Няня из газеты - Марен Мур

Рядом с нами появляются Ари и Кеннеди, и они падают рядом со мной, каждый из них — сплошное месиво. Буйные кудри Кеннеди падают ей на лицо, когда она протягивает руку, чтобы обнять меня.

Это утешение, в котором я не осознавала, как сильно нуждалась прямо сейчас. Любовь этих девочек.

— Ты в порядке, Джульетта? У тебя царапинка? — шепчет Ари. Ее ярко-голубые глаза полны слез, и я понимаю, что они, вероятно, обеспокоены, поскольку все они были свидетелями моего падения.

Я натянуто улыбаюсь ей, хотя пульсирующая боль в лодыжке снова вызывает у меня слезы.

Черт, это плохо. Я, возможно, действительно сломала его. Не то чтобы я хотела попробовать, но я сомневаюсь, что смогу даже пошевелить ею, и боль, отдающая в пальцы ног, заставляет меня слегка сходить с ума.

— Нам нужно снять твои коньки и посмотреть на это. Тебе нужно обратиться к врачу и провериться, — говорит Лиам.

Нет, нет, нет.

И пусть Лиам увидит, что у меня нет медицинской страховки? Нет, абсолютно нет.

Я выдавливаю из себя еще одну улыбку и напускаю фальшивую браваду: — Я действительно в порядке, это, наверное, просто синяк. Я возьму пакет со льдом, и все будет в порядке. Поверьте мне. Я такая недотепа — в этом нет ничего нового.

Вот только боль в лодыжке говорит о другом.

Лиам щурится, недоверчиво глядя на меня, прежде чем покачать головой: — Ты не в порядке. Я вижу боль на твоем лице. Ты ранена, Джульетта.

Прежде чем я успеваю ответить, он берет меня на руки, как будто я совсем ничего не вешу, в свадебном стиле. Даже с больной лодыжкой я не могу отрицать реакцию своего тела на него. Его руки крепко обхватывают мои бедра сзади и с легкостью катятся к выходу. Ари и Кеннеди следуют за нами.

— Тебе не нужно нести меня. Я могу ходить, — протестую я. Мой протест кажется слабым даже для моих собственных ушей.

Он только качает головой: — Похоже на то.

Придурок.

Я бормочу себе под нос, но очевидно, что он слышит, потому что уголки его губ изгибаются в легкой улыбке.

— Я вполне могу ходить. Это просто… небольшое растяжение, — пытаюсь я снова.

Вздрагивая, я пытаюсь пошевелить им туда-сюда, но боль пронзает мою ногу стрелами. Ладно, может быть, это немного хуже, чем я хочу показать.

Стыдно падать на задницу, на глазах у всех. Особенно перед мужчиной, к которому вы стремились, и с которым вы чуть не переспали в ванной два дня назад. А теперь ему приходится нести меня по зданию. По общему признанию, я хочу, чтобы его руки были на мне, но не потому, что я недотепа и причиняю себе боль — а потому что, он, этого хочет.

Как только мы сошли со льда, Лиам осторожно усадил меня на скамейку трибуны рядом с катком и начал расшнуровывать свои коньки. Он быстро справляется со своей задачей, затем переходит к девочкам, пока я смотрю.

Его бицепсы напрягаются под темно-зелеными хенли, а брови сосредоточенно хмурятся, когда он работает.

— Джульетта, ты поправишься? — Ари плачет. Ее нижняя губа дрожит, когда она идет рядом с папой, рука об руку с Кен. Они оба выглядят такими расстроенными, что у меня сжимается сердце.

— Все в порядке, милая девочка, у меня просто маленькая шишка на лодыжке. Скоро я снова буду готовв играть.

Я протягиваю руку и глажу ее по щеке, и она, кажется, пока принимает мой ответ.

Как только Лиам закончил укладывать девочек и надевать их туфли, Лиам снова опускается на колени передо мной. Его волосы длиннее, чем обычно, и они падают ему на глаза. Моя лодыжка протестующе кричит, когда он осторожно поднимает мою ногу и начинает расшнуровывать коньки. Я сдерживаю слезы и стараюсь не обращать внимания на то, что мне так больно, но совершенно терплю неудачу, когда слезы льются наружу.

— Ты не должна притворяться со мной, Джульетта. — Голос у него хриплый, и он бьет меня прямо в сердце. Слова означают больше, чем просто травму, и по тому, как сверкают его глаза, он это понимает.

Опасные, незаконные воды, через которые мы продолжаем бродить, несмотря на возможные последствия.

Лиам мой босс. Он вне пределов. Но… скажите это моему сердцу. Убедите мое тело не гореть в ту же секунду, когда его пылающие глаза встречаются с моими.

Каким-то образом мои мысли отвлекают меня от его действий, и он снимает с меня коньки, затем стягивает пушистый носок с моей ноги, обнажая очень распухшую и раздраженную красную лодыжку.

— Дерьмо, Джульетта, — ругается он, качая головой. Грубые подушечки его пальцев слегка касаются верхней части моей лодыжки, и он нежно прижимается к моей распухшей плоти. — Тебе нужен врач, чтобы посмотреть на это. Я видел массу травм за свою карьеру, и я знаю, когда нужен врач. У меня есть друг, который занимается спортивной медициной. Я позвоню ему, позову домой.

Моя грудь вздымается от облегчения. Отсутствие больниц означает отсутствие счетов.

Я киваю: — Спасибо, Лиам.

Его глаза останавливаются на моих, и что-то проходит между нами. Еще один момент, который кажется… больше. Тем не менее, как бы быстро это ни случилось, оно исчезло. Он прочищает горло и начинает снимать вторые мои коньки. То, как он так нежно обращается со мной, заставляет мое горло сжиматься от эмоций.

— Я отнесу тебя к машине, а ты не скажешь ни слова. Тебе больно, и ты еще больше поранишься, если попытаешься пройти по ней.

На этот раз я не беспокоюсь о фальшивых протестах.

*

Кто знал, что что-то настолько невинное, как ощущение моей ноги в сильных руках Лиама, может быть таким… эротичным? То, как его пальцы нежно касаются моей кожи, вызывая мурашки по моему позвоночнику.

Он слишком хорошо обращается с пальцами. Что заставляет меня думать о том, что еще он может сделать с ними…

О Боже, я ранена и все еще думаю о Лиаме, хотя это и привело меня к неприятностям.

Я сижу на диване, положив ногу ему на колени, пока он его осматривает. Темно-фиолетовые синяки уже начали распускаться под кожей моей лодыжки, и каждый раз, когда он слегка проводит большим пальцем по своду моей стопы, я вздрагиваю.

Было больно, когда он оценивал ущерб, но кажется, что с каждым движением его пальца боль рассеивается.