опознать исполнителей.
Лиля взволнованно вздыхает.
— Как ты вышел на исполнителя?
— Сказал одному криминальному авторитету, что хочу заказать избиение человека и спросил, кто может это исполнить. Он дал мне некоего Рому Скелета.
Лиля испуганно отходит на шаг назад.
— Это единственное, что я придумал.
— Ник, ты сошёл с ума, — неодобрительно качает головой.
— Мы теряем время. Надо ехать.
— Возможно, будет больше шансов узнать исполнителя, если я услышу его голос.
— Камера транслирует только картинку, без звука. Если на входе у меня не заберут телефон, то включу диктофон.
— Я имела в виду, если услышу голос вживую. Я должна пойти в клуб с тобой.
Категорично качаю головой.
— Нет, ты туда не пойдёшь. Постарайся узнать по видео.
Лиля недовольна моим ответом. Но больше не спорит. Молча уходит в комнату одеваться. Мой взгляд перемещается в сторону банки чая. Улыбаюсь во весь рот. Лиля не просто не выбросила его, а поставила аккуратненько к стеночке рядом с другими баночками.
Как же я ее люблю… И как же я был слеп и глуп шесть лет назад.
— Я готова.
Лиля оделась в синие джинсы и серую толстовку. Волосы собрала в высокий хвост. Несколько секунд как придурок засматриваюсь на нее.
— Идём? — торопит меня.
— Д-да, — отмираю.
В прихожей Лиля надевает куртку и ботинки. Хорошо, что выбрала удобную одежду. Мало ли что.
Машина телохранителя едет ровно за нами. Он будет охранять Лилю возле клуба. У него с собой пистолет и разрешение на ношение оружия. У меня такого разрешения нет, поэтому я пойду с ножом. И то, если не отберут на входе. Не исключено, что там досматривают незнакомцев.
— А ты с твоими миллионами долларов не мог нанять кого-нибудь, кто пошёл бы туда вместо тебя?
Резонный вопрос.
— Мог.
— Тогда почему не нанял?
— Потому что хочу лично найти каждую тварь: от исполнителей до заказчика.
Лиля вместо ответа тяжело вздыхает. Мы не говорим по дороге в клуб. Я чувствую, как она нервничает. Теребит край куртки, кусает губу. А я наслаждаюсь ее столь близким присутствием. Любуюсь украдкой на красных светофорах и умираю от желания взять за руку.
У клуба «База» нет вывески, но его легко распознать по кучкующимся рядом со входом гопникам в спортивных штанах с полосками. Они курят, пьют дешевое пиво и ржут как кони. Нам везёт: ровно через дорогу от входа есть свободное парковочное место.
— Перелезай назад, — говорю Лиле.
Она послушно пролезает между передними сиденьями. Я следую за ней. Достаю из рюкзака планшет и включаю его. Затем камеру. Цепляю ее на верхний карман куртки. Видеокамера похожа на пуговицу и сливается с чёрным цветом куртки. Открываю на планшете специальное приложение и нажимаю кнопку play. Начинается трансляция видео.
— Когда я уйду, заблокируй двери изнутри и ляг на сиденье, чтобы тебя не было видно через лобовое стекло. Никому не открывай, кроме меня. Для сегодняшнего вечера я нанял телохранителя. Он будет присматривать за тобой и машиной.
О том, что телохранитель приставлен к Лиле постоянно, конечно же, не говорю.
— Ник… — хватает меня за рукав. — Может, не надо?
Ее глаза наполнены испугом и слезами. А я расплываюсь в дурацкой улыбке.
— Чему ты радуешься?
— Тому, что ты за меня переживаешь.
Лиля дергается, как будто ее поймали с поличным. Выпускает мой рукав, поджимает губы.
— Я за тебя не переживаю. Мне безразлична твоя жизнь. Просто не хотелось бы, чтобы желтые газеты полоскали меня как свидетельницу смерти главного нападающего нашей сборной.
— Скажешь им, что я умер во имя любви.
Бьет меня со всей силы кулаком в плечо.
— Идиот! Это не смешно! Вдруг тебя и правда убьют? Они же отморозки!
— Тогда перед смертью я должен кое-что сделать, иначе не смогу умереть спокойно.
— Что сделать?
— Поцеловать тебя.
Пока Лиля не успела опомниться, беру ее лицо в ладони и льну к губам.
Глава 20. Рома Скелет
Никита
Лиля замирает, не двигается. Пользуясь ее растерянностью, жадно целую. В бошке происходит взрыв. Память отбрасывает меня в самые счастливые дни моей юности, когда я мог целовать Лилю, сколько хотел, и она никогда не была против. Сминаю ее губы. То нежно ласкаю их, то наоборот страстно кусаю. Она по какой-то причине не отталкивает меня, но и не отвечает на поцелуй. Словно одеревенела.
Вжимаю ее в мягкую спинку кресла, пускаю ей в рот свой язык. Наслаждаюсь. Это крышесносная эйфория. В каждой клетке моего тело фейерверки взрываются. Последние шесть лет я и близко не испытывал ничего подобного. Умираю — так хорошо, так сладко ее целовать. Моя. Никогда не отпущу и никому не отдам.
— Люблю тебя, — шепчу ей в губы.
Лиля словно пробуждается от сна. Дергается, упирается ладонями мне в грудь.
— Хватит, я прошу тебя.
Слышу, как ее голос надламывается. Я бы целовал Лилю дальше, не останавливаясь, но понимаю, что сейчас лучше притормозить.
Отстраняюсь назад. Лиля опустила глаза, ресницы быстро порхают, как птички. Часто дышит. Дрожит. Я до ломоты в костях хочу просто обнять Лилю, успокоить, пообещать, что все будет хорошо, и обязательно это исполнить. Но больше не притрагиваюсь к ней. Достаю из рюкзака черную бейсболку и надеваю на голову.
— Я пошел. Закрой двери изнутри и никому не открывай. Ляг на сиденье, чтобы тебя не было видно через лобовое.
— Пожалуйста, Ник, будь осторожен, — она снова испуганно хватается за рукав моей куртки и поднимает на меня глаза, полные ужаса.
— Я буду осторожен, — обещаю.
Быстро открываю заднюю дверь и выхожу. Стою пару секунд на морозе, чтобы привести поплывшие от поцелуя мозги в порядок. Гопники продолжают кучковаться на входе. Курят, матерятся, ржут. Очень надеюсь, что они не смотрят футбол и рекламу по телевизору. Не хотелось бы,
