Стараясь сдержать волнение и нетерпение, осматриваю себя, опустив подбородок.
На мне красное платье из плотной ткани с длинными обтягивающими рукавами и короткой трапециевидной юбкой. Мои коленки в красно-зелёных полосатых колготках выставлены на всеобщее обозрение. На ногах домашние туфли с искусственным мехом и…эмммм…эмммм…с колокольчиками…
Волосы распущены и лежат на плечах и спине. Они достают почти до лопаток. Они сильно отросли…
Я впущу его в свою жизнь. Сейчас. Но, клянусь Новым годом, я буду делать всё, что в голову взбредёт!
Глава 24
Открываю дверь, пуская в дом морозный воздух.
Первое, что я вижу…это огромный букет…васильков, а второе…
Второе, это пронизывающие карие глаза, смотрящие на меня исподлобья.
Смотрю то в них, то на букет…
Он принёс мне…цветы?..
Он дарил их раньше?
Да…в…другой жизни…
В той, где мне восемнадцать, и мы неделю не выбираемся из постели…
На нём расстегнутое пальто, джинсы и джемпер из тонкой шерсти. На руках кожаные перчатки. Его глаза смотрят в мои, а потом на меня. Медленно скользят по моим волосам, по моим ногам, по моей дурацкой обуви. Возвращаются к лицу, внимательные и ужасно притягательные.
— Здравствуй. — Говорит Марат хрипловато.
Молча делаю шаг в сторону, чтобы пропустить его и Аида в дом. Тот усмехается, рассматривая мои полосатые ноги. Его брат протягивает мне чудесный, ужасно неуместный в эту стужу и такой особенный букет, который я принимаю, но, только для того, чтобы, звеня колокольчиками, швырнуть его за порог. Под душераздирающие вопли своего глупого сердца. Прямо на заснеженную дорожку, подсвеченную фонарями.
С внутренней дрожью наблюдаю за тем, как он описывает в воздухе дугу и падает на холодную подушку, где ему очень скоро придёт конец. Заставляю себя отвернуться.
Марат невозмутимо провожает цветы глазами, а Аид бормочет:
— Какой злобный эльф…
Приторно улыбаюсь, глядя на…ты же не собираешься это сказать? Нет?
Вообще-то, собираюсь.
Ты неисправимая идиотка.
Я это уже слышала.
Остановись…
Пошла ты…
Приторно улыбаюсь, глядя на…своего мужа, и захлопываю дверь.
Он снимает перчатки, осматриваясь по сторонам.
Как и Аид.
Кусаю губы, потому что…Марат здесь впервые…в моём доме…
Он ничего не упускает. Ни украшений, ни детских голосов, ни подставки для зонтов, в виде перевёрнутого зонта…
Осматривается спокойно и основательно. Никуда не торопясь.
У нас пахнет выпечкой и ужином. У нас почти всегда пахнет так.
— Верхнюю одежду оставьте здесь. — Объявляю я, проплывая мимо и махнув рукой на маленький диванчик у стены.
Прячу глаза и отворачиваюсь, потому что взгляд Марата всё также неторопливо перемещается на мои звенящие нелепые туфли и ещё раз прогуливается по моим ногам…
Чёрт бы его побрал!
Он снимает пальто, и я просто пожираю его глазами. Как вор. Пожираю глазами его всего.
Его тело такое подтянутое. Его тело меня возбуждает, а когда он сам возбуждён…это меня с ума сводит…сводило…сводит…чёрт бы его побрал!
В моём…муже мне нравится всё!
Я люблю его…хочу его коснуться…
Он здесь…
И ещё я хочу…чтобы он больше никогда не делал мне больно…
Сглатываю, чувствуя в горле ком, и хрипловато велю:
— Идите за мной.
Веду их коридором первого этажа. По старому скрипучему паркету, который мы сохранили, потому что он неповторимый.
Войдя в комнату, улыбаюсь Айзе, сидящей на кресле возле детской кроватки.
— Оставишь нас? — прошу её, проходя в комнату.
Её глаза расширяются, когда она смотрит куда-то за мою спину.
Я совершенно ясно понимаю, что девушка пытается решить, кто же всё-таки из этих двоих отец Даура. В том, что это один из них, у неё сомнений нет. По известным причинам.
— Он проснулся… — бормочет девушка, захлопывая журнал, который читала, и вскакивая на ноги.
Не оглядываясь двигаюсь к кроватке, снедаемая волнением и трепетом.
