Естественно, лишь только Роман ускакал со своим телефоном в спальню, Аллочка улеглась под порогом, дабы не упустить ни единого словечка, и теперь у нее в голове бушевала буря. Она сейчас непременно должна увидеть эту Петровну Еву. А как ее найти? Спросить у Романа? Что-то Аллочке подсказывало, что тот снова станет сердиться. И момента упускать нельзя – для кого-то это может плачевно кончиться. И в самом скором будущем.
Аллочка потрусила на кухню и притащила стакан молока. Маленькая Катюша все так же сидела у телевизора, а на экране вовсю зверствовали мультяшные бандиты. Алла резко выдернула шнур из розетки.
– Обратите внимания… не знаю, как вас там…
– Чего это вы с телевизором вытворяете? – возмутился хозяин. – Вы кашу сварили? Быстро в кухню!
– А вы тут не командуйте! Не командуйте! Я вам здесь воспитатель вашей дочери, а не кухонный работник! – повысила голос Аллочка. Из кухни она уже принесла для ребенка молоко и теперь не знала, как напоить крошку, с детьми она еще не работала. – Конечно! Сварю девочке, а вы пока посидите с ней, поиграйте, а то включили черт-те что! Не мультфильмы, а пособие для начинающих киллеров! Возьмите, говорю, ребенка на руки!
Аллочка окончательно разгневалась и сунула папаше тихое дитя. Роман тоскливо закатил глаза к потолку, но дочь послушно усадил на руки.
– Вот, так-то оно по-семейному… – одобрила Аллочка и резко опрокинула стакан с молоком прямо на светлые брюки хозяина. – Ой, гляньте!! Батюшки! Какой же вы неаккуратный! И брюк больше нет, да? И переодеть нечего… Вот ведь несчастье!
– Да что ж вы, как телега, ей-богу!! – вскочил облитый Ромочка. – Что у вас руки-то… пальцы сардельками растопырила… Чтобы завтра же вас не было!!
Ромочка сунул ребенка на руки Аллочке, а сам бездумно вытащил из кармана телефон и побежал в ванную переодевать брюки. Аллочка кинулась к аппарату. Обращаться с такими штуками она умела – недаром каждую ночь утягивала у Фомы телефончик и забавлялась игрушками. Правда, у него кнопочки не там, но… вот он последний звонок! Так, номерок бы куда переписать…
В поисках ручки и бумаги Аллочка носилась по комнате и шептала заветный номер.
– А-а-а, молитесь? Правильно делаете! – появился в дверях Роман в чистых пижамных брюках.
– Дайте ручку, что ли! Я напишу на вас жалобу в профсоюз, за сардельки… Ну ручку найдите!
Роман удивленно вытаращился на странную няню, но бумагу с ручкой принес.
– Вы знаете… Я пожалуй… пожалуй, я сам посижу с ребенком, – растерянно бормотал он, пока Аллочка писала номер телефона, прикрываясь ладошкой. – Лучше сам, а то надо же – чуть что – профсоюз! Вы уже сразу – в Организацию Объединенных Наций!
Аллочка уже записала номер и теперь чувствовала себя спокойнее.
– Так что вам там сварить, я немножко забыла? – одарила она ворчуна сказочной улыбкой.
– Еще лыбится! Ничего нам не надо, я сам! – рявкнул Роман, прижимая к себе дочь. Потом он, видимо, сообразил, что резкий тон няне тоже придется не по душе, и поторопился улыбнуться. – Вас проводить?
Аллочка уселась в кресло, отобрала Катеньку и покачала головой.
– Я не могу вас покинуть. Вы сейчас начнете звонить своей теще, а она нездорова. Лучше я сама.
– Да нет! Я не стану звонить никакой теще! Я сам! Или нет, я вызову няню! Да! Я буду платить ей хорошие деньги, и она будет сидеть с моей дочерью. И я ее буду контролировать.
– Няню! А я чем вам не няня? – обиженно надулась Аллочка. – Можно и мне хорошие деньги… И я даже не заставлю вас контролировать! Спите себе спокойно!
Роман замялся, нарываться на новые неприятности не хотелось, но и оставлять у себя в доме такую бомбу…
– Видите ли… я несколько иначе представляю воспитателя своей дочери… Моложе, что ли… Мне ведь все равно кому деньги отдавать, так пусть лучше я какой-нибудь начинающей девчушке, стройненькой, с хорошей фигуркой, юной… Вы знаете, как сейчас трудно устроиться юным?
– Имею представление, – буркнула Аллочка и оскорбленно принялась собираться.
Нет, ей, конечно, это увольнение было только на руку, но опять же – обидно! Ему все равно кому деньги отдавать! Вот и отдал бы Аллочке! Юную ему надо! Можно подумать, она старуха! Сам ни фига в женских прелестях не разбирается…
Домой Аллочка принеслась точно грозовая туча – хмурая, свирепая и готовая вот-вот разразиться влагой.
– Что? – встретила ее Гутя. – Он тебя выгнал?
– Сама ушла. Приставать начал, лапать и все такое… Ну чего ты спрашиваешь? Ты же знаешь, какое кругом рукоблудство! Прям всю фигуру помял… А ты еще хочешь, чтобы я на постоянную работу устроилась! Сама же видишь – прям прохода не дают! Не знаю, что и придумать… Может, не мазаться блестящими тенями днем, как считаешь?
– Ты мне расскажи – как ты покинула пост, не выполнив задания!! – разозлилась сестра.
Аллочка сбегала в комнату Карпа Ивановича и заглянула в санузел.
– Да нет его! Ему какая-то телеграмма пришла, понесся билет покупать, – поняла ее Гутя. – Рассказывай, как нам теперь к этому Роману прокрасться? Чует мое сердце, что он что-то замыслил. Прямо кричит сердце-то!
– Замыслил. И ты никогда не догадаешься – что! – завалилась Аллочка в кресло. – Только я тебе не скажу – сама отгадай!
– Ты мне брось ребусы тут загадывать! – обозлилась сестрица. – Он, может быть, за Севой охотится…
– Холодно, холодно…
– Сейчас кастрюлю на голову надену, потеплеет. Она с кипятком, – честно предупредила Гутя.
– Кастрюлю! – перекривилась Аллочка, подхватила кота Матвея на руки и принялась ему жаловаться: – Матюша, вот ты послушай меня… не ворочай мордой… Я тут работаю, работаю, а она только о своем Севочке печется, еще посудой швыряться надумала…
Гутя не выдержала. Ее нервы уже столько дней были на пределе, сердце так стонало от разлуки с любимым несчастным Рожкиным, а Аллочка просто издевается! Гутя аккуратно саданула об пол стеклянной вазочкой и закатила небольшую истерику:
– Да! О Севочке! Потому что это мужчина моей мечты! И мы с ним были почти в загсе. Я с ним собиралась прожить долгую и счастливую жизнь и состариться вместе, в один день!
– А он хочет, чтобы ты без него состарилась! На кой черт ему такая злющая старуха! Вон он – удрал и даже не позвонил ни разу!
Аллочка наконец-то сказала то, что давно хотела выразить, да только подходящего случая не подворачивалось. Но Гутя ничего слушать не желала. Только она видела, какими глазами на нее смотрел Сева, только она слышала, как он шептал: «Гу-у-утя», только за ее жизнь он переживал, рискуя своим здоровьем! А позвонил…
– Он позвонил! У нас почти каждый вечер кто-то звонит и тяжело дышит в трубку! – доказывала Гутиэра.
