— Сделаю все, что в моих силах. Зная, каким влиянием пользуется в газете мисс Стар, можно было считать, что все упоминания о ребенке будут изъяты из статьи, прежде чем та попадет в печать.
Тейлор также переговорил с главным врачом больницы и предупредил его, что никакие сведения о его жене не должны просочиться в средства массовой информации. Мэр Маккензи сейчас должен быть в центре внимания прессы. Но в этот момент Тейлор не хотел бы прочесть ни одного упоминания о себе на первой полосе газеты.
В палате, где лежала Риа, царил полумрак, окна были зашторены. Горел лишь небольшой ночник. Тейлору показалось, что Риа спит, но, тихонько подкравшись к постели, он обнаружил, что глаза ее открыты. Неподвижная, она застывшим взглядом уставилась в потолок. Правая рука, худая и бледная, безвольно лежала на животе, казавшемся до неприличия впалым.
Риа повернула голову, но ничего не сказала. В голову Тейлора не приходило ни одного слова, которое не прозвучало бы банально. Неужели трагедия автоматически превращает людей, обычно владеющих нормальным языком, в роботов, запрограммированных на произнесение только тривиальных фраз? Тейлор лишь смог выдавить:
— Как ты себя чувствуешь?
— Пусто.
Отсутствие интонаций в голосе Риа встревожило Тейлора. Эмоции улетучились из ее речи так же, как исчезли улыбка и мимика с ее лица. Тейлор поднял руку жены и крепко сжал ее, но Риа, казалось, даже не заметила этого. Она не ответила на пожатие.
— Каждую неделю я часами занималась в оздоровительном центре, желая сохранить живот плоским. — Риа невесело рассмеялась. — Мама всегда говорила: «Будь осторожна в своих желаниях».
Тейлор увидел, как из уголков глаз Риа покатились слезы, теряющиеся в ее темных волосах.
— Тебе больно?
— Нет. Доктор распорядился сделать укол, чтобы я лучше заснула. Потому я такая одуревшая.
— Оставайся одуревшей. Врач сказал, тебе надо много отдыхать.
— Еще он сказал, что нет причин не иметь другого… другого… — Риа задохнулась и не смогла закончить.
Тейлор склонился над женой, опершись о спинку кровати, и крепче сжал ее руку.
— Не надо, Риа. Не надо плакать. Поспи.
— Я не могу не думать о ребенке. — Голос Риа звенел. — Его больше нет. Он не существует.
— Тш-ш-ш. — Тейлор поцеловал закрывшиеся глаза жены, из которых продолжали литься слезы. Тейлор придвинул к кровати стул, сел и не шевельнулся до той поры, пока успокоительное не начала действовать, погрузив Риа в глубокий сон.
Тейлор покинул Риа лишь перед восходом солнца. Он зашел в комнату медсестер и проинструктировал их относительно того, что его жена должна получать все необходимое. После этого Маккензи отправился домой, где принял душ, побрился и наскоро приготовил яичницу-глазунью, которую с жадностью проглотил, поскольку со вчерашнего ленча не имел и крошки во рту. Подкрепившись несколькими чашками обжигающе-горячего черного кофе, Тейлор вернулся в больницу, захватив с собой вещи для Риа.
Задержавшись у киоска в вестибюле, он купил жене цветы. Тейлору хотелось купить розы, но в киоске были только красные, неприятно напомнившие ему цвет крови. Тейлор отверг также розовые гвоздики, которые дарят матерям новорожденных девочек, и остановил свой выбор на желтых маргаритках, смотревшихся, по его мнению, по крайней мере более весело. Выйдя из лифта, Маккензи увидел в конце коридора лечащего врача Риа.
— Я только что осмотрел вашу жену. Физически она вполне в норме, но находится в состоянии сильнейшей депрессии. Чем скорее она сможет вернуться к повседневным заботам, тем лучше. Я рекомендовал ей показаться через шесть недель.
Доктор зашагал по коридору. Тейлору хотелось схватить его за развевающиеся полы белого халата и задать тысячу вопросов, но еще больше ему хотелось видеть Риа.
С чемоданом жены в одной руке и букетом в другой Маккензи вошел в палату. Риа помешивала в тарелке комковатую серую овсяную кашу, которую только очень голодный человек мог признать за еду.
— Могу приготовить кое-что повкуснее, — предложил Тейлор, кивнув на поднос с завтраком. Он положил цветы рядом с подносом и поставил чемодан на пол. — Ты ведь никогда не пробовала мои великолепные вафли по-бельгийски, а?
Риа слабо улыбнулась:
— Спасибо за цветы. И за одежду.
— Надеюсь, принес все, что нужно. Оттолкнув ненавистный поднос в сторону, Риа спустила ноги с кровати. Тейлор рывком подскочил к ней, чтобы помочь встать.
— Я уже приняла душ, так что буду готова через минуту.
Тейлор намек понял: его не приглашали помочь одеться.
— Я пока займусь документами на выписку, — сообщил он, пятясь к двери.
— Я уже все подписала.
— Тогда оплачу счет.
— Оплачено. Я позаботилась и об этом. Тейлор раздраженно поджал губы.
— Сегодня утром ты была очень занятой леди.
— Прости меня, пожалуйста, — холодно заметила Риа, — но я хотела бы одеться и побыстрее убраться отсюда.
Через несколько минут Риа вышла из палаты. Губная помада кричаще-ярко выглядела на ее бледном лице. Больничное кресло на колесиках, казалось, вот-вот расплавится от испепеляющего взгляда, которым посмотрела на него Риа.
— Я в состоянии идти самостоятельно.
— Это их правила — не мои. — За креслом стояла не медсестра, а Тейлор. И именно он резким кивком головы приказал Риа сесть в кресло. Терпение Тейлора было на пределе.
Уже в машине Риа сказала:
— Можешь ехать ко мне домой. За своими вещами я заеду позже. — Тейлор умышленно пропустил нужный поворот. — Ты слышал, что я сказала?
— Слышал, но не слушаю. Риа резко отвернулась.
— Поступай как знаешь. Так даже лучше: мне как раз нужно забрать свою машину. Сделаю все в один прием.
Тейлор включил радио погромче и, фальшивя, принялся подпевать звучащей из динамиков песенке.
Остановив машину, Тейлор попытался опередить Риа, открыть дверцу с ее стороны и помочь выйти из автомобиля, но она, казалось, решила все делать сама и игнорировала любые проявления посторонней помощи. Войдя в дом, Риа прямиком направилась к стенному шкафу в спальне, сняла несколько вешалок с платьями и бросила их на кровать. Как только она попыталась уложить первое сложенное платье в чемодан, Тейлор шагнул к жене и вырвал платье у нее из рук.
— Да что, черт возьми, с тобой происходит? Что ты делаешь?
— Отдай платье. Я укладываю вещи.
— Зачем?
— Я возвращаюсь домой.
— Последние несколько недель твой дом был здесь.
— Тому была причина. Теперь эта причина завернута в пластиковый мешок и лежит в мусорном баке на заднем дворе больницы.
Как только эти слова слетели с ее губ, Риа зажала рот руками и рухнула на постель.
