руке, меня пронзает ударная волна боли, такой острой и сильной, что я задыхаюсь. Нам с Пиппой удается оттащить визжащую Лэйси в комнату в задней части квартиры. В ту комнату, в которой я обнаружила Зета, сидящего в одиночестве в темноте, когда впервые пришла сюда. В комнате нет ни окон, ни других дверей, кроме входа, через который мы только что вошли. Обстановка скудная — кровать, прикроватный столик, шкаф и мягкий ковер из овчины на полу. Мы с Пиппой наполовину несем, наполовину тащим Лэйси к кровати, укладываем ее, а потом Пиппа хватает меня и тащит к выходу, прежде чем Лэйси успеет подняться на ноги. Пиппа захлопывает дверь и не отпускает ручку.
— У тебя есть ключи от этой штуковины? — выпаливает она.
— Э-э, да. Да, подожди.
Я бегу через всю квартиру, хватаю ключи со столешницы, где их оставил Зет, и спешу обратно. Мне требуется целая минута, чтобы найти нужный ключ, в течение которой Лэйси кричит, бьет ногами и колотит кулаками по другой стороне двери, требуя, чтобы мы выпустили ее к чертовой матери.
— У тебя есть успокоительное? — спрашивает Пиппа.
— То есть, ты считаешь, что я бы позволила тебе зашить меня без обезболивания, если бы у меня с собой была медицинская сумка? — огрызаюсь я.
Теперь, когда дверь заперта, Пиппа отступает, подняв руки.
— Просто спросила. Мое заключение в этой нелепой квартире было бы гораздо более терпимым без подобного шума.
Она права. Это кошмар — сидеть взаперти и слушать истерику Лэйси. Я расхаживаю по квартире, раздумывая, стоит ли позвонить Зету. Он говорил, что у нее бывают срывы, но я не была готова к подобному. Не в таком масштабе. Не к такой жестокости, которая началась ни с того ни с сего.
— Не хотелось бы повторяться, Слоан, — говорит Пиппа, следуя за мной. — Но ты уверена, что твои новые друзья — это тот тип людей, с которыми ты хочешь общаться? Я имею в виду, что полиция…
Я резко поворачиваюсь и тычу пальцем в ее грудь, пытаясь дышать сквозь вспышку гнева.
— Не смей упоминать о полиции. Это ты вызвала полицию.
Пиппа выглядит так, словно собирается оправдать свой поступок — да поможет ей бог, если она это сделает, — но этому мешает трель будильника. Нет, это не будильник. Звонит мобильный телефон. Мы с Пиппой одновременно замечаем его — сотовый телефон, который Лэйси держала в руке. Он валяется на полу, светится, мигает и издает пресловутый старинный школьный рингтон, который сводил с ума людей по всему миру. Должно быть, Лэйси уронила телефон во время борьбы.
Я подхожу и поднимаю телефон, Лэйси замолкает — должно быть, она слышит звонок. На экране высвечиваются два слова: Пожилой мужчина.
Меня начинает мутить. Я знаю, кто это. Слышала, как Зет называл его так раньше.
— Слоан? Слоан, позволь мне ответить на звонок! — кричит Лэйси из-за двери. — Я должна ответить. Это мне звонят!
У меня такое ощущение, что моя голова сейчас взорвется. Серьезно? Серьезно, вот с кем общалась Лэйси? Часть меня просто не может принять или поверить в это. Нет. Я нажимаю кнопку ответа и подношу трубку к уху. Моя кровь холодеет, как только слышу голос.
— Тук-тук, милая. Будь хорошей девочкой и впусти меня, ладно?
ЗЕТ
Должен признаться, я, как и Слоан, был удивлен, что этим утром не испачкал руки кровью. Андреас без боя дал номер телефона Хулио, после короткого разговора о верности — он по-прежнему утверждает, что они в курсе того, что мы с Чарли работаем вместе, — и мимолетного взгляда на эти чертовы скрепки, и Андреас Медина стал открытой книгой. Он рассказал, что Хулио и его парни обитают где-то в районе Маунт-Ренье, но не смог назвать точный адрес, потому что они не задерживаются на одном месте. Ублюдку лучше бы не врать.
Мы с Майклом практически добрались до Маунт-Ренье, когда я, наконец, дозвонился по номеру, который дал мне Медина. После трех гудков в трубке раздается:
— Hola? (прим. пер.: (исп.) Привет).
Определенно правильный номер.
— Hola, — отвечаю я. — Quiero hablar con el jefe, por favor (прим. пер.: (исп.) Я хочу поговорить с боссом, пожалуйста), — бодро говорю, чтобы звучать, как позитивный мексиканский сотрудник по продажам. Как правило, я не особо энергичен, чаще скрежещу зубами.
— Кто это? — спрашивает человек с сильным акцентом на другом конце провода.
— Это Зет, мать его, Мэйфейр, с*ка. А теперь соедини меня с Хулио.
Ну вот, это больше соответствует мне. Человек на другом конце провода матерится по-испански. На заднем плане слышится приглушенная болтовня, и, наконец, раздается голос того, кого я желал услышать.
— Зет, друг мой. Так приятно тебя слышать. Надеюсь, у тебя все в порядке?
— Лучше не бывает, — отрезаю я. Начался дождь. Дворники в седане Майкла автоматически начинают скользить по ветровому стеклу, размывая огни проезжающих мимо нас машин в длинные полосы белого и красного. — Полагаю, нам нужно обсудить небольшое дело, — говорю я.
— О? И что же это за дело?
В голосе Хулио слышатся нотки радушия, но за ним я распознаю жестокость. Подобные ему мужчины улыбаются и говорят вежливые вещи, и в то же время планируют всевозможные способы твоего убийства. Мне это слишком хорошо известно.
— То, что ты забрал моего друга. И то, что я забрал твоего друга.
Хулио притворно смеется.
— Боюсь, я понятия не имею, о чем ты говоришь, Зет. В данный момент у меня гостит потерявшийся член мотоклуба. Его босс уже направляется сюда, за ним. Что касается моих людей… — Он сопит, замолкает для эффекта. — Похоже, все на месте.
Андреас пропал, и ему это прекрасно известно, он просто пытается быть умным ублюдком, заставить меня поверить, что ему плевать на своего парня, хотя я прекрасно знаю, что это не так. Андреас — гр*баная обуза. Он вспыльчивый и безрассудный. Большинство людей на месте Хулио давным-давно убили бы его, а это значит, что главарь банды, должно быть, питает к нему слабость. Не удивлюсь, если он как-то связан с Мединой. Так как же разыграть эту карту? Как правильно поступить? Зачем Хулио забирать Кейда, если он планировал передать его Ребелу? В этом нет никакого смысла.
— Отлично, — говорю я. — Значит, Ребел едет за Кейдом, а я избавляюсь от своего гостя. Навсегда. Тебя устроит такой расклад?
На другом конце провода снова наступает пауза — представляю себе выражение лица Хулио: рот растянут в беспечной гримасе, плечи поджаты до ушей. Я слышу его гр*баную браваду.
— Без разницы,
