— Уже всё хорошо, спасибо.
И она полушепотом обращается к Кейну, легко наклонившись и томным движением руки затронув его плечо:
— Кейн, простите, вы не могли бы задержаться на минуту?..
Если его и смутило данное касание, то Кейн никак не подаёт виду. Зная его, из вежливости.
— Да, Вирджиния, я вас слушаю.
— Эм… Хотела вас ещё раз поблагодарить за цветы, это очень мило с вашей стороны.
Что-о? Кейн подарил ей цветы?
— Хотя я думаю, нам будет лучше поговорить с глазу на глаз.
Пустое молчание отдается неестественной тишиной.
— Пойдем, Оливия, — говорю я твердо, подталкивая ребенка к выходу.
— Ким, — рука Кейна останавливает меня. В глазах его лёгкая встревоженность и немного испуг. — Наверняка обсудить поведение Оливии.
— Я поняла, Кейн.
Мое запястье выскальзывает из его ладони, я беру Оливию за руку и вывожу ее из студии. Мы обе садимся в машину, Оливия на заднее сидение, я на переднее.
Кейна нет долго. Минут пятнадцать, не меньше, за это время я успеваю перекинуться с Оливией несколькими фразами, — на большее меня не хватает.Кейн выходит из здания, когда я уже смирилась с тем, что мое настроение безбожно кануло в лету. Когда он садится за руль, я замечаю, что у него слишком взбудораженный и взволнованный вид. А ещё он слишком уж встревоженно избегает встречаться со мной взглядом. Так обычно делают, когда пытаются что-то скрыть.
— Ну что, поехали? — голос Кейна наигранно бодрый и весёлый. — Сейчас поедем за тортом, я не успел купить по дороге, — выруливая из стоянки, он оборачивается к Оливии. — Какой ты говорила, хочешь?
— Шоколадный и с вишенкой. Ещё мороженое, оно почти закончилось.
— Не многовато тебе будет?
— В самый раз.
— Ладно, разрешаю. Ты кажется, ещё хотела розовый маршмеллоу? Вот купим и его.
Оливия ничего ему не отвечает, зато наклоняется к моему сидению, закрывая рот рукой от Кейна:
— Что это с ним сегодня? — непонимающе шепчет она, но Кейн все равно слышит.
— Я просто очень люблю вас. Обеих, — и глаза его при этом сверкают улыбкой, он смотрит на меня, и когда понимает, что я не улыбнусь, поворачивает голову и поджимает губы, вцепившись пальцами в рулевое колесо.
На полпути он останавливается, чтобы пойти вместе с Оливией в кондитерскую, осторожно поинтересовавшись, нужно ли мне что-то.Разумеется,нет. До дома мы добираемся уже в неприкрыто угрюмом в молчании. Кейн изредка бросает на меня встревоженные взгляды, похоже всё понимая.
— Кажется, я забыл купить чай к торту, — Кейн поворачивается на заднее сидение, когда мы подъезжаем к дому, протягивая Оливии связку ключей. — Откроешь дверь сама?
Оливия закатывает глаза, мол, ещё бы попроще что-то спросил, подбирает свой ранец и выпрыгивает из автомобиля, не забыв хлопнуть дверкой. Конечно же, ничего он не забыл и это просто нелепая отмазка перед Оливией, мне же просто до смешного грустно из-за нелепой очевидности. Когда Оливия скрывается за дверкой автомобиля, он действительно собирается мне что-то сказать, но я его опережаю:
— У тебя помада.
Кейн даже теряется на мгновение.
— Где?
— Вот здесь. И вот здесь.
— Да? — он нервно трёт щеку в указанных местах. — О черт, я не подумал, что…
— И ещё на губах.
Кейн на автомате вытирает свои губы и смотрит на свою ладонь озадаченно. На мои глаза наворачиваются слёзы.
— Кейн, можно на минуточку?
Он поднимает голову. Я даю ему пощечину. Сильную, хлесткую, размашистую. Я кусаю губу и смотрю на него, видя, как в его глазах загорается осознание. Но я уже выхожу.
— Черт, Ким, постой. Ты всё не так поняла! Да постой же ты!
Только я его уже не слышу.
41
— Ким, постой! Да постой же ты!
Я едва успеваю схватиться за ручку двери, когда Ким разгневанно врывается в дом. Я хватаю ее за руку, разворачиваю к себе и оказываюсь прямо перед ней.
