"Вот она, — думал Гектор, девушка моей мечты, девушка, которую я так хотел в юности, и чей образ с тех пор сопровождал меня". Даже одетая, Джилли выглядела замечательно в своих обтягивающих джинсах и спортивной рубашке, обтягивающей ее великолепную грудь. Она улыбнулась ему и протянула руку. Он пожал ее, стараясь не выдать своих чувств, но много ли женщин умеют сделать простое рукопожатие столь обольстительным?
— Я предвкушала работу с вами, — произнесли ее потрясающие губы. — Я всегда восхищалась вашим творчеством.
Сердце Гектора упало куда-то вниз. Она не помнила его. В ее бездонных синих глазах не мелькнуло и тени узнавания. С тех пор как он окончил школу в Кингз Ривер, Гектор стал известным на Бродвее режиссером, снял несколько фильмов. Был женат и развелся. Он развлекался в компании многих красивых начинающих кинозвезд. Он был человек светский. И, несмотря на все эти успехи и премии, он с поразительной четкостью помнил худшие дни в своей жизни. И случилось так, что эти тяжелейшие дни относились к школе в Кингз Ривер, а причиной его несчастий была Джилли. На свою беду, Гектор оказался в школе единственным учеником испанского происхождения. Да и во всем Кингз Ривер не было других испанцев. Негров в школе тоже не было. Все происходили из шотландских, ирландских, английских и французских семей, было несколько ребят русского и польского происхождения. Гектор знал, что никогда не будет равным с ними. Даже его завтрак, который он приносил в школу, отличался запахом от всех остальных. В школе он старался оставаться незамеченным.
Эти годы давно остались позади. После девяти с лишним лет успеха Гектор мог глянуть на себя в зеркало и не увидеть там и следа того простачка, каким он тогда был, но это не помогало. Гектор знал, что если отбросить внешнюю оболочку, у истории есть мерзкое свойство повторяться.
Улыбка Джилли несколько увяла. Она не могла понять, почему он так внимательно смотрит на нее, не произнося ни слова. Правда, то, что он смотрел ей в глаза, было хорошим признаком. Женщины с хорошим бюстом частенько обнаруживают, что мужчина, разговаривая с ними, смотрит не в глаза, а значительно ниже.
— Вы впервые в Кингз Ривер? — спросила она, чтобы нарушить молчание.
— Нет, — вздохнул Гектор, ощущая себя одиноким школьником с засохшим завтраком, — я жил здесь раньше.
— Ах, да, — вежливо сказала Джилли, — вы ведь из здешних мест?
— Да. — Гектор ожидал, что хоть отблеск узнавания осветит прелестное лицо Джилли. Гектор не представлял себе, какие еще он должен делать намеки, чтобы не потерять всякое самоуважение. — А вы откуда родом, Джилли?
— Я отсюда, из Кингз Ривер. Мы, наверное, знали одних и тех же людей.
Ты знала меня! — хотелось крикнуть Гектору. Но как он мог рассказать Джилли, что, как щенок, ходил за нею по пятам в Кингз Ривер, не в силах заставить себя даже поздороваться с самой красивой девушкой в школе? Однажды он даже провожал ее до женского туалета, и потом поспешно бежал, когда вопли школьниц вывели его из оцепенения. Сотни раз он начинал сочинять ей любовные письма, только для того, чтобы рвать их и спускать в туалет. Она так никогда и не узнала ничего о его чувствах.
Годами он постоянно думал о том, что однажды встретит Джилли Чарльз и она бросится в его объятия, прижмет свои мягкие губы к его губам и промурлыкает: "О, Гектор, я была такой дурой, когда не замечала тебя в школе. Простишь ли ты когда-нибудь меня?" На что Гектор пробормочет в ответ: "Забудь об этом. Мы тогда были молоды и глупы". Потом действие переместится на белый пляж где-то в тропиках, Джилли будет в саронге с орхидеей. Они упадут на песок и будут неистово любить друг друга, а саронг Джилли унесет прибой.
Гектор так часто прокручивал в своем воображении этот фантастический сюжет, что, хотя знал, что такого в реальной жизни не бывает, все еще верил, что если еще раз встретит Джилли, то произойдет нечто необыкновенное, пусть даже это будет одна-единственная ночь. Ему не приходило в голову, что тогда, в школе, он слишком старался оставаться незаметным. Сейчас Джилли Чарльз стояла в каких-нибудь трех футах от него, но в ее глазах не было ничего, кроме вежливого интереса.
Он сделал последнюю попытку.
— Поскольку мы выросли в одном и том же городе, я уверен, что мы хоть раз да сталкивались.
— Вы так думаете? — сказала Джилли, испугавшись, что Гектор произнесет целую речь. — Мир, знаете, все-таки очень большой.
"Большой, гнусный мир", — думал Гектор, сопровождая Джилли, чтобы представить ее остальным актерам. И в течение всей читки пьесы он никак не мог сосредоточиться на словах, которые произносила Джилли, а только смотрел, как двигаются ее губы. Почему эти губы не произносят его имя? Гектор мог только посмеяться над этой парадоксальной ситуацией. Вот она, рядом, он может прикоснуться к ней, но такая далекая.
— Как ты думаешь, сколько нужно времени, чтобы доехать до Атлантик-Сити и обратно? — спрашивала Эмили у Лаурин.
Лаурин плохо себе представляла, какое может быть расстояние между Атлантик-Сити и Кингз Ривер, но рискнула высказать такое предположение.
— Я не совсем уверена… может, три или четыре часа.
Они сидели в театральном фойе. Лаурин была почти убеждена, что между ее матерью и режиссером Гектором ничего не происходит, хотя и поглядывала время от времени на них сквозь приоткрытую дверь. Одна стена фойе была увешана фотографиями. Лаурин, скучая, начала рассматривать их.
— Эй! — воскликнула она, довольная тем, что смогла распознать некоторые лица. — Это же вы, Эмили. А вон там Кайл. — Она смотрела на школьницу Эмили, серьезную и толстенькую. — Вы были хорошенькой.
— Я была толстушкой, — сказала Эмили и стала показывать Лаурин другие фотографии. — Это мы играли "Робин Гуда". Кайл был Робин Гудом, а Джанетт героиней. Я исполняла роль одного из разбойников. Кайл и Джанетт всегда играли главные роли, они замечательно смотрелись вместе.
— Значит; это Джанетт. Я не очень близко ее знала, потому что она гораздо старше Тини. Она эффектная.
— Это превосходное слово для определения Джанетт, — согласилась Эмили. — Есть для нее и другие слова, но это тоже подходит. Мы с Кайлом делали и все декорации. Джанетт тут была бесполезна. Если ей в руки давали отвертку, она начинала с ее помощью делать себе маникюр.
Они поднялись на колосники сцены. Отсюда Лаурин видела Джилли, сидящую в первом ряду среди других актеров, занятых первой читкой пьесы. Она сидела между исполнителем главной мужской роли и режиссером Гектором, который — Лаурин должна была это признать — очень красив с этими большими грустными глазами и странной улыбкой. Когда Джилли ответила на его улыбку своей обычной завлекающей улыбкой, Лаурин пришла в ярость, как и актер, играющий героя-любовника. Он любил переспать со своими партнершами, считая, что это помогает сценическому общению. Он высказал Джилли это соображение, она рассмеялась ему в лицо. Лаурин захотелось, чтобы оба эти мужчины сдохли, а ее мать скрылась в монастыре, пока ее отец не одумается.
