хуя ты мне указываешь, что делать?
— Это, сука, не твой школьник, который за жопу подержался и от счастья кончит, это взрослый мужик, которому тридцатник! Этот, нахуй, за ручки держаться не будет, он тебя выебет и все, блять!
— Не поверишь, но я уже ебалась с мужиком, которому за сорокет, — вскинула палец Яна. — Тридцатник? Хуйня.
— Я серьезно, блять!
— Ну хочет выебать и что дальше? Может я этого и хочу. Ты же не ебешь, что мне теперь крест на себе ставить? — давилась смехом Яна.
Протиснувшись между дверным проемом и Лешой и не забыв стрельнуть глазками, Яна пошла обуваться. В ее телефоне завибрировало уведомление, после чего она спешно набросила старую коричневую кожанку Леши. Да, она оккупировала часть его вещей: пару курток не по размеру, массивные ремни и футболки с богатой историей. Даже эта чертова куртка была частью представления, которое Яна разыгрывала для него. Только Леша не собирался снова выплескивать злость через секс. Думает дожмет его? Это он дожмет своим четким решением и не позволит собой манипулировать.
— Заканчивай эту хуйню, не сработает, — сказал Леша.
— Пока-пока, — помахала она ручкой.
— Совсем ебанулась? Иди к себе, хватит заниматься хуйней! — сорвался голос Леши.
— Кто ты такой, блять, чтобы мне указывать? — дрогнули губы Яны. — Определись, блять, кто ты мне?! Роль отца проебал с треском! Парень? Ну пошли обсудим формат отношений. Нет? Значит ты мне никто и иди тогда нахуй!
Получив в ответ только сжатые губы Леши, Яна хлопнула дверью и вызвала лифт. Хотелось ли ей, чтобы Леша выскочил вслед за ней, заломил руки и затащил в дом? Хотелось. Она ждала хоть какую-то попытку остановить ее, а потом смирилась и вошла в лифт. На парковке уже ждал Глеб, Яна натянула улыбку и села на его байк.
— Привет, красотка. Ну что покатаемся, а потом выпьем где-нибудь?
— Ага, будет заебись.
Обнять Глеба Яна заставила себя в надежде, что Леша это увидит. Только в этот раз она была уверена, что не будет он стоять у окна и крушить мебель. Леша провел работу над ошибками и не собирался бросать своих позиций. Получается, ему легче принять, что Яна переспит в другим, чем признать, что она ему небезразлична. Тогда речь идет не о любви и даже не влюбленности. Неужели она была просто телом, одной из тех безликих женщин, к которым она даже никогда не ревновала?
Около часа Глеб носился по дорогам, пытаясь впечатлить Яну своими маневрами. Хоть он и резко поворачивал, зачем-то заставлял двигатель реветь особенно громко, настоящую скорость Глеб так и не взял. Его манера выпендриваться, дешевые понты, которыми он забрасывал ее, раздражали Яну все сильнее. Если раньше она воспринимала Глеба, как инструмент, ей даже нравилась непринужденность в общении, теперь же появлялось напряжение.
— Давай заедем в магаз, вина и сигарет возьмем, — предложил Глеб.
— А потом к тебе? — огрызнулась Яна.
— Я в гостинице номер заебись какой снял.
— Ну поехали.
Яне стало настолько грустно, что она действительно согласилась. Покурить, напиться, переспать с малознакомым парнем. Леша уверен, что она не сделает этого? В номер средней паршивости Яна зашла только Леше назло. Ей хотелось сделать что-то ужасное, хоть как-то отомстить Леше за пренебрежение. Глеб дал ей сигарету, пока она курила, открывал вино.
— Ты какая-то грустная сегодня, красотка.
— И че, блять, дальше? — пустила на Глеба сигаретный дым Яна.
— Давай веселиться. Жизнь слишком короткая, чтобы тухнуть.
Они выпили по бокалу вина без закуски, Глеб обновил и приобнял Яну. Чувствуя, как его пальцы отыскивали куски голой кожи между концами топика и джинсов, Яна захотела отсесть. Она осталась, лишь вдохнула поглубже.
— Эй, малышка, ты уже познала мир взрослых удовольствий? — прошептал ей на ухо Глеб. — Если нет, ничего. У меня и целочки были, я умею быть нежным.
Словно в подтверждение его ладонь скользнула к ее спине.
— Да ебалась я, ебалась.
— Я так и думал, — усмехнулся Глеб.
— Что, блять, как шлюха выгляжу? — натянула улыбку Яна.
— Выглядишь охуенно.
Мокрый поцелуй в шею. Яна чувствовала покалывание на коже от попытки Глеба поставить засос. Чувство тошноты и отторжения сжали горло, в этот же момент он поцеловал ее в губы. Медленно и очень грязно. Своим языком он дотягивался даже до ее неба. Амплитуда движений зашкаливала. Яна даже засомневалась в его адекватности. Зачем равномерно обволакивать языком абсолютно всю полость рта? Рука со спины переместилась к груди. Глеб весьма быстро просунул пальцы под топик и сжимал грудь поочередно, надавливая на соски. Так и не появившееся возбуждение Яны ушло в минус. Ей не просто был безразличен Глеб, он стал противен. Каждое его касание, новое движение языка вызывали отвращение. Яна чувствовала, как ее неудачный песочный замок осыпался.
Руки перемещались к промежности, Глеб больно сжимал ее попу и пытался повалить Яну на кровать. Яна забыла, зачем пришла, что и кому хотела доказать. Ей было неприятно, плохо и гадко. Найдя опору в груди Глеба, Яна оттолкнула его и отвернула голову, избегая нового поцелуя.
— Нет, я не хочу, — сказала она.
— В чем дело, красотка? У меня есть гондоны, не переживай.
— Мне поебать. Я не хочу и все.
Яна попыталась встать, но Глеб уперся в кровать и не дал ей этого сделать. В его темных глазах рядом с возбуждением мелькала и злость. Жилы на шее напряглись так, что, казалось, сейчас порвутся. Недопонимание между ними раскалилось до предела. Вместо агрессии, ответной злости, Яна почувствовала проблеск вины. Зачем она вообще все это сделала? Не нужно было его дразнить, обманывать и давать надежду. Глеба ей не стало жаль, Яну накрыло осознанием собственной тупости.
— Нет, детка, так не пойдет. Ты знала, куда ехала, решила наебать? Я нормально вложился в тебя и баблом, и временем, не ломайся.
Рывком Глеб притянул голову Яны к себе и снова поцеловал, она сомкнула губы и попыталась освободиться.
— Нет! Отъебись!
— Ну не хочешь сейчас, значит в процессе захочешь. Лежи, блять, ровно, — Глеб навалился на Яну всем телом.
— Ты что, блять, делаешь?! Я сказала нет!
Попытка впиться в нависшее над ней лицо Глеба провалилась: он придавил ее руки к матрасу, затем резким движением задрал топик, оголив грудь Яны.
— Расслабься, все будет заебись.
Продолжая придавливать ее собой, он начал стягивать с себя джинсы. Яна захотела наорать на него, а сама всхлипнула. Ей не удавалось встать, одной рукой Глеб был способен заломить ее две, так что она даже опустить топик не могла. Беспомощность,
