Тимур посмотрел на Викторию и сказал:
— Ты пойдешь на прием, Вика, тебе надо подготовиться. И, мне кажется, Марк тебя захотел. Извинюсь. Тут я ничем помочь не смогу.
Виктория посмотрела в окно. Тимур был мрачным и его голос тоже был каким-то глухим и хриплым:
— Ты хотела заиметь сильного любовника, чтобы он вытащил твоего мужа, вот он, бери и пользуйся.
— Он такой же, как и Антон, я увидела в его глазах жажду крови.
— Они все такие, — сказал он и надавил на газ. Автомобиль тихо тронулся с места.
— Почему ты с ними? Ты же другой, я заметила в тебе человечность.
— Ты ошибаешься. Я не другой, я такой же. Просто ты не тот человек, с которым я мог продемонстрировать свои качества. Но я могу и с тобой обойтись не мягко, если ты каким-то образом доведешь меня до того.
Вика посмотрела на него и застыла. Неужели это правда?!
Он бросил на нее взгляд и продолжил:
— Я скажу тебе больше, 90 % мужчин такие же, а остальные десять — просто не мужчины.
— Ты хочешь сказать, что все мужчины животные?
— Люди, конечно! Любовь и доброта нам не чужды, но каждый живет со своим зверем внутри. Хотя и женщины такие, очень мало людей, у кого в душе сидел бы пушистый котик. Сейчас тебя предать, довести до края, и ты возьмёшь в руки нож и не моргая вонзишь его в сердце своему обидчику, — он снова посмотрел на нее с некоторым намеком на ее прошлое, — или не так?
Вика тяжело вздохнула и опустила глаза. «Да, так. Все верно».
Тимур, притормозив на перекрестке, посмотрел на нее с иронией в глазах.
— Все зависит лишь от частоты и глубины ран. Если ты видел много разочарований, необязательно на своем жизненном пути, сделал соответствующие выводы и понял суть, то твоя душа непроизвольно начинает обрастать бронью. Ты становишься стальным, непреклонным, зная наверняка, что или ты, или тебя нагнут, — сказал Тимур.
К восьми вечера за ней подъехал черный длинный Мерседес, и она села в машину. Дрожь не покидала ее тело, а мураши, величиной со слонов, так и топтали ее кожу. Спустя примерно полчаса автомобиль заехал в ворота огромного имения, с трехэтажным домом, выстроенным ярусами, словно корабль. Там все сверкало праздничными огнями.
— Скажите пожалуйста, что за мероприятие здесь устроили, по поводу чего? — осторожно поинтересовалась Виктория у водителя.
— Кажется, у одного из друзей Марка Анатольевича успешно прошла крупная сделка, и он приобрел отель в Дубае.
Виктория удивилась, но не издала ни звука.
Раньше попасть на такую вечеринку для нее считалось бы большой удачей, а сейчас ее мутило от одной мысли, что она окажется в центре богатых и совершенно посторонних мужчин, которые начнут пожирать ее глазами.
Ее тянуло только к одному единственному, к тому, кто сейчас сидит нарах и ест баланду.
Она вышла из автомобиля и прошла по дорожке. Как и ожидалось, все повернулись в ее сторону.
В распахнутом сером пальто, коротком черном платье с серебристой отделкой, подчеркивающем ее женственные формы и таких же туфлях на высоких каблуках, с волнами ниспадающих на плечи волос цвета огня, она шла, не поднимая своих глаз, пока ей не преградил дорогу мужчина в светло-сером костюме с бутоном розы в руках. Виктория подняла глаза и посмотрела на него.
— Ради вас действительно стоит умереть, теперь я его очень понимаю, — Марк сделал комплемент с ужасным черным юмором и протянул ей цветок.
— Благодарю. Эти жертвы ни к чему, — печально ответила она и опустила глаза. Он подал ей свою руку, и они направилась к банкетному залу.
— Позвольте представить Викторию Соколову, — сказал громко Марк присутствующим, когда они вошли. После его слов последовала тишина и Виктория обнаружила, что мужчины и женщины смотрят на нее, разглядывая во все глаза, словно она была диковинной зверушкой из зоопарка.