— Почему ты не хочешь просто выслушать меня? — спрашиваю я, искренне не понимая. — Почему… ты сразу делаешь выводы, не услышав, что тебе скажуя?
Ким встревоженно кусает губу, на ее глаза наливаются слёзы. Видно, что она едва сдерживается, чтобы не расплакаться.
— Все итак очевидно, разве нет? Час назад ты жизнью клялся, что любишь меня, а потом пошел обжиматься с другой!
— Ким, ты все неправильно поняла. Это она ко мне полезла…
— Я так поняла, ты был очень даже не против!
— Сначала она просто поцеловала меня в щеку, и я не хотел ее обидеть…
Она ошарашенно смотрит на меня:
— О-о, так ты ещё и сам дал ей зелёный свет! Класс! Так может тебе стоит вернуться и продолжить ваше общение? А то вдруг она не так всё поймет и ещё не дай Бог подумает, что мы с тобой встречаемся! А ты ведь ей даже цветы подарил!
Я смотрю, как прозрачные слёзы медленно наполняют ее глаза, едва удерживаясь, чтобы не упасть, и молчу, потому что слова застряли где-то в горле. И я хочу. Так сильно хочу обнять её, впиться в эти мягкие, почти до крови искусанные губы и выбить эти сумасшедшие мысли из ее головы. Но я смотрю на ее болезненно изогнутую улыбку и могу думать только об одном. А ведь Ким всерьез думает, что я могу так сделать. Она верит в это. Или же точнее: не доверяет мне.
— Это потому что я накричал на нее и меня загрызла совесть, — глухо отвечаю я, мой голос натянуто-настороженный. — А она видимо всё не так поняла. Ким, ну правда, я не умею извиняться иначе.
Некоторое время Кимберли осмысливает мои слова. Она смотрит на меня в нерешительности, кусая щеку, и я отчётливо ощущаю исходящее от нее сомнение. Я вижу: она колеблется.
— Что ты делал с ней там так долго? — наконец спрашивает она чуть примирительным голосом. — Объяснял, что вовсе не заинтересован в ней языком тела?..
Я раздосадованно качаю головой:
— Ким, ну что ещё за глупости… Да и пробыл я там совсем недолго, от силы минут десять.
— Да за десять минут мало ли что можно успеть!.. А ведь когда-то мама мне говорила, что власть и деньги испортят тебя… А я ей не поверила!
Ким отчаянно выкрикивает последние слова, она резко выдыхает и замолкает. Я вижу, что она выговорилась. Ей полегчало и теперь слёзы в ее глазах постепенно оседают, скапливаясь внизу погасшей трухой эмоций. Я стою, просто глядя на нее и чувствую, как на лицо помимо воли пробивается нежная улыбка:
— Ким, ты такая глупая.
— Спасибо, — буркает она.
— Ты забавная.
— О-о, глупая, забавная, ещё что?
— Я просто хочу сказать, что ты нелепая.
Ким взвыла от нетерпения, я же качаю головой и осторожно беру ее за ладонь, мягко глядя ей в глаза:
— Я хочу сказать… Что ты так мило меня ревнуешь.
Пару мгновений она косится на меня, затем забирает свою ладошку из моей руки, а я пытаюсь сдержаться, чтобы не вернуть её обратно в свою.
— Я не ревную, — хорохорится она, хотя результат на лицо.
— Хоть и с тех пор, как мы снова встречаемся, ты ни разу не сказала мне, что любишь меня, я все равно знаю, что так оно и есть на самом деле.
Теперь Ким смотрит на меня с недоверием:
— А мы разве встречаемся?
Я ненадолго замолкаю, не сразу найдясь с ответом. Потому что я и сам не знаю.
— Конечно, — твердо отвечаю я, а сам смотрю в ее глаза, ищу в них такой же ответ на этот вопрос. — Даже больше, мы живём вместе и у нас скоро будет ребенок… — я сам кусаю губу и больше не могу удержаться, я притягиваю ее к себе, обнимая ее плечи и спину, и кладу подбородок на ее макушку. — Знаешь, что в таких случаях говорят, Ким? Я как порядочный джентельмен, теперь просто обязан на тебе жениться.
Кимберли недолгое время стоит без ответа, а затем все же мягко обвивает руки вокруг моей спины.
— С чего ты взял, что обязан? — слабо проговаривает она мне в грудь. Голос ее осел и смягчился, теперь уж совсем не выглядя недоброжелательным. — В конце концов, любая из этих девушек мечтает оказаться на моем месте…
