что задохнется в этот момент. Просто сердце разорвётся от эмоций. — Моя чудесная девочка, — шептал он Кате, обнимая её в тесном коридорчике, — Ты себе не представляешь, какой подарок мне делаешь.
Давно Ветров не собирался на службу в таком темпе. Кофе не лез в глотку. Вадим решил, что ничего, потом найдёт время перекусить. Сейчас главное было — добраться до заветных окон.
Он поднял глаза. Из окна четвёртого этажа ему махала рукой Катя. Домашняя. В халате и с распущенными волосами.
Сердце подскочило к горлу. Он снял фуражку. Понимал, что постоять вот так у него есть пара минут всего. Но оторваться было нереально. И никакие мобильные телефоны, которые они конечно все часы, что провели порознь, из рук не выпускали, не дадут этого ощущения. Живого лица в оконном прямоугольнике.
Из двора появился Склодовский. Увидел Вадима на тротуаре напротив. Проследил его взгляд. Впрочем, куда ж ещё мог смотреть Ветров? Значит провожает своего Норда Катя. Как образцовая морячка.
Владимир Максимович дождался Вадима. Поздоровались за руку. — Твоя взяла, Вадим Андреевич. Только уговор в силе. Сам ей все прелести жизни в гарнизоне за полярным кругом будешь живописать. И чтобы ни один волос… Понял меня?
Ветров кивнул. Он и сам за Катю под палубу кого хочешь закатает.
42.
Рассуждать о том, кому легче провожать, мужчине женщину или женщине мужчину, можно только если вы никогда не расставались с любимым человеком.
Ветрову пришлось прощаться первым. "Разящий" уходил с базы рано утром. Сколько Вадим ни уговаривал Катю поспать перед предстоящим полётом в Москву, она настояла.
На причал Ветров шёл мимо её окон. Катя помахала ладошкой, а потом жестами попросила обойти дом, подойти к подъезду.
Выскочила в халатике. Повисла на Вадиме. Прижалась. Потянулась за поцелуем. Мало их было всего пять часов назад.
Целовать её такую тёплую, домашнюю и родную хотелось бесконечно. Не выпускать из рук. Утащить в постель. Нежить и любить. Но это всё не сейчас.
— Катюша, я должен идти. Обещай мне, что… — Помолчи, Вадюш. Я пообещаю тебе всё, что захочешь. И сделаю так, как ты просил. Но я хочу, чтобы ты знал, что тебя на берегу ждут и любят. — Любят? Катя… Я… — Вадим давно собирался это сказать, — Я люблю Вас, Екатерина Александровна. Катя глянула на него серьёзно. Будто запоминала его лицо. — И я Вас люблю, Вадим Андреевич. Иди. С Богом. Отпустила его руки.
Катя поднималась обратно в квартиру с сухими глазами. Расплакалась, только когда улеглась под одеяло. Можно было ещё доспать пару часов. Но как тут спать, когда на губах ещё вкус его губ. И в ушах фраза, от которой мурашки табунами. " Я люблю Вас, Екатерина Александровна".
Вадим не помнил, как добрался до причала. В чувство его привели три звонка, возвещающие экипажу "Разящего", что командир на борту. Теперь ясно, почему женатые офицеры первые сутки боевого дежурства "невменько". И это они с Катей не женаты. И даже не близки так, как отчаянно хотелось обоим.
Грело то, что в начале октября Катя обязательно прилетит. Только бы совпасть днями на берегу с её приездом. У Склодовского будет юбилей. И проводы в отставку. Вроде праздник, а с горьким привкусом.
Теперь им обоим нужно отключиться друг от друга. И заняться важными делами. Катя ждала со дня на день приказ о зачислении. В конкурсных списках она точно выше порога поступления. Ветрову предстоял выход в море. К середине сентября должны будут вернуться.
Мурманское шоссе уводило дальше и дальше от берега. Снова аэропорт. Катя вышла во Внуково со странным чувством. Оно усилилось, пока они ехали домой. За окном мелькали знакомые улицы и дома. Горячо любимая и такая родная Москва в неге мягкого августовского тепла. Но будто какая-то Катина часть навсегда осталась на берегу Кольского залива.
На какое-то мгновение показалось, что вот сейчас, за следующим поворотом откроется вид на море. И на горизонте будет видно пограничный сторожевик. А у причала громадный крейсер. Но нет. За поворотом был Белорусский вокзал. Потом стрела Ленинградского шоссе.
Лёле очень хотелось как-то сейчас помочь Кате. Но чем тут утешить? Её взрослая дочь становилась женщиной. Её мужчина сегодня ушёл в море.
Уметь отпустить и ждать — великая сила и тяжкая доля женщин. Принять факт, что у твоего мужчины есть дело, которому он служит. И никто не сможет сейчас помочь Кате пройти этот путь. Он только их с Вадимом. Один на двоих.
43. После Североморска и дней, проведённых с Вадимом, Кате было немного странно общаться с одноклассниками. Все они казались совсем детьми. Хотя Димка даже бороду успел отрастить.
Вывод напрашивался неутешительный. Именно так — несмышленой девочкой она смотрится рядом с Ветровым. Но почему-то ни разу она этого не почувствовала, пока они были рядом. Ни в одном разговоре ей не было дискомфортно. Всегда на равных. И Вадим совершенно точно не снижал специально для неё планку.
Мысли о Вадиме не отступили на задний план. Они просто стали основной мелодией. Катя всё время с ним разговаривала. Мысленно, пока его телефон был вне зоны доступа. Сообщениями или голосом, как только появлялась возможность.
Пришлось сдерживать все данные ему обещания. Учиться с самого первого дня. Участвовать в студенческой жизни. Общаться с друзьями. Сначала Катя не понимала, как и какими силами это выполнить. Но потом осознала, что Вадим был прав в своих просьбах. Только так: проживая каждый день на полную катушку, можно было не жить одним только ожиданием встречи, не сходить с ума.
Уже через пару недель после начала учёбы Катя столкнулась возле своего учебного корпуса с Вербицким.
Они виделись несколько раз в общей компании. Никак не общаясь отдельно. Вербицкий, как и ожидалось, стал студентом МГИМО. Оказалось, Миша ждал именно Катю.
— Привет, — улыбнулась она бывшему однокласснику. — Привет. Ты изменилась. — Думаешь? Вроде такая же. — Вот уж не думал, что статью с твоей фотографией я найду в газете "На страже Заполярья". Заметь, не "Нью-Йорк таймс" ни разу. — Ты о чем? — Вот об этом. Миша протянул распечатку с интернет-версии местной Североморской газеты. На цветном фото были Катя в голубом платье и Ветров в парадном мундире. Когда, как и кем была сделана эта фотография, к слову, удачная, Катя не могла вспомнить. У них с Вадимом был ещё десяток селфи вдвоём. — Ну и что ты этим хочешь сказать? — Я не думал, что это теперь
