где-то в таком месте. Позор вам всем. Это совершенно неприемлемо, и я хочу, чтобы вы знали, что я уже связалась с адвокатом.
— Мэм, я обещаю, что мы докопаемся до сути. Я уверен, что это можно объяснить.
—Ничего нельзя объяснить! — взвизгнула женщина, вскинув руки. Это была солидная женщина с ярко-рыжими волосами и украшениями, которые казались тяжелыми для ношения. — В том чемодане у меня было драгоценностей на пятнадцать тысяч долларов. Как ты мог просто выбросить его в коридоре?
Два представителя администрации обменялись беспомощными взглядами, а дама снова зарыдала, уткнувшись головой в плечо мужа.
— Ну, мэм, такие вещи случаются нечасто. Если произошла путаница…
Теннесси и я обменялись хмурыми взглядами, когда остановились перед нашей дверью, которая оказалась прямо напротив двери пары. Мы оба вежливо улыбнулись, когда я вставил нашу электронную карту в слот.
— Может быть, у них мой чемодан, — фыркнула женщина позади нас.
Теннесси замерла, внезапно схватив меня за запястье, как маленькая девочка.
— Мэм, мы не можем просить эту пару показать нам их комнату.
— Да. Я помню блондинку. Она вчера много околачивалась у нас в коридоре, похожа на беду и грех, — голос женщины стал громче, смелее.
Я обернулся, бросив на нее ледяной взгляд.
— Ну, у «блондинки» здесь есть комната.
— Сложно поверить, — женщина обвела Теннесси осуждающим взглядом с ног до головы. — Но она знает, что я думаю, не так ли? Что это говорит о вас? — Она повернулась и посмотрела на меня осуждающе.
— Что у меня хороший вкус, — я небрежно ухмыльнулся.
Ее муж захихикал, и она толкнула его локтем.
— Это очень субъективно, — фыркнула она. — Но в нынешнем виде она — мой главный подозреваемый. Она похожа на мошенницу, простую девушку, и она слонялась по коридору. А теперь покажи нам свою комнату. Она уже открыта.
Это было правдой. В этот момент я толкнул дверь наполовину.
— Нет! — воскликнула Теннесси, краснея.
Она не могла бы выглядеть более подозрительной, даже если бы попыталась, но я не думаю, что она на самом деле что-то украла. Сегодня я ненадолго зашел в комнату после нашего разговора в библиотеке, и все казалось в полном порядке.
Она унесла оба наших чемодана, но третьего нигде не было видно.
— Вы не можете войти в нашу комнату, — выдавила Теннесси. — То, что я выгляжу тебе подозрительно, не означает, что ты можешь меня обыскать. Это Америка!
Один из представителей — чернокожая женщина — серьезно устроила Теннесси , взгядом «чувак?», заработав десять баллов за сарказм и еще десять за расчет времени.
Проблема была в том, что меня все больше раздражало, что люди уделяют Теннесси неправильное внимание, куда бы мы ни пошли.
Правда, она была чрезмерна с макияжем, скудной одеждой и волосами, вдохновленными лисичками шестидесятых. Но это была ее прерогатива, и она не заслуживала дерьма за это.
Я не знал, что заставило ее хотеть испортить свою внешность боевой раскраской и кружевами, но это не означало, что люди имели право называть ее проституткой в лицо.
В других новостях, мой стояк стал в лучшем случае приспущенным. Хорошие новости для моего мочевого пузыря, в котором на тот момент находилось около галлона мочи.
— Нам нечего скрывать, — я одарил ее добродушной улыбкой.
— Отличненько! — женщина вскинула руки в воздух. — В таком случае покажи нам свою комнату.
— Нет! — Теннесси настаивала.
— Вообще-то, — перебил один из представителей, — вполне возможно, что руководство попросит нас постучать в двери соседних комнат и попросить перепроверить, так что если бы мы могли посмотреть сейчас, это было бы здорово.
— Без проблем, — Я толкнул дверь до упора, дернув головой, показывая, что они могут войти.
Нам нечего было скрывать. Мы были невиновны, и я хотел увидеть лицо этой женщины, когда она будет приносить скромные извинения Теннесси.
Говоря о Теннесси, она бросилась за мной, тяжело дыша. Рыдающая,грубая женщина плелась позади нас, вальсируя прямо внутри.
— Вот он, — женщина указала на мой чемодан, кукарекая. Ее лицо было потным и красным, и она бросилась к моему военно-морскому багажу, как будто это был ее давно потерянный близнец, наклонившись и обняв его. — Это мой чемодан. Я знала, что она украла его. Я знала это. Что я тебе говорила, Фред? У меня есть чутье на эти вещи.
— Леди, — прорычал я, — единственное, что я чувствую, это то, что вам нужно проверить зрение. Это мой чемодан, и я был бы признателен, если бы вы перестали об него тереться.
— Не пытайся прикрыть ее.
Женщина не только оскалила на меня зубы, но и вывезла из моей комнаты мой еще не застегнутый чемодан.
Я встал перед ней, преграждая путь. Тем временем Теннесси качалась в углу, наслаждаясь приятным, неторопливым умственным срывом для одного. Я не знал, что она такая чувствительная. Или сосунок для мошенника.
Эта дама, должно быть, нажала чертову кнопку.
— Не надо, — предупредил я женщину передо мной, и моя челюсть раздраженно дернулась. Я никогда раньше не был хуже, чем идеальный джентльмен по отношению к женщине, и это тоже было скорее раскрепощающим, чем тревожным.
Ее глаза вспыхнули.
— Я ухожу со своим чемоданом.
— Это не ваше. Моя спутница уже сказала, что не крала его.
— Меня не волнует, что сказала твоя шлюха, — произнесла женщина очень медленно для воздействия. — Я ухожу с ним. И, честно говоря, в следующий раз, когда ты возьмешь секс-работницу в круиз, по крайней мере, найми дорогую эскортницу. Ты смущаешься, что прыгаешь с ней, как будто мы не знаем, кто она такая. А теперь, если вы меня извините, я ухожу.
— Хочешь похулиганить? — Я поднял бровь.
Она почти потеряла сознание.
— Вы достойны друг друга, — выплюнула она.
— Если бы.
Раздразнить ее было весело, и я не мог позволить ей выбраться отсюда, пока Теннесси не почувствовал себя лучше из-за этой путаницы.
В какой-то момент во всей этой неразберихе ее мужу — бедняге Фреду — хватило здравого смысла вырвать мой чемодан из ее рук и расстегнуть его, обнажив несколько цветочных платьев, туфли на высоких каблуках и украшения, которые я определенно не упаковывала в круиз.
Он присел на корточки, победно размахивая в воздухе горстью бриллиантов.
— Видете? Это ее. На бирке чемодана написано. Рамона Уоррен. Это моя жена.
На секунду я потерял дар речи. Наверное, потому, что я никогда раньше не был в такой ситуации.
Никто никогда не обвинял меня в каких-либо проступках, и я никогда не был пойман со спущенными штанами (по иронии судьбы, кроме того случая, когда меня поймали со спущенными штанами, на первом курсе колледжа с Фелисией Ральф).
Логически я мог сказать, что здесь есть место
