— Получалось, что он все делал правильно, а я был кругом не прав. Я видел по вашим глазам, как вы презирали меня за мое негодование по поводу испорченного ботинка…
— Ничего подобного! — быстро возразила Мег. — Я вас никогда не презирала. Я просто боялась, что вы выгоните Джека из дому. Понимаете, я знала… думала… словом, вы были правы, когда говорили, что Джек не подходящая собака для миссис Хортроп. На самом деле сеттеру нужно жить…
— В семье, — закончил Николас. Мег кивнула.
— Но ваша тетя любит Джека, к тому же его уже один раз бросили.
— И ваше нежное сердце не вынесет, если это случится снова, — мягко подсказал Николас.
— Да, мне невыносимо видеть чьи-то страдания, тем более животного, — тихо призналась Мег.
— В данный момент я сам нуждаюсь в вашем сочувствии, — хрипло прошептал Николас, поворачивая ее лицом к себе.
Мег глубоко вздохнула и попыталась застыть. Если она сдвинется хотя бы на полдюйма, ее губы почти коснутся губ Николаса. Понять бы, скрыто в его словах приглашение или он просто хотел сказать, что нуждается в ее понимании? На Мег была лишь тонкая хлопчатобумажная рубашка на узеньких бретельках, но ей вдруг стало жарко, все тело словно опалило огнем. Главное, не смотреть на губы Николаса, сказала она себе, потому что иначе я могу поддаться искушению…
— Что, нечего сказать? — прошептал Николас так тихо, что Мег пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать.
Это оказалось роковой ошибкой. Оказавшись еще ближе к Николасу, Мег вдохнула слабый аромат мужского одеколона и теплой кожи, взгляд ее невольно устремился к вырезу его халата, где виднелась бронзовая грудь с порослью темных волос, двинулся выше и остановился на губах. О, эти губы! Один только взгляд на них порождал у Мег почти непреодолимое желание дотронуться до них сначала пальцем, потом кончиком языка, покрыть их легкими поцелуями, а потом…
Словно прочтя ее мысли, Николас быстро сказал:
— Сделай это, Мег. Пожалуйста, прошу…
Ее изумленный взгляд метнулся к его глазам и встретился с их завораживающим, чувственным взглядом.
— Да, сделай это, — хрипло повторил Николас, — поцелуй меня.
Но, когда их губы встретились, получилось, что не Мег, а Николас стал ее целовать. По спине Мег пробежала дрожь возбуждения, она ответила на его поцелуй не только губами, но всем телом, вернее, тело отреагировало само, и у нее не было сил сдержать его страстный отклик. Мег словно со стороны услышала свой стон:
— Николас, о, Николас…
Она прильнула к нему, ее пальцы невзначай коснулись его кожи, и по ним словно пробежали возбуждающие электрические разряды. Искушение оказалось непреодолимым. Мег погладила грудь Николаса кончиками пальцев, затем, осмелев, всей ладонью. Теперь уже все ее тело пылало от возбуждения, ей страстно хотелось, чтобы Николас прикасался к ней, ласкал ее, обладал ею…
— Николас! — беспомощно выдохнула она, не в силах ни подавить, ни скрыть свои чувства.
Он, по-видимому, почувствовал ее состояние, его поцелуй стал более нежным.
— Все в порядке, все хорошо, — жарко прошептал он, — я чувствую то же самое. Я хочу тебя так сильно, что даже больно. — Он громко застонал и закрыл глаза.
Некоторое время Мег колебалась. Она была очень скромной, даже слишком, как ей самой временами казалось. И снова Николас прочел ее мысли.
— Ты ведь тоже хочешь увидеть меня без одежды, правда? — нежно прошептал он. — Хочешь ко мне прикоснуться, обнять…
У Мег перехватило дыхание, и в знак согласия она смогла издать только тихий стон. То, что Николас предлагает, так возбуждающе, так заманчиво, что она просто не в силах отказаться.
— Тогда позволь мне снять с тебя это.
Николас бережно спустил с ее плеч бретельки рубашки. Даже легчайшее прикосновение его пальцев ошеломляюще подействовало на Мег — она покрылась гусиной кожей, но не от холода, а от чувственного возбуждения. И еще до того, как ее рубашка соскользнула на пол, открыв взору Николаса тело Мег во всей его женской красе, она поняла, что ее соски потемнели и налились, как два розовых бутона, которые ждут только прикосновения теплых солнечных лучей, чтобы раскрыться. Только ее соски томились не по солнечному лучу, а по прикосновению пальцев Николаса, жаждали его ласки, влажного тепла его рта.
Интимность собственных мыслей настолько шокировала Мег, что она вздрогнула, и Николас это заметил. Он еще не встречал женщины, которая проявляла бы свое желание так откровенно и одновременно так невинно. А он в свою очередь никогда еще не испытывал такого восторга от сознания, что источником этого возбуждения является он сам. Может, Мег его и не любит, но она его желает, и Николас интуитивно чувствовал, что сила этого желания для нее внове и удивляет Мег так же, как его удивляет сила любви к ней.
Он медленно и осторожно, почти с благоговением накрыл ладонями ее обнаженные груди, сначала посмотрел в глаза Мег и только потом — на нежные холмики, которые ласкал.
— Ты так прекрасна, само совершенство… — хрипло прошептал он.
Мег попыталась возразить, но не успела сказать и слова, потому что губы Николаса снова накрыли ее рот — сначала нежно, затем со все нарастающей страстью. Николас обнял Мег, и она почувствовала сильные частые удары его сердца: казалось, оно бьется с удвоенной силой.
— Тебя никто так не ласкал, правда? — спросил Николас со странным напряжением в голосе.
Эмоции так переполняли его, что он забыл о своей обычной сдержанности. Николас почувствовал, что Мег никому еще не отдавалась так безоглядно, и эта мысль вызвала у него мощный выброс адреналина в кровь. Он снова положил руку на грудь Мег с такой собственнической уверенностью, что внутри у Мег все перевернулось. Посмотрев ему в глаза, она даже на какое-то мгновение поверила, что Николас ее любит. Трепет, охвативший Мег, выдал ее ощущения.
— Если ты так дрожишь, когда я всего лишь ласкаю твою грудь, — жарко прошептал он, — представь себе, что будет, когда мы займемся более интимными вещами.
Более интимными! Глаза Мег расширились от возбуждения, к которому примешивалась тревога. Она и так уже дрожала от страсти и желания, и всерьез опасалась, что еще большего наслаждения просто не вынесет. Но Николас уже склонил голову и стал шептать ей на ухо такие слова, от которых ей стало жарко — и еще жарче от мысли, что она может испытать наяву все, о чем он говорит.
Где-то далеко залаяла собака.
Мег замерла. Джек… Джек пропал, ему на каждом шагу угрожает опасность, а я тут совсем размякла в объятиях Николаса и забыла о несчастном псе. Какая же я эгоистка!
— Нет! — вскрикнула она и оттолкнула Николаса.
