– Нет-нет, – залепетала Патриция. – Ты все не так поняла. Дело вовсе не в этом…
– Единственное, о чем я хочу у тебя спросить, – означает ли это, что доступ к телу дражайшего доктора теперь свободен?
– Да нет. Мигель мой наставник в верховой езде – и не более того. А Том вернется через пару недель…
– На всякого богача есть бедняк, на всякого вора – адвокат, на всякого врача… – Джоанна хихикнула. – Думаю, что ты права. Да и впрямь, кто сумеет позаботиться о твоем здоровье, лучше чем молодой доктор? – Она ткнула Патрицию в бок. – Если тебе понятно, о чем я. – Джоанна отчаянно подмигнула Патриции и, прежде чем удалиться с подругами, громким шепотом заявила – Как знать, может быть, и мне стоит заняться верховой ездой?
Патриция в полной растерянности осталась стоять у стойки для верхней одежды. Джоанна высказала вслух то, что она сама самым тщательным образом от себя скрывала, – свою нарастающую привязанность к Мигелю. А Джоанна просекла это с первого взгляда. И вдруг Патриция испытала горчайшие стыд и раскаяние. Она тут забавляется, учась верховой езде, а бедняга Том вкалывает, как вол, в далеком Ливане. Она – пустышка и попрыгунья недостойна его любви.
Том вернется через неделю. И до тех пор ей надо отменить все уроки и самым тщательным образом избегать любых контактов с Мигелем.
СТОУН РИДЖПатриция стремительно неслась на Спорте по заснеженному полю к расчищенной лужайке, не сводя взгляда с приближающегося вертолета. Она распорядилась, чтобы пилот Стоунхэма встретил Тома в аэропорту Кеннеди и доставил его прямо на ферму; ей не хотелось без лишней надобности продлевать разлуку с ним хотя бы на минуту.
Когда вертолет приземлился, взметнув целую тучу снежной пыли, Спорт испугался и отпрянул в сторону, вправо, едва не помчавшись в конюшню. «Эй, Спорт, да ты что?» Какая глупость – приехать сюда верхом. Но ее спокойный, мягкий голос усмирил испуганное животное, а тут как раз и грозный винт вертолета наконец-то замер.
К тому времени, как из дверцы вертолета показалось загорелое лицо Тома, Спорт уже совершенно успокоился, зато теперь разнервничалась сама Патриция. Соскочив с седла, она побежала навстречу раскинутым в объятии рукам.
– Ах, Том… Том… наконец-то вы приехали.
Он страстно обнял ее.
– Мне так жаль, что я не сумел вырваться на праздники.
– Теперь это не имеет значения. Главное, сейчас вы здесь!
– Что ж, счастливого Рождества. – Он поцеловал ее. – И счастливого Нового года.
Он поцеловал ее еще раз.
Вертолет опять заревел, и, обернувшись, они увидели, что Спорт снова запаниковал и на этот раз, не удержавшись, помчался в конюшню. Том и Патриция рассмеялись.
Патриция взяла Тома за руку и закричала, стараясь перекрыть рев мотора:
– Пошли, разместим вас.
Они отправились по глубокому снегу в гостевой домик, в котором Патриция распорядилась провести тщательную уборку и который нынешним утром сама украсила еловыми ветвями. Сейчас Патриции было жаль, что она превратила вторую спальню на верхнем этаже главного дома в студию, – дверь оттуда вела прямо к ней в спальню.
На пороге гостевого домика они потоптались, сбивая снег с обуви.
– Вы даже не можете себе представить, как я по вам соскучился, – признался Том, глядя на нее. – И как я соскучился по снегу. – Он смахнул несколько снежных хлопьев с ее волос. Его рука соскользнула ей на щеку и задержалась там. – Вы еще прекрасней наяву, чем во снах, которые посещали меня в Ливане.
Он нежно поцеловал ее в губы.
У Патриции так громко стучало сердце, что ей даже не было слышно, как лает Таксомотор.
– А теперь, Патриция, дайте мне несколько минут на то, чтобы переодеться. Мне почему-то хочется выглядеть фермером.
Однако, переодевшись в алую парку, Том меньше всего походил на фермера. Он сидел рядом с Деннисом на скамейке в крытом круге для верховой езды, наблюдая за тем, как Патриция, крайне гордясь собой, скакала на Ультимато, преодолевая одно препятствие за другим. Ей было хорошо и спокойно, она ничуть не волновалась, проделав серию безупречных пируэтов и восьмерок. Краешком глаза девушка видела, как Мигель стоит, прислонившись к стене, и на лице у него витает загадочное выражение.
– Я просто потрясен, – сказал Том, когда она, закончив показ, подъехала к нему.
Патриция покраснела.
– Благодарю за комплимент.
– Глядя на вас, думаешь, что это и впрямь так просто. Мне даже захотелось самому снова сесть в седло…
– А почему бы и нет?
– Да, пожалуй…
– Вот и чудесно, Том! Видели бы вы, как прекрасен конный след на снегу!
– Вы меня уговорили. Но я не могу ездить в таких седлах – они слишком изящны. Мне нужно что-нибудь посолидней.
Деннис расхохотался.
– Ковбойское седло? Верно, мне такое тоже больше по вкусу.
– Деннис – живо! Пока мистер Киган не передумал – оседлай для него коня.
– Конечно! А как насчет вас, мисс Деннисон? Подать вам Ультимато или Спорта?
– Нет! Вы, парочка ковбоев, полюбуетесь конным следом вдвоем. А я пока позабочусь об ужине.
– Пошли. – Том перепрыгнул через загородку. – Пошли, пока я не потерял терпения.
– Подготовь доктору Кигану Петунию, – распорядилась Патриция, обратившись к Деннису.
– Петунию? – в изумлении переспросил Том. – Судя по кличке, это какая-нибудь старая кляча, лучшие годы которой давно позади.
– После всех опасностей, пережитых вами в Ливане, хорошо бы и здесь остаться в целости и в сохранности.
Патриция посмотрела вслед обоим отправившимся на конюшню мужчинам. Ей хотелось бы, чтобы каждое мгновение, проведенное у нее на ферме, навсегда запечатлелось бы у Тома в памяти, и она пришла в полный восторг из-за того, что он решил снова сесть в седло, – это означало, что у них в перспективе появится еще одна общая радость.
– Только не слишком задерживайтесь! – крикнула она им вослед. – Конча сегодня решила превзойти самое себя. Ужин через два часа.
Она спешилась с Ультимато и подошла к Мигелю, который за все это время так и не удосужился сдвинуться с места.
– Мигель, не угодно ли вам прервать традицию одиноких трапез и на этот раз поужинать со мною – то есть, я хочу сказать, с нами?
– Нет, благодарю вас.
Он отвернулся – то ли преднамеренно, то для того, чтобы принять поводья.
– Мне крайне жаль, что на прошлой неделе я не смогла выкроить времени для наших занятий, но мне надо было уделить внимание приготовлениям…
– Я понял.
– Что ж, если вы все же передумаете относительно ужина, то прошу вас дать мне об этом знать.
Он ничего не ответил.