Даур смотрит, привлечённый звоном колокольчиков. На нём серый костюмчик, и он пытается встать, кряхтя и хватаясь ручонками на спинку кровати…
Улыбаюсь, забывая обо всём.
Наклоняюсь и целую его макушку. Его мягкие тёмные волосики. Делаю быстрый вдох, выпрямляясь и разворачиваясь.
Мой…гости…застыли на пороге, словно боясь входить.
В моей комнате они как инопланетяне.
В моей комнате очень много резной деревянной мебели и розового…розового и мятного…
На большой кровати стёганое одеяло в деревенском стиле, на кресле лохматая розовая подушка…
Марат смотрит по сторонам лишь секунду, а потом уверенно проходит внутрь, не отрывая глаз от колыбели…нашего сына…
Пожалуйста…
Пусть он полюбит его так же, как я…
С первого взгляда…
Отхожу в сторону, скрестив на груди руки, и глядя себе под ноги…
Смотрю в потолок, чувствуя, как колотится сердце.
Поворачиваю голову, робко поднимая на него глаза.
Он озадаченно смотрит на Даура. Опустив руки вдоль тела и выгнув брови. Стоящий за его спиной Аид выглядит не менее озадаченным и удивлённым.
Мои щёки начинают гореть.
Чёрт возьми!
— Ювелирная работа… — в кулак бормочет Аид.
Губы Марата вдруг разъезжаются и мой муж…начинает хрипло смеяться. Вместе со своим хамским братом!
Они смеются!
— Очень смешно! — рычу я, подпрыгивая на месте.
Они не обращают на меня внимания, продолжая разглядывать Даура, а он…мой маленький самый любимый на свете мальчик…тоже смеётся!
Впервые в своей шестимесячной жизни, мой сын смеётся, глядя на…старших Джафаровых!
Раздосадованная и злая, топаю к двери и вылетаю в коридор, где зажмуриваюсь и мысленно ору!
А потом сокрушенно смеюсь, прижавшись лбом к стене.
Глава 25
Покусывая губу, наблюдаю за тем, как братья Джафаровы передают друг другу моего сына. Рассматривают его на вытянутых руках, как какую-то диковинку!
На лице Марата Джафарова ленивая улыбка превосходства.
Я не видела его улыбок…очень давно.
Ты его год не видела.
Обязательно напоминать об этом?
Хмурюсь, тряхнув головой, и начинаю менять местами всякие предметы, делая вид, будто прибираюсь, циркулируя вокруг них по комнате.
Разумеется, в какой-то момент Даур устал терпеть подобное обращение на голодный желудок и разразился рёвом.
Бросаю всё, чем “занималась” и иду к ним, привлекая его внимание звоном своих туфель. Он убавляет громкость, выворачивая голову.
Деловито замечаю, подойдя к Марату:
— Он не любит чужаков.
— Мы не чужаки. — Буркает Аид, суя плачущего ребёнка отцу.
— Вы посторонние мужчины. — С удовольствием отмечаю я и добавляю, заглянув в глаза Марата. — То есть, чужаки.
— Ясно. — Сухо бросает Аид, кладя руки в передние карманы джинсов. — Я пойду, осмотреть, раз так.
Игнорирую его.
Марат опускает подбородок, глядя мне в глаза, и целует макушку Даура, придержав головку ладонью. А потом…проводит по ней носом и целует опять!
Этот коварный, коварный жест ломает мою защиту!
Разносит в дребезги!
Сжимает сердце!
Сжимает мои внутренности!
— Ему пора есть… — хрипло говорю я, быстро забирая у него сына и прижимая к себе. — И тебе тоже…пора…
— Я никуда не спешу. — Спокойно отзывается он.
Поднимаю на него глаза, поджав губы. Он непробиваемо спокоен. Уверен в себе!
— Это я уже поняла. — Бросаю прохладно. — Ты целый год к нам добирался.
— Ты скучала?.. — усмехается он, и я понимаю, что тема его…отсутствия для меня закрыта.
Он не станет это обсуждать.
Не станет, и всё тут.
Мне обидно.
Я злюсь и сообщаю:
— Это мой дом.
Он молча обводит глазами комнату от пола до потолка, а потом спрашивает, тараня мой взгляд своим:
— Хочешь, чтобы я ушёл?
Сжимаю губы и отворачиваюсь, чтобы опустить Даура в кроватку.
