— Я пойму тебя, обещаю, — вновь прошептал он, стоя сзади и не отпуская меня и проведя щетиной по моей щеке.
Стало невыносимо щекотно и приятно. На миг закрыв глаза, сосредоточилась на этих ощущениях. Такое новое. Такое неизведанное.
— Нельзя.
— Можно. Нужно. Необходимо, — продолжил щекотать своей щетиной.
Ко мне никогда так близко никто не приближался. Я никогда не чувствовала дыхание парня на своей щеке.
— Отпусти меня, — сипло произнесла, не открывая глаз.
— Я тебя не держу, — тихо ответил он, задев щетиной моё ухо, и я поняла, что его руки с моих бёдер уже исчезли, но я буквально чувствовала их на себе. Там, где он держал меня было горячо. Обжигающе горячо.
Открыв глаза, увидела, что Трэвис уже обошёл меня и подошёл к капоту машины. А парни, смеясь, кивком головы указывали на что-то на его джинсах.
На ватных ногах вышла из гаража на палящее солнце.
— Крошка, этот невоспитанный грубиян испортил твои джинсы, — весело улыбнулся Джастин.
— Милая, прости моего брата. Порой он превращается в неандертальца, — игриво заметил Нэйт.
А я молча переводила взгляд с одного на другого, пытаясь сообразить, что только что было со мной. Почему я не испугалась его, как было раньше. Почему не испытала ужаса?
— Волчонок, мой номер у тебя есть. Я всегда на связи для тебя. И забери подарок. Пожалуйста, — обратился ко мне Трэвис, прислонившись к бамперу машины и наблюдая за мной.
— Твой номер я выкинула. А про подарок я всё сказала, — медленно ответила ему, думая совсем о другом. Трэвис опять склонил голову набок.
— Но подарок был не для тебя, а для твоего брата, — заметил он.
— Знаю. Но отвечать мне, — бросила ему и, не дождавшись ответа, пошла в сторону дома.
Я была девственна. До убийства сестры у меня не было парня. Были мальчики, которые проявляли интерес и постоянно шутили, что им очень интересно пообщаться с близняшками, если вы поняли, о чём я. Но мы были фактически детьми и сексуального интереса, как такового, я не испытывала. Мне нравилось внимание от мальчиков. Но в то время оно не успело перейти к более решительным действиям.
А потом сестру убили. И всё резко прекратилось. Мне нельзя было общаться с ними. Я больше ни с кем не общалась. В Денвере, в школе, где в то время училась, я пропустила целый год, находясь на домашнем обучении. Соответственно никаких мальчиков и в помине не было. Потом мы переехали в Лос-Анджелес и мне, с трудом, но разрешили посещать здесь школу. Но тут уже я никого не подпускала. Потом колледж и все стало ещё жёстче.
Поэтому Трэвис первый парень с пятнадцати лет, который прикоснулся ко мне, за исключением объятий Джастина и Марка, который старался приобнять меня, а я сторонилась его. А с Трэвисом всё происходило словно само собой и было неподвластно мне. Он действительно сам приходил, сам позволял себе схватить меня и бросить в океан, сам взял на руки в машине и прижал к себе, сам пришёл домой и снова обнял, сам положил руки на мои бёдра. Сам побывал пальцем там, где никого никогда не было. Никого и никогда. Вообще!
Но я всё же не совсем монашка и кое-что знала о сексе. С рассказов Габи. Ну и стала свидетельницей секса Трэвиса. А ещё в пятнадцать меня поцеловал один парень. Но это случилось нечаянно, он перепутал меня с моей сестрой, которая ему нравилась. И понял он это как раз во время поцелуя, потому что я опешила и не целовала его в ответ и быстро оттолкнула. А он долго извинялся и просил не рассказывать об этом Джуди.
Всё, что я знала о сексе от Габи резко контрастировало с тем, что мне говорили в семье. Как чёрное и белое. Но я этому особо не придавала значения. До сегодняшнего дня. Те ощущения, которые я испытала от близости Трэвиса оказались очень схожи с тем, что описывала мне Габи. И ни разу не похоже на то, что говорили мне дома о сексе и влечении. Это сбивало с толку.
