Мне хотелось бы быть человеком чести, который не лезет в чужую семью, дом, тем более там ребенок, но у меня стойкое понимание, что дважды потерял свое счастье, больше не хочу! Я не собирался преследовать и делать Дину любовницей. Я готов стать для нее мужем, если тот отклик, который ощутил всем существом, не мираж.
— Максим, — Влада обняла мой локоть и невзначай грудью потерлась, — у меня к тебе важный разговор, пообедаем?
— Мне ехать нужно, — отказаться хотел.
— Пожалуйста, — надула губы Влада. — Это важно.
Мне пришлось вернуться к столику в уединенном зале — телефон остался там. Влада, естественно, за мной пошла.
— Хм, — окинула взглядом, — у тебя свидание было? Кто эта девчонка? Взрослый мужчина, — томно произнесла, — а все по малолеткам скачешь.
— Говори, что у тебя. Я спешу, — присел и отодвинул от себя легкий муссовый десерт со сливками и ананасами. Дина раньше такие любила.
— Фи, как грубо, — кокетничала Влада. Села рядом, чтобы наши колени соприкоснулись. — Макс, — протянула, вздыхая, — я хочу быть полезной. «Астронефть» столько значила для Игоря… Возьми меня на работу.
— А-ха-ха, — не сдержался я. — Может, тебе в хоспис обратиться? Мне услуги сиделки ни к чему.
— Макс, — она придвинулась ко мне, позволяя заглянуть в низкое декольте. Неплохие сиськи, что уж… — Я узнала про благотворительные проекты и…
Дальше я не слушал. Точно, у нас есть обязательства в социальной сфере, и это нужно рекламировать, чтобы народ знал своих благодетелей. А еще организовывать и тесно сотрудничать с корпорацией. На примете даже есть одно рекламное агентство.
— Я подумаю, — бросил, совершенно позабыв о болтовне Влады. Пока она ладонь на колено не положила, поглаживая, к члену подбираясь. — Влада, — схватил за руку, — я тебе не мальчик, которого можно за хуй хватать. Продолжишь в том же духе, и я забуду о просьбе отца.
— О какой? — схватилась за слово, как за соломинку.
Блядь. Ей уж точно не нужно знать. Начнет потом несчастную строить.
— Неважно. Я позвоню, когда надумаю, — и поднялся.
— Это я позвоню, милый.
Непробиваемая баба!
Дина
Сколько я расческой провела по волосам? Две тысячи раз есть? Время полночь почти: Матвей спал уже, Женя увлеченно медицинский журнал листал, а я встать с кресла не могла, к мужу повернуться. Руки дрожали, щеки горели, губы хранили вкус запретных поцелуев. Какая же я идиотка. Зачем согласилась на встречу с Максом?! Что доказать хотела?! Что ради его ласки готова семью предать, все бросить и за ним бежать? Что до сих пор испытываю тягу к нему? Что люблю… Я до боли губу прикусила, языком смахнув выступившую кровь: мне даже думать об этом запрещено! Я мать и жена. Моя душа и сердце для них!
Я сдвинулась и украдкой взглянула в отражение: Женя задумчиво держался за подбородок, хмуря темные брови. Гладкий загорелый торс, длинные ноги, узкие бедра — мой муж в хорошей форме. Сухой и жилистый, с приятным лицом хорошего мальчика, у которого в голове очень плохие мысли. Даже странно, что было время, когда я видела в нем только друга. Нет, теперь он мой мужчина, никак иначе. Холодный и рациональный, но с порочными и страстными желаниями. Даже очки для чтения придавали ему какой-то холеной самцовости.
Барсов совсем другой. Одни яркие голубые глаза на брутальном лице чего стоили! Чувственные губы, мощное и сильное тело. Спортсмен. Боец. Мужчина. Я не влюбилась в него с первого взгляда, но он доказал, что сильные чувства способны всколыхнуть даже закрытую душу. С ним я летала. Всю себя отдавала. И именно с ним разбилась.
Я отвела глаза, чтобы муж не заметил, что наблюдаю: смотрю на него, а вижу другого мужчину. Порывистого, упрямого, вспыльчивого. У Максима бурный характер, а Женя все оценивал и выверял прежде, чем сделать ставку. Такие разные, и оба в жизнь мою вошли. Женя — муж, Макс — мужчина, чья близость сегодня чуть не сбила с пути истинного.
Щеки вспыхнули, а руки предательски задрожали. Если Женя узнает, что меня касался другой мужчина, что сама позволяла и отвечала на ласки — даже представить страшно, что будет.
— Дина?
— А… Что? — встрепенулась я.
— Что с тобой? — Он отложил журнал, очки снял и взглядом мне под кожу забрался. Муж очень тонко улавливал перемены во мне, а я безошибочно узнавала его подозрительное недоверие. Сегодня чутье Евгения Савина не подвело.
— Задумалась над рекламным слоганом, — максимально спокойно ответила и отложила расческу. Я врала. Моя большая маленькая ложь. Надеюсь, мой муж не умел читать мысли. И Барсов тоже. Получалось, что я обманывала их обоих, но по-разному. Кошмар какой.
— Понятно, — он откинулся на подушки с ленцой, но взгляд цепкий, изучающий. — Кстати, можно подробней, откуда у тебя такие знакомые, как Полонский?
Я испытала невероятное облегчение. Господи, Полонский! Про него говорить не страшно.
— А как ты узнал, кстати? — я ему точно не рассказывала, но откуда тогда? Настя еще знала, но она не могла разболтать, тем более Жене.
— Слышал твой разговор с подружкой. Ну так что там с Полонским этим?
Странно, не помню, чтобы при нем… Ладно, в любом случае это не такая уж большая тайна. Есть и более внушительные.
— Я тебе уже все рассказала.
— Мне просто интересно, почему вдруг этот Полонский решил тебе помочь. А, Дин?
— По доброте душевной. — Я поднялась, выпрямилась, плечи расправила. Сексуальное черное боди подчеркивало длинные стройные ноги.
— Не играй со мной, красавица, — медленно произнес, но глаза вспыхнули ореховой зеленью, страстью загорелись.
— К Полонскому не ревнуй. Между нами ничего не было и быть не может. Я на жену его работаю и дружу с ней.
Да, ревновать нужно к другому, но этого я никогда не скажу. У меня любящий, красивый муж, дом полная чаша, сынок — золото. Что еще нужно? Ничего. Никого. Максим Барсов — прошлое. Я не должна больше встречаться с ним. Думать. Мечтать.
— Станцуй для меня… — хрипло попросил, откидывая легкое покрывало. Уже возбужден, но хотел на разрыв. — Будь плохой девочкой, любимая.
Я соблазнительно улыбнулась и медленной кошачьей походкой к нему подошла. Мне даже музыка была не нужна, она в голове звучала. Танцевать я обожала, но времени особо не было. Сегодня, значит, оторвусь. Пусть завтра муж будет раздражен моей развратностью, но сейчас хотелось его порадовать, с ума свести, доказать, что я только его. Чтобы в горячих объятиях забыть свою хмельную слабость. Чтобы на губах вкус талого снега остался, а не тропических джунглей, с которыми Макс ассоциировался.
