Трис чуть было не стал моим мужем. Он хотел жениться, завести детей, настаивал, клянчил, призывал в союзники маму. Она была бы рада иметь его своим зятем, но я не могла решиться на брак. Целый год я не занималась ничем иным, кроме готовки, стирки, глажки, покупок и уборки. Работы не искала, потому что Трис хотел иметь меня только для себя. Он зарабатывал достаточно, и нам хватало.
Но через полгода я с прискорбием установила, что быт, который я не переваривала, разъел и мою большую любовь. Я до смерти скучала в роли домашней хозяйки, детей я еще не хотела, Трис работал как одержимый и, придя домой вечером, был выпотрошен и хотел только покоя. Мы занимались любовью далеко не трижды в день. Два раза в неделю было пределом мечтаний. И когда он однажды четырнадцать дней не притронулся ко мне, я решила изменить положение дел. Что-то должно было произойти!
Не сказав ни слова, я отправилась на поиски работы. Стоило мне высунуть свой нос в большой мир, как мне еще меньше захотелось заканчивать свои дни чьей-то женой. Вскоре я отвоевала себе место директора отдела радиопостановок на «Радио Канада».
Я осознанно говорю «отвоевала», потому что тогда вообще не было никакого отдела радиопостановок. Я убедила директоров, что такой отдел непременно нужен и никто лучше меня не справится с его созданием и руководством. Для чего я училась? Зачем прочитала всю английскую и французскую литературу от А до Я?
Мой дар убеждения победил. После непродолжительного раздумья и трехнедельных переговоров по поводу контракта и зарплаты я стала высокооплачиваемым членом престижной Канадской корпорации радиовещания, с собственной секретаршей, красивым офисом в самом фешенебельном небоскребе Торонто и любимой работой.
Я выбирала пьесы без трупов, без убийств и насилия, без стрельбы и ужасов – пьесы, которые воспевали любовь между людьми. Я связывалась с театрами и решала, какие роли будут читать. Я бывала на записи, как львица боролась за лучшее время выхода в эфир «моих» радиопьес и во всех опросах имела самый высокий рейтинг, потому что не подавляла людей, а подбадривала, развлекала и развивала. Ах, какие были времена!
Вскоре под моим началом работали четыре человека, и единственной проблемой было отсутствие пьес без трупов. Тогда я заказывала такие пьесы, боролась за деньги для премий и литературных призов и уговорила самую богатую женщину Торонто, овдовевшую мультимиллионершу, основать фонд для поощрения талантливых канадских писателей.
Мне сопутствовал успех, но это было не просто. Вскоре я работала с такой же нагрузкой, как Тристрам. Домашнее хозяйство меня вообще больше не интересовало. Как и следовало ожидать, я съехала с нашей общей квартиры. Когда это свершилось, сцен не было. Тристрам воспринял все с типичной английской невозмутимостью, помог мне с переездом и часто навещал меня в моей солнечной квартире (которая одновременно служила ателье) неподалеку от радиостанции. Так продолжалось годами. Мы никогда не расставались формально и сегодня еще поддерживаем отношения, видимся один-два раза в год и даже проводим вместе отпуск, если у обоих нет других партнеров.
Кстати, Трис сделал хорошую карьеру. Он владеет лучшей фирмой по торговле недвижимостью во всей Канаде и стал самым уважаемым человеком в этой отрасли. Он очень состоятельный, так и не женился и все еще ждет меня. Тристрам Харрисон Тревор! Вот это была любовь! Встречу ли я когда-нибудь еще такое? Может, летом? Здесь, в Париже? У меня смутное ощущение, что время подоспело. Но кто? Это должен быть солидный мужчина. С меня довольно кондитеров, служащих, переселенцев и учителей. Я хочу наконец кого-то с самого верха. Но солидные мужчины редко встречаются, и главное: как с ними познакомиться?
Действительно, великие мира сего не ходят в кафе за углом. А тем более в дискотеку или читальный зал. В рестораны они тоже не ходят одни, чаще всего бывают окружены телохранителями и почти всегда женаты. Как к ним подступиться? Вот вопрос. Но начиная с тридцати лет я знаю, что заполучу любого мужчину, если пожелаю. А я желаю! Остальное – рухлядь! Выбрось ее за борт!
Я широко зеваю и блаженно вытягиваюсь. Давно уже не ласкаю себя, ничего путного не получится, я слишком утомлена, чтобы предаваться сладострастным грезам.
Тут звонит телефон.
Я вздрагиваю, сон как рукой сняло. Кто это, черт возьми, может быть? Нури? Упаси господь! Откуда у него мой телефон? Я ему даже не давала своего точного адреса.
Неуверенно снимаю трубку. Это Нелли!
– Алло! Алло! Наконец я тебя поймала. Ты вообще не приходишь больше домой. Или я тебя разбудила?
– Нет, нет. Я еще не спала. Сколько времени у вас в Калифорнии?
– Восемь вечера. А в Париже?
– Шесть часов утра. Птицы уже поют.
– Как вечеринка?
– Посредственно. Я слишком долго пробыла там. Сама не знаю почему.
Нелли смеется.
– Он хотя бы был красив?
– Красив-то да. Но в остальном – сплошное разочарование.
– Четыре раза за десять минут? Я права? И еще был этим страшно горд?
Теперь моя очередь смеяться.
– Откуда ты знаешь?
– Дорогое дитя, я долго жила в Париже, и мимо арабов никто не проходит. Но утешься, не все такие. Тебе попался первобытный. Бывают получше. У меня когда-то был очень милый тунисец, отличный в постели. Правда, тот был не кондитером, а учителем.
– Почему вы расстались?
– Он был чересчур ревнивым. Но я не поэтому звоню. Послушай, Офелия, у тебя ведь есть опыт с масс-медиа. Ты уже была на телевидении? Я имею в виду перед камерой.
– Конечно. У меня ведь была собственная передача. Разве я тебе не рассказывала?
– Нет. Или я забыла. Во всяком случае, это весьма удачно. Ты волнуешься перед выступлением?
– Ни секунды. В тот момент, когда на меня направляют юпитеры, меня осеняют самые лучшие идеи.
– Отлично, девочка! У тебя есть желание слетать в июле в Лондон? На ток-шоу о способах похудения. Вместо меня. Я бы сама с радостью полетела, но не могу сейчас вырваться.
– Конечно! С удовольствием! Если хочешь, хоть завтра. Или прямо сейчас.
Нелли хохочет.
– Сейчас ты еще недостаточно худа. В июле, детка! К тому времени все должно быть нормально. Но ты мне нужна действительно стройная, как тростинка, чтобы люди поверили в мою диету. Кстати, диета. Ты сегодня уже взвешивалась?
Бог ты мой, от волнения совсем забыла об этом.
– Еще нет, – говорю я смущенно, – подожди секунду, сейчас я это сделаю.
– Нет, это займет слишком много времени. Скажешь на следующей неделе или напиши. Ты все равно должна мне одно письмо. А как дела с рукописью?
– Нет проблем. Завтра вечером пошлю тебе две готовые главы. Получилось очень хорошо.