Я чувствовала себя, словно Маугли. Настоящей дикаркой, которая на пороге своего девятнадцатого дня рождения вдруг почувствовала своё тело. Притом почувствовала в приятном ключе. Этого не было в первые наши с ним стычки. Этого и не наблюдалось в машине или шкафу. Там мне было спокойно, несмотря на обстоятельства, предшествующие и одному и второму событию. Когда он прижал меня к автомобилю под дождём, было что-то не понятное, но я не успела осознать от страха. Но сейчас… Это было абсолютно новое, странное, интересное, непонятное, интригующее.
Как же такое возможно? Трэвис опасный парень. При этом в нём соседствовали спокойствие и безбашенность. Бережное отношение и, как сказал Нэйт, первобытное. Ласковое и грубое. Как такое могло уживаться в одном человеке?!
Может он не совсем опасный тип, но точно непонятный.
Противоречивый, одним словом.
Но у меня до сих ухо горело. И даже от мысли о его шёпоте снова побежали мурашки.
Может, зря его номер выкинула?!
Глава 12
Трэвис
Ехал на тачке после занятий в сторону Target, чтобы пополнить запас газировки под песню Anybody Seen My Baby? группы The Rolling Stones.
Волчонок уже несколько дней не попадалась мне на глаза, что совсем не удивительно. Она никогда не стремилась попасть в поле моего зрения, кроме того раза, когда сама пришла. Опустив нюансы её характера и отношения к моему абсолютно искреннему подарку, я был приятно удивлён её появлению. Кажется, мне нравились наши с ней взаимные претензии в адрес друг друга. Вдруг, для меня это стало своего рода подзарядкой. А ещё…
Я впервые увидел её улыбку. Когда я приехал, через пару дней после посиделок в шкафу, то увидел Джойс и её младшего брата во дворе. Я прекрасно понимал, что она мне не обрадуется, поэтому наблюдал со стороны. Паренёк чеканил мячом, а Джойс улыбалась, сидя на траве. Потом он уселся рядом с ней и они о чём-то болтали. А я стоял и смотрел. Она никогда при мне не улыбалась. Оказалось, что её улыбка — это лучшее, что есть в ней, помимо невероятных зелёных глаз. Её лицо сразу преображалось от такого простого и привычного действия. Когда Джойс ушла в дом, то паренёк продолжил заниматься во дворе и я подошёл к нему. Он не был таким диким, как она. Увидев в моих руках пакет из известного спортивного магазина и услышав, что это для него, я увидел неподдельный детский восторг, от чего в груди защемило. Он сказал мне, что мечтал об этом и не верил, что получит такой роскошный подарок. После этих слов мне захотелось скупить ему полмагазина.
Я любил радовать людей, хотя по мне этого не скажешь. Но я обожал наблюдать за реакцией, когда они получали подарки, видеть их эмоции. У парня практически слёзы полились от счастья. Он поспешно побежал в дом, а я поехал в гараж. А потом пришла она. Уже без улыбки, но с подарком.
Если она думала, что я откажусь от идеи всучить парню новые бутсы, то она глубоко заблуждалась. Я придумаю как, но он их получит. И это не подачка. Просто я тоже когда-то был мелким и любил футбол, который спасал меня от одиночества. И мне делали такие подарки дядя или тетя. Почему тогда я не мог?! Мог, разумеется.
Ну а потом… В какой-то момент что-то пошло не по плану. Или, наоборот, по плану. Хрен его разберёт. Но меня примагнитило к ней. Я дышал её свежестью в тот момент и не хотел отстраняться. Я узнаю её. Пойму. Если надо — помогу. Она запала мне в душу. Она…
Что за чёрт?!
Стоя на светофоре и задумчиво барабаня пальцами по рулю, заметил Джойс, переходящую дорогу. В джинсах. Тех самых, которые я испортил своей очередной выходкой. Но я же дебил, вы не забывайте! Каким бы красавчиком я ни был, я дебил, который порой превращался в неандертальца, хватающего эту девушку в любой непонятной ситуации.
Какого чёрта она не выкинула эти джинсы?! На её бёдрах виднелись мои отпечатки пальцев! При том они получились настолько чёткими, что по ним можно было провести дактилоскопическую экспертизу, мать её! Опустив окно, наблюдал, как она, в наушниках и явно витающая в своих мыслях, шла в мою сторону.
