к еде.
Я перевела взгляд на стол.
— Нежнейшая телятина на косточке, — подсказал официант, подливая вина.
От вида мяса потекли слюнки… Я не стала делать вид, будто не голодна. Всегда любила жареное мясо, а здесь оно так божественно пахло и было мягким, сочным. В еде я себе не отказывала, ела все подряд. Но ни на попе, ни на боках не откладывалось. Про грудь вообще молчу. Не дано мне сверкать секси-троечкой, ну и ладно.
Зато ем все, что хочу, и не толстею. Ведьма, вздыхала про меня подруга Яся, для которой и два лишних эклера могли стать решающими. Внезапно я поняла: Крестовский смотрел, как я ем.
— Что? — спросила я.
— Приятно видеть, как ты ешь и не ломаешься! — улыбнулся он. — Меня всегда прикалывало, как девушки жеманничают на свиданиях, ковыряя вилкой салат из зелени и парочки кусочков феты...
— Радует, что это не какой-нибудь омар или лангуст, — ответила я, отправив в рот еще кусочек мяса. — Тогда пришлось бы изображать, что я не голодна.
— Я хотел, но передумал.
— Интересно, почему? — поинтересовалась я, принимаясь за цесарку.
— Подумал, о твоих реакциях. Во-первых, ты бы решила, что я выделываюсь. Во-вторых, точно не умеешь есть омара. Я решил избавить тебя от неловкости. Не хотел давать повод упрекнуть себя в позерстве.
— Спасибо, — от души поблагодарила я. — Есть омара я точно не умею.
— Ничего сложного. Хочешь научу?
— У меня очень настороженное отношение к морепродуктам. Неприятные ассоциации.
— Отравилась?
— Да. Еще в детстве. Мы с сестрой долго пролежали в больнице с острым отравлением. Родители недоглядели. Мы были голодны, съели то, что нашли в холодильнике. Это был какой-то салат из магазина, с морепродуктами. Еда оказалась сильно просроченной… — добавила скупо.
— Родителей не было дома?
— Они были не в состоянии проследить. Потому что к тому времени находились в очередном запое. Они пили не всегда. Родители занимались своим делом, были вполне успешными. Неудачи подкосили… Они были вкладчиками в крупное строительство, которое прогорело, а часть финансов вложили в одну из пирамид, которых развелось дофига. Все прогорело. Всю нажитую недвижимость пришлось отдать банкам. Они лишились всего, остались без перспектив, но с двумя детьми и кучей долгов. Начали пить и спились. Но об этом вы, наверное, знаете.
— Не знал. Говорю же, не заглядывал еще в сведения.
— Надеюсь, на передачу это не выдернут? — забеспокоилась я. — Я бы не хотела, чтобы кто-то смаковал такие подробности, полоскал грязное белье моей семьи.
— Я прослежу, чтобы эту тему не поднимали. Обещаю, — серьезно ответил Крестовский.
Крестовский приложил руку к сердцу. Почему-то я ему поверила. Наверняка зря поверила, но в тот миг мне казалось, что он со мной честен.
— Спасибо, — ответила со смущением.
— Я сам не горю энтузиазмом участвовать в этой передаче и откровенно рад тому, что моего влияния хватает, чтобы повлиять на некоторые щепетильные моменты. Не то жадные до сенсаций телевизионщики вытрясли бы из моих пыльных шкафов парочку скелетов из очень давнего прошлого, о которых я предпочитал не вспоминать.
— У вас есть скелеты в шкафу?
— У всех они есть…
* * *
Кирилл Крестовский
— Давай не будем о передаче.
— Миг вашей славы, наверное, кайфуете?
— Мне и без нее неплохо. Я просто проиграл другу желание, — помрачнел я.
— Ну и желание!
— Он веселился от души…
— Наверняка ему скучно живется, если просит о таком.
— Неужели у тебя нет друзей, которым ты бы проигрывала желание?
— Есть и были случаи… Но максимум, это были фанты и безобидная игра в бутылочку.
— Я бы не сказал, что безобидная.
— Ох, да. С вами даже самое простое становится вдруг опасным.
— Приму за комплимент.
Разговор складывался приятным образом. Василиса больше не выглядела так, словно лом проглотила. Поняв, что со мной можно говорить, вот открытие, она стала вести себя иначе, больше не ерничая так остро. Темы плавно перемещались от одной к другой, мне удается услышать переливчатый смех Василисы, от которого я еще больше увлекался этой девушкой. Я забыл, когда так долго задерживался возле одной дамочки… До появления Василисы девушек менял, как перчатки! Но после той злополучной встречи моего лица с тарелкой борща, все прочие девушки разом отодвинулись на задний план, а моей идеей фикс стало желание заполучить Василису!
Любой ценой!
Внезапно в разговоре проскальзывает тема ребенка Василисы. Немного остро начинает покалывать в грудной клетке, но я все же задаю вопрос.
— Буся это же прозвище… Кто придумал?
— Само прилипло в момент, когда она начала болтать и не смогла выговорить “бабуся”... Сократилось до буся и как-то осталось.
— Ааа… Я думал, ты нарочно дала ей такое прозвище. Имя-то вычурное. Агнесс, кажется. Сама придумала?
Василиса замялась. Посмотрела на мой телефон, словно там притаилась гадюка. Вздохнула, пробормотала себе что-то под нос.
— Это имя придумала мать малышки, — сказала с неожиданной решимостью Василиса, ее взгляд заполыхал ярким костром.
— То есть… — не сразу понял я.
— Агнесс — дочь моей старшей сестры. Обстоятельства сложились таким образом, что мне пришлось оформить над малышкой опеку. Именно поэтому я и выходила замуж, чтобы семья выглядела полной.
Я едва ли челюсть на пол не уронил. Василиса немного нервно обхватила высокий бокал с соком.
— Это против правил участия в вашем дурацком ток-шоу?
Всегда знающий что сказать, сейчас я не сразу смог подобрать слова.
— Важнее не правила, а то, что ты решилась их обмануть, — нахмурился.
— Дисквалифицируйте меня, — попросила Василиса.
— Ну нет, — рассмеялся я, решив,
