Я снова посмотрела на Джессику, вспоминая какой маленькой и слабой она казалась тогда. Не милой. Не красивой. Просто жалкой какой-то. Простушкой. Теперь она была красавицей. Чувственной, достойной обожания и… сексуальной. Ее захочет любой парень, за исключением, к сожалению, Харрисона. Но, что более странно, она не так уж и изменилась. По крайней мере, не снаружи. Даже тогда она была светловолосой и с хорошими формами. Так что же изменилось?
Как одна из самых красивых девушек, которых я встречала, могла быть Простушкой? Где тут логика вообще? Уэсли вот тоже одновременно назвал меня и сексуальной, и Простушкой. Это не укладывается в голове.
Возможно ли, что необязательно быть толстой или страшной, чтобы быть Простушкой? Я к тому, что той ночью в «Гнезде», Уэсли сказал, что Простушка — это просто сравнение. Значит ли это, что привлекательные девчонки тоже могут быть Простушками?
— Может нам надо ей помочь?
Я потерялась в своих мыслях и не сразу поняла, что Джесс говорит о девчонке, которая уже возвращалась на свое место.
И мне пришла в голову ужасная мысль. Та, которая делала меня самой что ни на есть настоящей сучкой. Я всерьез собиралась пойти и принять эту восьмиклассницу в наши ряды, чтобы возможно, только возможно, перестать быть Простушкой.
Я слышала голос Уэсли в своей голове. «Большинство людей сделают все, что угодно, лишь бы избежать роли Простушки». Я сказала ему тогда, что я не большинство, но правда ли это? Неужели я такая же, как те девахи из группы поддержки — уже выпустившиеся несколько лет назад, — которые издевались над Джессикой, или как вон та троица десятиклассниц с идеальными хвостами?
Но прежде чем я успела решить, помогать восьмикласснице или нет, вне зависимости от причин, над нашими головами прозвучал финальный гудок. Все вокруг нас поднялись на ноги, вопя и улюлюкая, закрывая от меня маленькую темноволосую фигурку девчонки. Она ушла, а с ней и моя возможность спасти ее или воспользоваться ею.
Игра закончилась.
Пантеры победили.
А я так и осталась Простушкой.
День Святого Валентина с таким же успехом можно было бы назвать Днем Против Простушки. Какой другой день может еще больше понизить самоуважение девушки? Не то чтобы это особо что-то для меня значило. Я ненавидела День Святого Валентина еще до того, как узнала о своем статусе Простушки. Признаться честно, я даже не понимала, почему его считают праздником. Это просто очередной предлог для девчонок поныть о том, как они одиноки, а для парней — возможность затащить кого-нибудь в постель. Я считала его материалистичным, притворным и, со всем этим шоколадом, совершенно нездоровым.
— Это мой любимый день в году! — воскликнула Джессика, пританцовывая, следуя по коридору в сторону испанского класса. Я впервые видела ее такой оживленной с момента, как уехал ее брат Джейк два дня назад. — Все розовое и красное! И цветы и конфеты! Разве это не замечательно, Бьянка?
— Конечно.
С баскетбольной игры прошла почти неделя, и ни одна из нас ни разу не упомянула ту восьмиклассницу с тех пор, как мы ушли тем вечером из спортивного зала. Мне было интересно: Джессика забыла о ней? Я вот точно нет. Я не могла. Эта девчонка и то, что связывало нас — наш общий статус Простушки — не покидали мой мозг.
Но я точно не собиралась говорить об этом. Ни с Джессикой, ни с кем-либо другим.
— Ох, как бы мне хотелось, чтобы Харрисон попросил меня быть его валентинкой, — сказала она. — Это было бы просто идеально, но мы не всегда получаем то, что хотим, правда?
— Ага.
— Знаешь, я думаю, что это первый год, когда ты, я и Кейси ни с кем не встречаемся, — продолжила Джессика. — В прошлом году я была с Терренсом, а за год до этого Кейси была с Заком. На этот раз мы можем быть валентинками друг дружки. Будет весело. Это последний наш День Святого Валентина перед колледжем, и в последнее время мы как-то мало тусуемся вместе. Что ты думаешь? Мы можем пойти ко мне домой и отпраздновать.
— Звучит отлично.
Джессика приобняла меня рукой.
— С Днем Святого Валентина тебя, Бьянка!
— И тебя также, — улыбнуться я. У Джессики была одна из тех заразительных улыбок, которая не могла не действовать на меня, особенно, когда она прямо-таки светилась от счастья.
Зайдя в класс, мы обнаружили нашу преподавательницу, ждущую внутри.
— Бьянка, — сказала она, — я только что получила электронное письмо от одной из секретарей школы. Им нужны те, кто поможет с доставкой цветов, которые были отправлены ученикам. У тебя нет задолженностей по моему предмету, так что не откажешься сделать мне одолжение?
— Эмм… окей.
— О, как классно! — Джессика выпустила меня из своих объятий. — Ты будешь разносить цветы, прямо как Купидон.
Ага, просто замечательно.
— Увидимся позже, — сказала я ей и, повернувшись, вышла из класса. Протискиваясь сквозь толпы студентов, я направилась к регистрационной стойке. Парочки, выражающие свою привязанность, казалось, были повсюду — держась за руки, хлопая ресницами, обмениваясь подарками и даже целуясь на виду у всей школы.
— Отвратительно, — пробормотала я.
Я была почти на полпути к стойке, когда чья-то сильная рука схватила меня за локоть.
— Привет, Простушка.
— Что тебе надо?
Уэсли расплылся в улыбке, когда я повернулась к нему лицом.
— Я просто хотел сказать тебе, что если ты сегодня собираешься приехать ко мне, я могу быть немного занят. С этим днем любви мое расписание забито под завязку.
А теперь он выглядел профессиональным бабником.
— Но если ты отчаянно хочешь меня увидеть, я должен освободиться к одиннадцати.
— Думаю, что смогу пережить один вечер без тебя, Уэсли, — сказала я. — Уверена, что и вечность тоже.
— Конечно, можешь. — Он отпустил мою руку и подмигнул. — Увидимся вечером, Простушка. — И растворился в толпе почти опаздывающих на урок учеников.
— Придурок, — пробурчала я. — Боже, как же я его ненавижу.
Несколько минут спустя я стояла перед секретаршей, которая выглядела на грани нервного срыва, но все же улыбнулась мне с облегчением.
— Тебя послала миссис Ромали? Иди сюда, стол вот тут. — Она привела меня за угол и указала на раскладной квадратный стол тошнотворного цвета. — Ну вот, наслаждайся.
— Это вряд ли.
Стол был завален — и я не шучу, когда говорю «завален» — букетами, вазами, коробками конфет в форме сердец и поздравительными открытками. Не меньше пятьдесяти свертков и пакетов ждали своего часа, и я была той счастливицей, кто должен был разносить всю эту радость.
