— Нет же, нет, — тихо и совсем неуверенно прошептала она. — Нельзя, как же Тамара?..
А сама едва не теряла сознание под его настойчивыми ласками.
Кирилл и сам знал, что нельзя. Как знал и про Тамару. Да, они поссорились, да, они собираются разводиться, но стоит ли сейчас распространяться на эту тему? Не до этого сейчас. А еще так не хотелось выглядеть обычным донжуаном, прибегать к избитым уловкам: "да не обращай внимания, мы скоро разведемся". И почему-то вдруг впервые в жизни захотелось быть беспредельно наглым. Нет, не быть им на самом деле, но казаться именно в эту минуту. Хоть раз почувствовать себя беспринципным покорителем женских сердец, хоть раз отказаться от природной своей учтивости…
И, не прерывая настойчивых ласк, лишь чуть оторвавшись от ее аппетитной шейки, он довольно жестоко, наверное, чересчур обидно, ответил:
— А разве обязательно ставить ее в известность? Она ведь тут совершенно ни при чем, здесь только ты и я, нас двое, и никого больше. Никто не узнает, это будет наш маленький секрет…
Света восприняла это не как успокоение и достаточное основание для продолжения взаимных ласк, а, скорее, как пощечину. Снова попыталась вырваться, и снова потерпела фиаско — Кирилл держал по-прежнему крепко, придавив к мойке, и не собирался сдаваться. А может, опять-таки почувствовал, что на самом деле ей не хотелось останавливать его, что просто очень больно ранили, зацепили его слова? Вырываться Света перестала, но попыталась "облагоразумить" кавалера словами. А может, просто совесть свою пыталась успокоить?
— Ты ведь женат, Кирилл, так нечестно, у тебя ведь есть Тамара…
А Кириллу почему-то понравилось играть роль мерзавца и хама. И вместо того, чтобы объяснить, что между ним и Тамарой практически все закончилось, он продолжил свою странную игру:
— А слабо просто так, без всяких ожиданий, зная, что всего лишь на один раз, что у меня жена и я от нее никуда не денусь? Не считая меня возможным кандидатом в мужья? Просто так, потому что хочется точно так же, как и мне. Хочется, чтобы прямо здесь и прямо сейчас, вот на этой самой кухне? Только ты и только я. И пусть оно все огнем горит — просто хочется сейчас и со мной, слабо? Без расчетов и выпендрежа, одно сплошное физическое влечение, и ничего больше? Слабо?
А руки уже забрались под юбку, уже лишь тонкая ткань трусиков отделяла их друг от друга. Свете было ужасно обидно, слезы набежали на глаза. Ведь не о грязном сексе мечтала, о большой любви, о романтике! И где она, романтика? Где она, ее любовь?! Заблудилась… Заблудилась?!!
Разве заблудилась? А вот же, рядышком, разве не она? Пусть не такая красивая, как в романах и кино, но разве не об этом мечтала с той самой минуты, когда… Разве может она ему отказать сейчас, если мечтала об этом моменте с самой их с Тамарой свадьбы?! Ведь еще там, в машине со стилизованными кольцами на крыше, готова была отдаться прямо на глазах у Тамары. Ведь с самого первого мгновения утонула в его серьезных глубоких глазах, ведь сердечко забилось неровно при первом же взгляде. Ведь все глаза уже от обиды выплакала: почему всё Тамарке, почему всё опять ей одной?!
Да, да, он прав, гори всё синим пламенем! Пусть хоть один раз, но она тоже познает это счастье — принадлежать любимому мужчине. Пусть не совсем по-человечески, пусть в некотором роде по-скотски, а не на атласной простыне, щедро устланной лепестками роз… Хоть раз не думать ни о чем, хотя бы раз руководствоваться не дурацкими правилами, придуманными благополучными моралистами, а только чувствами, только собственными желаниями! И пусть он чужой муж, пусть он даже не просто чужой, пусть он Тамаркин муж, пусть, пусть, пусть! Она не узнает, Тамарка никогда ничего не узнает! И ничего особо подлого в этом нет — ведь она не зарится на него, не строит планы, как бы его отбить, увести из семьи. Нет, она только чуть-чуть прикоснется к чужому счастью. Самую капельку, самую малость. Один-единственный разочек позволит себе быть безрассудно счастливой!
И Светлана перестала сопротивляться…
Кирилл даже не замечал, что улыбается. Вроде как обычно ехал домой, вроде обычный будничный день, вернее, вечер, практически ночь, но на его лице почему-то блуждала какая-то странная улыбка. Дурацкая улыбка. Счастливая.
Дома его благодушное настроение как рукой сняло. Или, скорее, как корова языком слизала.
Правда, была та языкатая корова весьма стройной и красивой барышней с чуть тяжеловатыми бедрами, огненно-рыжими волосами и хищным оскалом.
Да, к величайшему разочарованию Кирилла, дома его ожидала законная супруга. Которой, по идее, там уже быть не должно было бы. Та самая, на которую он так настойчиво советовал Светлане не обращать внимания. Если бы он еще сам смог не замечать ее — было бы просто великолепно!
Тамара встретила его в прозрачном до неприличия пеньюаре — вроде не раздетая, но и одетой ее язык не повернулся бы назвать. Не стала дожидаться, пока он пройдет в комнату. Едва ли не впервые за недолгую совместную жизнь, если не считать прошлого раза, когда она, совершенно обнаженная, даже без чисто символического пеньюара, вышла встречать его в прихожую.
Кирилл сделал вид, что не замечает ее. Молча разулся и прошел в комнату. Тамара последовала за ним и так же молча присела в кресло. Уже не нагло, как накануне, а скромненько, аккуратненько.
— Ты еще здесь? — нарушил напряженное молчание Кирилл недовольным тоном. — Я надеялся тебя здесь не застать.
Ангельским голоском Тамара спросила с едва прикрытым укором:
— Ну зачем ты так, Кирюнчик? Ну, поссорились немного, с кем не бывает?
— Немного? — возмутился Кирилл. — Ну-ну. Сколько же по-твоему нужно для много?
Тамара потупила глазки, почти прошептала:
— Прости, милый, я была неправа…
Кирилл подошел к окну, распахнул шторы, словно бы намереваясь полюбоваться видом из окна. На самом деле всего лишь пытался выиграть время. Да и что можно было увидеть, кроме ярких лучей уличных фонарей, разрывающих темноту на рваные куски, ведь на город уже давно опустилась ночь. Да, до самой ночи засиделся у Светланы, до тех самых пор, пока она тревожно не посмотрела на часы, пока не намекнула, что вот-вот вернется мама…
Ах, как все не вовремя! Он ведь был уверен, что Тамара уже в прошлом, иначе разве позволил бы себе такой кульбит с ее лучшей подругой? С лучшей? Что за вздор — у Тамары вообще нет подруг, по крайней мере, за весь год, что они были вместе, за год, в который вошли и месяцы горячих пылких встреч, и короткий опыт супружеской жизни, Кирилл ни разу не видел ни единой ее подруги, даже не слышал ни об одной из них. Если где-то с кем-то Тамара и появлялась, если о ком-то и говорила, то только о сестре, только о любимой своей Сонюшке. А Светлана появилась лишь однажды, только на свадьбе, да и то, наверное, из-за того, что сестер в свидетели брать не принято. Тогда можно ли считать Тамару и Свету подругами, тем более лучшими?
