Холодным субботним утром в конце декабря Винсент был занят тем, что изучал листок и раздумывал над тем, на каких лошадей ставить во время сегодняшних донкастерских скачек. В особенности же его интересовал забег, который должен был состояться в час дня. Он сопоставлял наиболее значащие факты, учитывая достоинства и недостатки тренеров, жокеев и лошадей, тщательно взвешивал шансы.
Винсент сидел за столом, стоящим посреди кухни в цокольном этаже дома Краудеров в Армли. Это был высокий, построенный в викторианском стиле одноквартирный дом с двумя верхними этажами и большими мансардами под крышей. Кухня, из большого окна которой виднелась часть сада и двора, была просторной и уютной. Обставленная в стиле гостиной, как принято в этих местах, она выглядела очень привлекательно.
Главное место в ней принадлежало камину. В действительности это была йоркширская кухонная плита, потому что в ней сочетался открытый очаг с прилегающей печью. В очаге имелся специальный кронштейн, на который можно было подвесить чайник или кастрюлю, а также котел для воды. В целом это сооружение имело около четырех с половиной футов в высоту и столько же в ширину.
Черная чугунная плита была увенчана массивной каминной полкой из полированного дерева. На ней стояли затейливые часы с боем, два бронзовых подсвечника, банка с табаком, подставка для трубок Альфреда и коробка с лучинами. Плиту окружала толстая медная решетка, которую каждую пятницу кто-нибудь из девочек чистил специальным порошком, и она блестела как золото в пляшущем свете, отбрасываемом пламенем, поднимающемся по заднему своду трубы. По обеим сторонам камина стояли два кресла с подголовниками, с зеленой обивкой «мокет», а на полу между ними был постелен большой цельнотканый ковер с ярко-красными розами по темно-зеленому фону.
Кухня изобиловала розами – любимыми цветами хозяйки дома. Розовые и белые пышные розы гирляндами спускались по обоям, чтобы встретиться с алыми вьющимися розами, расцвечивающими зеленый линолеум; розы были изображены на белом фарфоре, которым были уставлены полки уэльского посудного шкафа, стоящего в углу; подушки, вышитые желтыми розовыми бутонами, лежали на темно-зеленом кожаном диване, придвинутом к дальней стене.
Это была веселая комната с атмосферой радости и дружелюбия. Кухня была средоточием домашней жизни семьи, но этим утром она оказалась непривычно пустой.
Винсент был один.
Он радовался возможности посидеть в кои-то веки в тишине за своим любимым делом – выбором потенциальных победителей скачек, не отвлекаясь на шум и галдеж, так часто устраиваемые его братьями и сестрами.
Отпив чая, он вернулся к листку, хмурясь от напряжения. Он занимался им уже почти целый час. Наконец выбрав несколько лошадей, он записал их имена на клочке бумаги и снова внимательно просмотрел список. Затем, удовлетворенный, медленно кивнул и потянулся за пачкой сигарет „Вудбинс".
Откинувшись на спинку стула, Винсент задумчиво курил.
Казалось, без всякой причины, он внезапно подумал о той девушке. В который раз? Она почему-то возникла перед его мысленным взором, когда он меньше всего этого ожидал. Он виделся с ней лишь однажды, но, когда закрывал глаза, то представлял ее так ясно и с такими подробностями, как будто знал всю жизнь.
Впервые заметив ее, стоящую у костра возле приходского зала, он инстинктивно почувствовал, что она не принадлежит к тому типу женщин, с кем мужчина может просто весело провести время. Отношения с ней могли быть только серьезными.
А так как он не хотел завязывать серьезных отношений ни с какой девушкой, ибо они могли бы привести к ужасному бремени супружества, то он сбежал, ища спасения в «Белой лошади» за игрой в дартсы и за выпивкой с друзьями. Но когда время подошло к десяти, он бросился назад и бежал весь путь до зала бегом в надежде протанцевать с ней последний вальс.
Она так стеснялась, была такой скованной и неприступной, что поставила его в тупик, и он покинул зал совершенно обескураженный и озадаченный, спрашивая себя: зачем она вообще согласилась танцевать с ним? Она легко могла отклонить его приглашение.
Но он не мог забыть ее. Винсент вздохнул, глубоко затянулся сигаретой и, выпустив вверх кольца дыма, следил за тем, как они плывут и тают. И он решил, что думы о миниатюрной Венере Милосской с яркими голубыми глазами и потрясающими ногами были бесполезной тратой времени. Она скорее всего улетучилась, так же, как эти кольца дыма. С того самого вечера у костра он взял себе за правило заглядывать на несколько минут на танцы в приходском зале, проверяя, нет ли ее там, и внимательно смотрел по сторонам, когда оказывался по делам на улицах Армли. Однако он ни разу с ней не столкнулся. Более того, ни один из завсегдатаев приходского зала, ходивших на танцы каждую среду и субботу, не знал, кто она. За последние два месяца он бессчетное число раз расспрашивал о ней. Единственной информацией, которую ему удалось получить, было то, что ее пышногрудая белокурая подружка, тоже безымянная, работает медсестрой в лечебнице. Но много ли было ему от этого толку. Он решил, что у него столько же шансов снова встретить синие глаза, как снежный ком в преисподней.
– Возможно, это и к лучшему, – пробормотал он. – Все, что мне нужно, это надежная… черта с два, не нужно мне этого.
В этот момент входная дверь распахнулась так неожиданно и с такой силой, что Винсент испуганно вздрогнул. Ледяной воздух ворвался в кухню, обдав его холодом. Вместе с холодом в кухне появились Лоретт и Мэгги, две из трех его сестер.
Они побывали в кооперативном магазине, где делали покупки на неделю, и каждая из них несла две наполненные до краев хозяйственны сумки. На них были темно-синие зимние пальто, зеленые с черным клетчатые шотландские шапочки и в тон им длинные шерстяные шарфы. Холодный ветер разрумянил их щеки, ставшие похожими на блестящие алые яблоки, а их носы превратил в ярко-красные вишни. Глаза сестер сверкали, и во всем их облике было столько живости и веселья, что Винсент тоже радостно улыбнулся.
– Привет, – произнесли сестры одновременно, улыбаясь Винсенту во весь рот.
– Привет, красавицы, – сказал он в ответ и воскликнул: – Ради Бога, закрой эту дверь Мэгги.
– Ой, извиняюсь. – Двенадцатилетняя Мэгги толкнула дверь ногой. Она захлопнулась с такой силой, что матовое стекло задребезжало.
– Осторожно! – крикнул Винсент и покачал головой, немного сердясь на нее.
Мэгги пробормотала снова «извиняюсь» и проследовала за старшей сестрой к столику рядом с раковиной, на который поставила сумки с продуктами.
Повернувшись к брату и расстегивая пальто, Лоретт спросила:
