этом свете есть более интересные вещи, чем сидеть и тухнуть, слушая ваши лекции.
Тухнуть? У меня, что, такие скучные лекции? Вот же заноза в заднице.
Я, конечно, несу ахинею, но я хочу поговорить с ней с глазу на глаз, а не объясняться вот так по телефону.
— Например, секс — первое, что пришло на ум, или, наоборот, не выходит из головы, — голос девушки стал таким вкрадчивым, так и представил, как она потягивается голенькая, лежа на смятых простынях.
Встаю, сжимаю кулак, упираюсь им в рабочий стол. Ревность как высеченная из камня яркая искра вспыхивает моментально. Стараюсь не наговорить лишнего, но в своих фантазиях уже содрал с этой девчонки трусики и, перегнув через колено, отшлепал по упругой попке.
— Маша, мы должны поговорить, как взрослые люди.
— Вы еще не повзрослели, Денис Олегович, но я не собираюсь ждать, когда это случится. Извините, я не одна, вы мне мешаете.
Дальше только гудки, стою как последний лох, тупо смотрю впереди себя.
Меня только что культурно послала на три буквы двадцатилетняя соплюха, да так красиво послала, что мне и ответить нечего.
Посыл заслуженный, но поговорить малышке со мной все равно придется.
Смотрю на часы, собираю свои вещи со стола, через час собеседование. Я реально хочу изменить свою жизнь, добиться большего, зарабатывать больше денег, делать что-то более значимое, чем учить будущих экономических гениев заученным терминам.
Глава 20 Маша
Отложила телефон, смотрю в окно.
Надо же, он хочет поговорить как взрослые люди. И года не прошло, а всего какая-то неделя и два дня. Черт, с силой сжала карандаш в руке, да так, что сломала его. Я уже дни считаю, вспоминая моменты нашей встречи.
Взрослые люди не ведут себя, как он, ему не тринадцать, а тридцать три.
Встала, поправила юбку, прошлась по кабинету — хоть маленький, но мой собственный в компании отца. Заваленный бумагами стол у панорамного окна, ноутбук, несколько стеллажей с полками и папками на них.
А еще огромный кактус — мой любимчик, Дашка подарила два года назад, говорит, я такая же колючая, как он, но когда-нибудь расцвету. Ничего подобного, в сравнении с ней я сущий ангел, папа бы подтвердил.
— Мария, добрый день.
— Владимир Сергеевич, и вам доброго дня, я думала, вы на деловом обеде.
— Дочь, ну что за официальность?
— Так мы на работе, а не дома в сауне пиво хлещем.
— Когда это мы его хлестали с тобой? И убери это чудовище, об него точно кто-то покалечится.
Папа остановился у стола, с подозрением смотрит на меня и с опаской на кактус. Очень серьезный, а еще он у меня красивый, настоящий мужчина, вот он горы свернет, но найдет любимую женщину.
Не хочется вспоминать дела минувшей зимы, наш Дашкин спор, ее загул в другом городе, и то, как она случайно увидела отца с женщиной. А потом оказалось, что она… Ой, нет, не буду ворошить прошлое.
Владимир Сергеевич Дымов — один из богатейших влиятельных людей страны — тогда был сам не свой, на него жалко смотреть было. Но разве он расскажет, что у него случилось?
А сейчас глаза блестят, поправился, на щеках румянец, стильная стрижка, модный костюм. Жених, да и только.
— Ой, не с тобой было, да? Извини, перепутала.
Сдерживаю улыбку, но папа все понимает, качает головой.
— Шутница ты, сил моих нет, вся в маму.
— Скажи, какая она была?
А вот сейчас мы оба серьезны, смотрим друг на друга. Он не любит вспоминать при нас с сестрой и рассказывать о маме, никогда не показывает свою слабость и уязвимость.
Папа подходит ближе, обнимает меня, гладит по голове, убирая волосы за плечо. В его глазах столько любви, что я понимаю, вот это она и есть — безграничная, абсолютная любовь. Ни один мужчина не будет вас любить так, как отец.
— Самая лучшая женщина на свете. Добрая, милая, справедливая, но при этом ставила на место, как ты, ты ведь любого в асфальт закатаешь. Что не так, Маша? Что случилось?
Все-то он понимает, это только кажется, что наш отец весь в работе и ничего не замечает вокруг.
— Все отлично.
— Мне звонил дядя Миша, говорит, что ты прогуливаешь занятия.
— Наябедничал уже, а еще крестный, — обнимаю папу, чувствую защиту и спокойствие.
— Я понимаю, что ты девочка умная и можешь вообще не ходить в университет, но все же не особо приятно выслушивать жалобы декана на собственную дочь. Так что случилось?
Кусаю губы, ну, не буду же я рассказывать родному отцу, что последние два месяца мысли его дочери занимает один взрослый мужчина, он же ее первый сексуальный опыт, он же деревенский спаситель и соблазнитель, он же новый преподаватель макроэкономики. Чтоб он обосрался.
— Все в порядке, немного шерканула «Порш».
Вот теперь папа смотрит настороженно, хмурит брови. Ну а как его отвлечь от дурацких, совсем не уместных вопросов, строю виноватую физиономию. «Порше» реально шерканула, не рассчитала габариты, там был столб.
— Сильно?
— Слушай, а ты к косметологу ходишь?
— С чего ты решила?
— Кожа такая свежая, и морщинок меньше, — пристально разглядываю отца, он отворачивается, отходит в сторону. — И точно, меньше. Парикмахера сменил? Правильно, тот из тебя делал деда, хотя ты и так скоро дед.
— Мария, не заговаривай мне зубы. Когда ты успела попасть в аварию?
— Я ничего не говорила про аварию. Пап, а ты зачем купил ресторан?
Лучшая защита — это нападения. Если вы хотите, чтобы люди перестали задавать вам неуместные вопросы, начните задавать их сами.
— Какой ресторан?
— Вот ты мне и скажи — какой? Покупка заводов и пароходов слишком скучна? А кстати, Дашка с Ромой приедут на выходные, ты знал? Здорово, правда?
Отец сжимает губы, смотрит на часы