Марк улыбнулся и добавил:
— Прошу любить и жаловать мою даму.
Его слова иголками вонзились в ее грудь. Нет! Нет! Она более не хочет быть чьей-то дамой! Дайте ей мужа, забирайте все деньги и катитесь к чертям собачьим!
Он бросил на нее пронизывающий взгляд и подождал пока она не улыбнулась. Только тогда он тоже расслабился и улыбнулся.
В это время к ним подошли несколько людей и завязался дружественный разговор. Ее познакомили со всеми присутствующим и когда к половине первого ночи она, наконец, добралась до своего дома, то скинула обувь и не раздеваясь прошла в спальню. Легла на спину, закрыла глаза и проснулась только утром.
На празднике никакого обсуждения дел не было — только вино рекой, лобстеры и ещё всякая разная вкусная еда. Потом было шоу факиров, танцовщицы и даже юмористы развлекали публику. В конце вечера прогромыхали салюты. Между всеми мероприятиями были танцы. Раут прошел на высшем уровне, что и говорить, весело и интересно, но не в ее компании. При всем его великолепии Виктории хотелось лишь одного — поскорее убраться восвояси.
Марк сообщил ей, что она принята в общество. Отныне она своя, но надо ли ей это, он не спрашивал. Просто поставил ее перед фактом.
На следующий день. к одиннадцати часам была назначена деловая встреча.
Глава 10
— Прошу Вас, просто Марк, никаких Анатольевичей, — попросил он, когда Виктория обратилась к нему по отчеству в автомобиле на обратном пути.
— Мне так удобней, — проговорила Виктория, демонстративно указывая на дистанцию между ними.
И он это, конечно, понимал, но все ломал на корню. Взяв ее руку, он приник к ней губами и, не сводя с нее глаз, почти прошептал:
— Я просто хочу рядом с тобой чувствовать себя моложе, чем есть, — без предупреждения он перешел на «ты».
Виктория сделала подобие улыбки и отвернулась, про себя пожелав ему провалиться пропадом.
***
Виктория снова надела брючный костюм, уложила в узел свои волосы и отправилась в офис Марка Анатольевича.
— Добро пожаловать, дорогая, — поприветствовал ее Марк, встретив у дверей своего кабинета, когда она подошла.
— Здравствуйте Марк, спасибо, — отозвалась Виктория.
На белом кожаном диване и двух креслах того же цвета, расположенные сбоку от массивного стола в тонах черного дерева, сидели прежние сопровождающие его — Тасман и Герман. Ещё один человек, с испуганным выражением лица, точно таким же, каким она его запомнила в день своего освобождения в зале суда, был нотариус ее покойного любовника Антона.
Она поздоровалась и немного занервничав, прошла вглубь комнаты. После обмена приветствиями с присутствующими, присела в свободное кресло напротив Глеба Александровича и в ожидании взглянула на Марка. Тот, устроившись в своем большом удобном кресле за столом, сложил руки домиком и сказал:
— Наш уважаемый нотариус, Глеб Александрович, снова окажется важным свидетелем на суде и даст показания, при чем правдивые, — при этом Марк приподнял указательный палец, — о том, что его привезли в село Карасево, где находилась запуганная Виктория Соколова со своей маленькой дочерью и пожилой женщиной, хозяйкой дома, пятеро мужчин. Один из них являлся Владимиром Антоновичем, сыном покойного Антона Семёновича, который под принуждением заставил вас, госпожа Виктория, подписать документ об отказе наследства в свою пользу. Так же, у нас имеются свидетели, соседи, проживающие в селе Карасево, подтверждающие данные показания.
Дело — легче пареной репы! — как бы отряхивая руку об руку, хлопнул Марк и, обратившись к своим друзьям, спросил. — Вы со мной согласны, господа?
— Да, таких случаев было много, оспаривали наследство, раскрывая преступные мотивы, — поддержал Тасман, старший из двух, по-видимому он был юристом. Другой кивнул, поджав губы, но ничего не сказал.
Виктория, проглотив слюну, смотрела вниз. Значит, они начинают открытую войну и первые пули полетят в нее.
— Позвольте спросить, — сказал она.
