул его вокруг своей талии, потому что я никак не мог быть голым в одном номере с Клео, пока она разговаривала с Рэем.
Он сказал что-то на другом конце линии, от чего она закатила глаза.
— Я понимаю, что ты расстроен. Смирись с этим.
Я моргнул, удивлённый резкостью её тона. Я никогда не слышал, чтобы Клео разговаривала с Рэем с таким вызовом.
Рад за неё.
— Я вернусь завтра. Но есть кое-что важное, о чём мне нужно с тобой поговорить, и это не может ждать.
— Клео… — начал я, но она бросила на меня взгляд и подняла палец, так что я замолчал.
Рэй читал лекцию на другом конце линии. Что бы он ни говорил, Клео не слушала.
— Папа, — рявкнула она. — Тише.
Голос Рэя стал громче, его разочарование звучало громко и отчётливо.
Клео оторвала телефон от уха и завершила разговор.
— Гррр. Я просто хотела…
Телефон зазвонил в её руке, и она тут же ответила. Без сомнения, это был Рэй.
— Я снова брошу трубку, если ты не пообещаешь молчать и слушать меня, пока я не закончу.
Наступила долгая пауза, затем плечи Клео расслабились.
— Спасибо. Как я уже говорила, мне нужно сказать тебе кое-что важное.
Мой желудок сжался.
Меня уволят.
Неважно, что Клео скажет Рэю, это было неизбежно. Я потеряю работу, и мы будем потрясены в «Garrison». Я урежу свою зарплату и возьмусь за любое дело, чтобы у ребят была работа, даже если это будет означать пополнение списка моих клиентов знаменитостями. Я ненавижу их драму и проклятых папарацци, но я не собираюсь топить свою компанию. Возможно, Ченнингу придётся взять несколько кредитов на обучение, но это не конец света.
Я затаил дыхание, ожидая.
Клео повернулась ко мне, прижав телефон к уху, и улыбнулась.
— Я влюблена в Остина.
Её слова поразили меня в самое сердце. Что бы ни случилось, услышать эти слова стоило того. К чёрту работу. Она была всем, что мне действительно было нужно. Я протянул руку и взял её.
Она переплела свои пальцы с моими, и её улыбка стала шире.
— Я люблю его, папа. И уже давно люблю. Я буду с Остином.
До конца её жизни, если мне есть что сказать по этому поводу. Мы ещё не были там. Это были часы, хотя годы в процессе создания. Но скоро. Я ждал достаточно долго. Пришло время полностью погрузиться в её жизнь.
— Я знаю, что это неожиданно, но, пожалуйста… — она отстранила телефон от уха и стиснула зубы. — Он бросил трубку.
Мой телефон на тумбочке зажужжал.
— Это он.
Она вздохнула.
— Да.
Я отпустил её руку, перешёл на другую сторону кровати и ответил на звонок Рэя.
— Как долго ты трахаешь мою дочь?
— Это не твоё дело.
— Это точно моё дело. Я плачу тебе за то, чтобы ты защищал её, а не за то, чтобы…
— Я увольняюсь.
Клео ахнула и прижала руку ко рту.
— Прощай, Рэй, — я завершил разговор и отбросил телефон в сторону.
Твою мать. Всё быстро ухудшалось.
— О Боже, я не должна была ему звонить, — Клео запустила руки в волосы и зашагала рядом с кроватью. — Мне так жаль. Остин, мне так жаль. Мы могли бы держать это в секрете, и он бы не узнал.
— Я не буду держать это в секрете.
— Но…
— Больше никаких секретов, детка.
Её руки упали, и она повернулась ко мне лицом.
— Хорошо.
— У нас всё будет хорошо.
Телефон зазвонил в её руке, и она посмотрела на экран. Она колебалась, долгое мгновение, прежде чем принять вызов.
— Да?
Раздался голос Рэя, когда он начал очередную лекцию. Я не уловил всего, но в основном он ставил под сомнение её жизненный выбор.
Она закрыла глаза, её тело напрягалось с каждой секундой. Пальцы на её свободной руке сжались в кулак.
— Стоп! Просто остановись. Когда ты стал таким человеком? Когда ты перестал меня слышать? Я знаю, что ты любишь меня и хочешь для меня лучшего, но это моё решение. Я люблю Остина. Это не было чем-то, что мы скрывали от тебя годами. Мы не прятались за твоей спиной. Эта поездка в Монтану свела нас вместе, и я не собираюсь извиняться. Я люблю его. И если ты принимешь его увольнение, то можешь принять и моё. Я увольняюсь с позиции твоей дочери.
Я боролся с ухмылкой. Клео любила Рэя, несмотря на их разногласия. Она могла избежать Рождества, но никогда не уволилась бы с позиции его дочери. Угроза была высказана, но мы все знали, что она не продлится долго.
Так же, как я знал, что Рэй вот-вот сдастся.
Он любил Клео больше жизни.
Его ответ был приглушенным, но когда её пальцы разжались, а плечи опустились, я понял, что он её услышал.
— Да, мы можем обсудить это позже, — сказала она. — Но не завтра. Мы вернёмся домой, а потом я пойду в пекарню, чтобы испечь Остину кексы. После этого мы придём на ужин.
Блять, я любил её.
— Хорошо. Пока, папа. Счастливого Рождества, — она закончила разговор, отложила телефон в сторону и пожала плечами. — Никому из нас нельзя увольняться.
Я откинул голову назад и рассмеялся, затем обогнул кровать и заключил её в объятия.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — Клео обхватила меня за талию
