Дженни судорожно стиснула скрученную в трубочку театральную программку.
— Мы познакомились на берегу две недели назад. — Желая в эту минуту не знать ни того, ни другого, а в особенности Джека, она послала последнему ослепительную улыбку. — У нас обнаружились общие интересы, — с мстительным наслаждением сказала она. — Мистер Бреннен обожает театр почти так же, как я.
— В самом деле? — В голосе Говарда сквозило недоверие. — Никогда бы не подумал, что он такой интеллектуал.
Джек по-волчьи оскалился.
— Я еще и не так удивлю вас. — Он обернулся к Дженни: — Пойду за машиной.
Когда он удалился, губы Говарда сжались в ниточку.
— Я здесь с матерью. Должен сказать, ты немало удивила меня, появившись здесь с таким человеком, как Бреннен.
— Ну да. Я и сама удивилась.
— Надеюсь, ты не собираешься продолжать это знакомство?
— Как тебе сказать!.. После сегодняшнего вечера… Да, пожалуй… — Они были совершенно разными людьми. Дженни глядела в приоткрытую резную дверь, высматривая ярко-красный «мустанг». — Говард, я должна идти.
— Думаю, нам нужно поговорить, Дженни. Завтра позвоню тебе на работу.
Дженни кивнула, пытаясь справиться со спазмами в желудке. Недовольство Говарда и явная скука Джека подействовали на женщину так, словно у нее начинался грипп.
Джек наклонился и открыл ей дверцу. Дженни села в машину.
— Как тесен мир! — заметил Бреннен. — Понятия не имел, что вы знакомы с этой вонючкой.
Дженни ощетинилась:
— Эта вонючка — компаньон моего покойного мужа, а значит, и мой тоже! И очень близкий друг к тому же.
Джек презрительно фыркнул:
— Ваш Маккормик — напыщенный, наглый болван! Двуличный, самовлюбленный ублюдок, который за грош продаст любого.
Дженни сверкнула глазами:
— Ах вот как! Ну что ж, по крайней мере он не выражается, как пьяный портовый грузчик, и не храпит в театре на виду у всей публики!
Джек ничего не ответил, просто рванул машину с места, развернулся так, что запахло паленой резиной, и заставил Дженни снова схватиться за сиденье. И хотя эта езда не шла ни в какое сравнение с их предыдущей гонкой, но обратная дорога заняла у них времени вдвое меньше. К счастью, когда они добрались до ее дома, гнев Джека успел утихнуть. Как, впрочем, и ее собственный. Бреннен остановил машину у края тротуара и переключил скорость. Мотор негромко урчал.
Джек повернулся к ней. Казалось, он слегка огорчен.
— Прошу прощения за скандал с Маккормиком и за то, что доставил вам неприятности.
Дженни ничего не ответила. Извинений она не ждала. Как и сегодняшний костюм, они мало соответствовали облику этого человека, созданному ею в своем воображении.
— Все в порядке. Это могло случиться с каждым. — Правда, лично у нее таких знакомых не было, но какая разница…
— Знаете… похоже, после того, что случилось, нам нет смысла встречаться.
— Так оно и есть. — И хотя Дженни понимала, что он прав, почему-то при этих словах у нее похолодело внутри.
— Пойдемте, я провожу вас до дверей.
Он выключил зажигание, вышел и помог ей выбраться из машины. Они молча направились к подъезду. Джек ждал, пока она вынет ключ, оказавшийся на самом дне сумочки, потом взял его из женских пальцев, которые в эту минуту были почему-то неловкими, сунул в замочную скважину и открыл дверь.
Молчание затянулось.
— Еще раз извините за испорченный вечер.
Дженни только кивнула. Комок в горле мешал ей говорить. Это было смешно и глупо, но она никак не могла справиться с собой.
— До свидания, Дженни Остин!..
Она заставила себя улыбнуться:
— До свидания, Джек Бреннен.
Он шагнул прочь, но раздавшийся за спиной голос заставил его обернуться.
— Пьеса была действительно прескучная, — негромко сказала она.
— Ага!.. Вы тоже так считаете?
Тут она улыбнулась по-настоящему:
— Вам очень идет блейзер.
Джек ответил улыбкой на улыбку.
— А вам идет все, что бы вы ни надели.
— До свидания, Джек.
Он кивнул, но не сделал попытки уйти.
— Я понимаю, что это меня не извиняет, но вчера по дороге домой у нас вышел из строя двигатель, и я полночи пытался его починить. Наверное, надо было позвонить вам и отказаться.
— Я и сама готова была уснуть…
— Да, но вы привыкли к бессоннице.
Дженни ничего не ответила. От звука его шагов сжималось сердце.
Он шел к машине, и Дженни пришлось закусить губу, чтобы не окликнуть его. Джек на секунду замешкался, а потом обернулся еще раз:
— Я подумал… не знаю… может быть, вам захочется прокатиться на моем «харлее»?
Ее сердце безумно заколотилось и вдруг упало.
— Вы имеете в виду мотоцикл?
— У меня есть запасной шлем.
Мысль об этом привела ее в ужас. О Боже, она боялась разбиться даже в его машине!..
— Я… я никогда не ездила на мотоцикле. С удовольствием…
— Так… вы согласны?
Она ощутила чудовищное облегчение:
— Да.
Казалось, из тела Джека вынули пружину.
— Мне предстоит дьявольски трудная неделя. Придется на пару дней уехать из города по делу, но к субботе я вернусь. Мы могли бы съездить в Колд-Спрингс.
— Отличная мысль! — Она закусила губу, чтобы удержаться от глупой улыбки.
— Тогда я заеду за вами в субботу в десять утра.
— Я буду готова. — При мысли о том, что Джек уйдет навсегда, у нее взмокли ладони, и Дженни еле удержалась, чтобы не вытереть их о свое элегантное шелковое платье. Она наблюдала за тем, как Джек сел в машину, и не отвела взгляда, пока сверкающий красный «мустанг» не исчез за углом.
Ей предстояла поездка на «харлее». На его «харлее», о Господи!.. Что бы она ни сделала, все выходило из рук вон плохо. Не говоря уже о трудностях, которые возникнут из-за этого с Говардом Маккормиком.
Однако сейчас, когда сердце готово было вырваться из груди, Дженни это ничуть не волновало.
* * *
Джек стоял на палубе «Мародера», крепко держась за поручни и глядя на море. Небо заволокло тучами. Барашки появились на верхушках волн, достигавших двух метров. Но «Мародер» легко справлялся с ними. Его нос резал эти волны, как нож масло. Судовые двигатели работали так ровно и мощно, что у Джека душа радовалась.
Он любил каждую деталь на этом большом корабле-работяге и любил море, ставшее ему родным домом. Трудно было поверить, что когда-то он был сухопутной крысой и вырос в пустыне, в маленьком городишке под названием Эппл-Вэлли. Но даже тогда море звало его. Он построил модели парусных кораблей всех типов, семь раз прочитал «Старика и море» Хемингуэя, прочитал «Два года под мачтой» Ричарда Генри Даны и, конечно, мелвилловского «Моби Дика».
