— Ну, мне они не нужны, поэтому можешь положить их на место.
— Я говорю, что ты нравишься ему.
— Мне он не нравится.
— Тогда почему ты здесь с ним?
— Почему ты с ней?
— Дружеское одолжение.
— То же и со мной, — он только что назвал Регину своим другом? Это то, что он имел в виду? Я истощена. Хочу свои тренировочные штаны. — Почему он думает что. что-то в этом роде может произойти между нами?
— Он парень.
— Я не хочу знать, что это значит.
— Парни всегда готовы. На случай если им повезет.
— Почему парни так помешены на сексе? Это глупо.
— У тебя его еще не было. — Откуда он знает? Меня так разозлила способность Джейми заставлять меня краснеть, что это чуть не пересилило мое смущение. Разглядываю бороздки на руле.
— Я тебя смущаю, — говорит он.
Я качаю головой. Когда он тянется к двери, я впадаю в панику и задаю первый вопрос, который пришел в голову:
— А у тебя сегодня будет счастливый» вечер, Джейми?
И вдруг происходит нечто чудесное. Он смеется. Я в первый раз услышала его смех — теплый и насыщенный, и мне хочется закутаться в него — но я слишком поглощена ревностью, чтобы полностью им насладиться.
— Зависит от кое-чего, — говорит он.
— От чего?
— Что ты считаешь удачей.
— Секс. С ней. Региной, — отвечаю я, раздражаясь его глупым вопросом.
— Нет.
— Тогда тебе не повезет.
— Не с ней.
— Хочешь заняться сексом с кем-то еще? — говорю я злобно и невежественно
— Нет.
— Тогда как ты собираешься испытать удачу?
Следующая минута протекает в замедленном режиме. Джейми Форта поворачивается, кладет свою теплую руку мне на шею и притягивает меня к себе. До меня доходит, что он собирается меня поцеловать, и я паникую, потому что я никогда не целовалась с парнем старше себя — на самом деле, я вообще ни с кем не целовалась, если не считать тупых игр на школьных вечеринках. А он, конечно, знает все, что нужно об этом знать, потому что он — нахальный «плохой парень», а я всего лишь глупая девочка, но это уже не имеет значения, потому что его губы накрыли мои, и все оказалось так просто — даже не верится, что я волновалась, не зная, что делать в этот момент.
Он проводит большим пальцем по моей скуле, нежно сжимая сзади мою шею. Его другая рука лежит на моих плоских и скучных волосах и слегка тянет назад, заставляя меня задирать голову. Его язык путешествует по моим губам, и затем проникает внутрь. Он двигается медленно и мягко, но крепко держит мои волосы и с силой тянет их, открывая мне рот. Его губы отстраняются от моих, и в следующий миг я ощущаю их в ложбинке между ключицами. Он поднимается вверх по шее, легонько покусывая и двигаясь вверх и вниз, как будто ищет особую точку. Когда он ее находит, я издаю короткий звук, который никогда от себя не слышала, похожий на вздох.
Его язык медленно описывает круги вокруг этой точки. Я осознаю, что мои руки просто лежат у меня на коленях, ничего не делая. Концентрируюсь на том, чтобы поднять руку и дотронуться до его лица, но он перехватывает ее и крепко держит за запястье. Его губы оставляют то место и возвращаются к моим губам, ждущим и надеющимся на его возвращение. Он нежно целует их и шепчет мне на ухо:
— Я только что испытал удачу, Роуз.
Он уходит прежде, чем я открываю глаза. Если бы не зеркало заднего вида, я бы решила, что все это вообразила. Пока пытаюсь вспомнить, как дышать, я наблюдаю за ним — обернется он или нет, но он направляется прямо к двери, словно он только что не сделал того, что можно с уверенностью назвать лучшим первым поцелуем в истории человечества.
Когда он заходит внутрь, Роберт выходит, подняв руку в знак приветствия. Джейми слегка кивает, проходя мимо него. Роберт смотрит, как Джейми идет, а затем переводит взгляд на машину. Я едва могу пошевелиться. Последнее, чего мне сейчас хочется — разговаривать с Робертом. Я хочу сидеть здесь, снова и снова прокручивать в памяти то, что произошло, и заново учиться дышать.
Но потом вспоминаю про бардачок и решаю перегородить Роберту проход. Выношу одну ногу из машины и понимаю, что забыла обуться.
— Нашла сумку?
— Да.
— Почему так долго?
— Сидела в машине, — говорю я, изо всех сил пытаясь надеть туфли и не смотреть на него.
— Ты не веселишься.
— Роберт, почему у тебя в бардачке две упаковки презервативов?
Роберт бледнеет, потрясенный. Затем потрясение сменяется гневом, и кровь снова приливает к его лицу.
— А ты почему шаришься по моей машине?
— Я не шарилась. Я искала носовой платок. И пакет упал на пол. И они вывалились. Зачем они тебе?
— Просто на всякий случай.
— На случай чего?
— Ну, знаешь, на случай, если… мы… — Он умолкает. Я заставляю его помучиться несколько секунд, прежде чем выдаю:
— Ты ненормальный, Роберт? — Резко захлопываю дверцу машины.
— Ну, я же не знал, чем ты захочешь заняться! Откуда я мог знать? А вдруг ты захочешь, а у меня ничего нет?
— Ты даже не мой парень!
— Отлично. Забудь об этом.
— Это потому что ты попросил меня пойти с тобой на эти дурацкие танцы?
— Я просто хотел, чтобы ты была моей парой.
— Ты мог сказать мне, что рассчитываешь на секс со мной!
— Роуз, я не рассчитывал ни на что! Просто забудь о них. Это не имеет значения, ладно? — Мы стоим на морозе, я не свожу с него глаз, а он не сводит глаз со своих ботинок. — Извини, Роуз.
— Пойдем внутрь, — говорю я. Мы идем к залу, дрожа от холода.
— Дать пиджак?
— Здесь ноль градусов, Роберт. Оставь его себе.
— Я не хочу, чтобы ты замерзла.
— Мы почти пришли.
— Потанцуешь со мной?
— Не думаю, что мне захочется.
Он собирается открыть дверь, но замирает, держа руку на дверной ручке.
— Роуз?
— Что? — Мое раздражение уже готово вырваться наружу. Я знаю, что моя нетерпимость к нему прямо пропорциональна его терпимости ко мне, но, похоже, что я ничего не могу с этим поделать.
— Ты была там с Форта?
Я чувствую горячие и скользкие места на шее, где Джейми целовал меня, и сердце начинается биться очень быстро.
— Что?
— Он прошел мимо меня, когда я выходил. Что он там делал?
— Откуда я знаю?
— Ты выходила к нему?
— Нет, — ответила я, говоря правду.
— Хорошо, он вышел к тебе?
— Откуда мне знать, Роберт? — говорю я, берусь за вторую дверную ручку и открываю дверь.
В зале жарко, даже окна запотели. В темноте танцпола дергаются фигуры, и я замечаю в углу нескольких учителей — сдерживающую силу, которая никому не видна.
