– Отлепись, Пятачок, – кто-то пьяным голосом произнес обидную для Артема кличку.
– Кто рявкнул? – медленно поднимаясь, спросил он. Его глаза, освещенные бликами костра, метали гром и молнии. – Забью собаку!
– Успокойся, Артем, – тоном, не допускающим возражения, произнес Володя.
– А ты не выпендривайся слишком, вояка. Ты одной ногой уже в солдатском сапоге, так что не сильно командуй.
– Ну что у тебя за натура такая, – усмехнулся Панин. Он чувствовал нарастающее раздражение в адрес Артема и всеми силами пытался избавиться от него. Обстановка явно накалялась. Лучший способ избежать конфликта – перевести по возможности все в шутку. Но пьяные шутки имеют неприятный привкус – об этом Володя не задумывался. – Не можешь воду не мутить. Ты ж не Балда, что пришел за оброком.
Пацаны громко и дружно засмеялись. Артем сжал кулаки.
– О, какие мы начитанные, – язвительно сказал он. – Сам прочел или твоя Нина вслух просвещала?
– При чем здесь Нина? – Володя поднялся, положил гитару на сухую траву. Ноги сами подвели его к Артему. В бликах костра их лица казались мистическими и жестокими – скулы обострились, глаза приобрели зловещий блеск. – Так при чем?
– А что ты так нервничаешь? Не понравилось «твоя»?
– Не понравился твой тон – попахивает издевочкой. К чему бы это?
– Хотел сделать тебе приятное. Назвал девчонку просветительницей, и причем не чьей-нибудь, и не угодил. Хотя ты прав. За эти пару недель, что она в столице, все могло измениться. Ты не в курсе? – Артем подошел вплотную к Панину. Горячее дыхание обжигало лицо Володи.
– В курсе чего?
– С кем твоя Нинон проводит долгие вечера, например. Не писала об этом? Не звонила?
– Я о ней знаю все, что мне нужно. А ты свой пятачок в мои дела не суй, понял! – Панин не почувствовал, как переступил через грань, когда впереди только драка. Во второй раз за этот вечер он отступил от своих правил и был готов бить обидчика до победного. Он заставит его замолчать! Распустил язык. – Ты что себе позволяешь?!
– Ладно вам, пацаны. Свои – что из-за бабы ссориться, – послышался чей-то примирительный голос.
– Она вам не баба! – рявкнул в темноту Панин.
– Ни тебе, ни нам, а кому-то еще какая баба будет! – смачно прищелкнув языком, произнес Артем. – Рыжая, бесстыжая!
Резкий удар мгновенно свалил его с ног. Вокруг костра прокатилась волна недовольства, но вмешиваться в разборку не стал никто. Дерущихся обступил плотный круг наблюдающих. Поднявшись с земли, Артем потрогал ноющую челюсть, почувствовал соленый вкус во рту. Это разъярило его. С диким криком он кинулся на Володю, замахнулся, но тот отклонился и в свою очередь сильно ударил в живот. Артем согнулся и, шатаясь, едва удержался на ногах. Внутри разлилась горячая волна боли, но он пытался отогнать все ощущения и сосредоточиться на одном – ответном ударе.
– Хватит вам, – кто-то снова пытался примирить дерущихся. Наверное, это был тот самый момент, когда все еще можно было остановить. Немного настойчивости – и не произошло бы непоправимого. – Почудили и довольно!
Панин получил сильный удар в лицо, закрыл его руками, попятился, извергая ругательства. Тяжело дыша, он остановился, сохранив равновесие. Такой ненависти он вообще никогда и ни к кому не чувствовал. Он перестал видеть напряженные лица вокруг. Его глаза выделяли только мрачное, полное ответной неприязни лицо Артема. Если бы взглядом можно было убить, на сухой траве уже лежали бы два бездыханных тела. В следующий момент Володя оказался уже рядом с Артемом, а невероятной силы удар свалил того с ног. Он тяжело упал на землю. Послышался какой-то странный звук, и настала пугающая тишина. Панин почувствовал, как в груди что-то оборвалось, в голове застучало, заглушая нарастающий гомон испуганных мальчишек.
– Ты убил его! – эта фраза отрезвила Панина. Продвигаясь на негнущихся ногах, он растолкал склонившихся над Артемом, быстро присев рядом с ним. Под головой у него лежал небольшой камень – удар об него оказался смертельным. Голубые глаза юноши, страшно застыв, смотрели в темное небо, не мигая. Володя приложил палец к артерии на шее: там не было никакой пульсации. Взяв Артема за голову, Панин резко одернул руки – пальцы коснулись чего-то липкого, горячего.
– Кровь, – пробормотал он, показывая всем окровавленные ладони.
– В больницу его надо поскорее, – раздался глухой голос.
– Ему уже никуда не надо, – прошептал Володя, обхватив голову руками.
Он перестал что-либо соображать, просто сидел на земле, покачиваясь из стороны в сторону. Оранжевые языки костра казались ему развевающимися на ветру волосами Нины. Он протянул руку, желая прикоснуться к ним напоследок, но ощутил резкую боль в ладони. Кто-то толкнул его, что-то пронзительно крича. Черные силуэты деревьев вокруг молча двигались в монотонном ритме. Даже костер словно стал менее ярким – непроглядная мгла опускалась на Володю с пугающей скоростью. Через мгновение она окончательно поглотила все вокруг. Больше ничего не было, только дрожь, подступающая тошнота и животный страх…
Нина шла звонить маме, она заранее продумывала фразы, которыми начнет и закончит разговор. Говорят, именно это запоминается лучше всего, значит, она не должна оплошать. Мама чувствует все, недаром она постоянно задает одни и те же вопросы. Она словно не может поверить, что у дочери все так хорошо, как она хочет ее убедить. В ее голосе недоверие, плохо скрываемое беспокойство. Нина удивлялась – неужели материнское сердце действительно видит и его не обманешь? Мистика какая-то. Тетя Саша вот ничего не подозревает – она легко проглотила ложь о состоявшемся поступлении, о бесконечных собраниях, на которые теперь должна была ходить Нина. И Ленка визжала от восторга в трубку, поздравляя ее. Наверняка по всему Саринску разлетелась весть о ее удаче. Нина досадливо поморщилась – знали бы они, что происходит на самом деле. Вранье следовало за враньем, но Нину ничто не останавливало. Свои неоцененные актерские способности она воплощала в жизнь своеобразно, стараясь не слышать возмущенный голос совести. Теперь нужно было быстро решить проблему с общежитием, в которое якобы должна была переехать Нина. Конечно, рано или поздно любая ложь раскрывается. Если тетя Саша захочет проведать ее – обман станет для нее неожиданностью. Но пока до этого далеко, Нина не хотела думать даже на несколько дней вперед, настолько непредсказуемой была ее жизнь в столице.
Например, сегодня она собиралась встретиться с Геннадием Ивановичем. Она познакомилась с ним не в самый радостный день. Он сам затронул ее в вестибюле института, подсев к ней с успокаивающими фразами. В этот день она не нашла своей фамилии в списке зачисленных на факультет. Наверное, у нее на лице читалось «не прошла». Она смотрела на незнакомого мужчину, одетого в светлый летний костюм, приятно улыбающегося ей, и не понимала, почему он старается ее утешить? Его слова убеждали ее в том, что жизнь не останавливается от первой же неудачи. И вообще нужно хорошенько подумать, прежде чем решить – где заканчивается неприятность и начинается полоса везения. Нина прислушалась к нему, попадая все больше под обаяние этого улыбчивого человека.
