телефона и набирает номер.
– Я, пожалуй, пойду, – тихо говорит Вероника. Судя по интонациям – пытается извиниться.
– Давно пора. Устроили тут пикник на рабочем месте. А Вы, Олежка Николаевич, в мой кабинет. Живо.
Аля поворачивается и марширует к себе. Глаза девочек наполняются искренним сочувствием, а я, пытаясь их подбодрить, киваю и подмигиваю. Поднимаюсь с места и спешу за своей начальницей.
Как только мы оказываемся в её кабинете, и я прикрываю за собой дверь, она сразу начинает кричать:
– Ты что себе позволяешь?! У тебя работы нет? Ты представляешь, как сложно было тебя отмазать после прошлого промаха? А если бы Сергей зашёл и увидел?
– Олежка Николаевич? – переспрашиваю, скрещивая руки на груди и с трудом сдерживая улыбку.
– Как я поняла, теперь тебя так все зовут! – Она нервничает, ходит по кабинету.
– Да вы, – нарочито вежливо произношу, – Алечка Константиновна, кажется, ревнуете? – Я смеюсь.
– Я? – Эмоции через край. – Я? Тебя ревную? – говорит она так, будто это высшая глупость в мире, прижимает руку к груди, растопырив пальцы, задыхается от возмущения. – Олег Николаевич, вы забываетесь.
Она всегда обращается ко мне на «вы» и по имени-отчеству, если мы ссоримся. Даже когда находимся дома.
– Тогда вы, Алла Константиновна, будете не против, если я сегодня вечером заеду к Веронике, помогу починить компьютер.
– Куда ты собрался заехать?! – кричит она. Понимаю, что ей не до шуток, пытаюсь не смеяться, но губы сами расплываются в улыбке. Борьба, отражающаяся на моём лице, ещё больше злит Алю: – Да ты… Да я… Ты совсем обнаглел?
– Аля, да ладно тебе.
Она берёт со стола мышку и запускает в меня. Еле успеваю пригнуться – мышка звонко ударяется о стену и разбивается.
– Вы портите имущество компании! – восклицаю я.
– Я сейчас испорчу работника компании! – Хватает со стола ежедневник. – Я вычту мышь из твоей зарплаты, имей в виду.
– Да ради Бога!
Я понимаю, что нужно спасаться бегством. Пригибаясь, отпрыгиваю к выходу, открываю-закрываю за собой дверь, слышу, как об неё ударяется что-то тяжёлое.
Нужно что-то делать с Алиными нервами. Хотя ситуация и кажется сейчас весьма забавной, вкупе с остальными её срывами не может не беспокоить.
Делаю шаг в сторону и натыкаюсь на нашего главного начальника – Сергея. Он направляется к Але.
– Эм-м, Сергей Игоревич, лучше не ходите к ней пока… – только и успеваю я проговорить, как Сергей, который, разумеется, меня не слушает, резким движением открывает дверь. Хватаясь за голову, наблюдаю, как моя точная девочка кидает несколько ручек, парочка из которых попадает директору по голове.
Вот бесы.
Решительно захожу следом за Сергеем, чтобы не бросать Алю одну в неприятной ситуации, но та отчаянно машет, чтобы я убирался. Жестами спрашиваю: «Точно?» Она нетерпеливо указывает в сторону выхода. Обострять ситуацию не хочется, поэтому я покорно закрываю за собой дверь.
Кажется, у Али будут крупные неприятности из-за меня. Но что я такого сделал? За что извиняться? Почему она так разозлилась? Утром же всё было нормально. Я направляюсь в сторону своего кабинета, обдумывая случившееся.
– Ну что? – пристыженным шёпотом спрашивает Нина.
Пожимаю плечами.
– Ну ты и кобель! – укоризненно качает она головой.
Я замираю, выпучив глаза. Понимаю, что запутался окончательно, но Нина непреклонна: уточнять, почему я «кобель», она не собирается. Фыркает, протягивая мне тарелку. Я отказываюсь от своего недоеденного торта, ворую горсть мятных сосательных конфет с её стола и прячусь в своём кабинете.
Вечером Аля со мной не разговаривает, любые попытки обсудить случившееся пресекает, от массажа отказывается, про секс я даже не заикаюсь, опасаясь, что снова придётся спасаться бегством от её метких бросков. Видимо презервативы, которые теперь всегда лежат в тумбочке с моей стороны и, на всякий случай, в портмоне, сегодня не понадобятся.
Она сидит на диване, пилит ногти, хотя прекрасно знает, что я не выношу этого мерзкого, раздирающего душу звука, от которого волосы на теле встают дыбом, и кажется, что пыточный инструмент елозит по черепу, а не мёртвым клеткам её ногтей. Передачу, которая идёт по телевизору, досмотреть очень хочется, я терплю из последних сил, практически не сомневаясь, что она умудряется «пилить громче», если я увеличиваю громкость. Её цель – показать мне, что я ей безразличен и ей плевать, что мне неприятно. Но я-то знаю, что она просто привлекает внимание тем способом, до которого смогла додуматься.
Такая глупенькая иногда.
Сажусь рядом, вырываю из её рук садистское орудие, убираю в косметичку, которую небрежно бросаю на пол, обнимаю Алю за плечи. Она дёргается, вырывается, отодвигается на полметра, но не уходит. Улыбаюсь, вновь пододвигаюсь. Она снова отсаживается. И так раз пять, пока мы не оказываемся на краю дивана, и ей бежать некуда.
Я трусь колючим подбородком о её шею.
– Прости меня, – шепчу, нацеловывая плечо через пижаму.
– За что ты извиняешься? – говорит строго.
Попал. За что я извиняюсь?
– За то, что я такой дурак, – выкручиваюсь я, как могу, морща лоб.
– Не проходит, – дёргает она плечом. – Конкретнее.
– Какая же ты у меня смешная, Боже ты мой. – Мне надоедают эти игры, я хватаю её в охапку и усаживаю к себе на колени.
Аля презрительно хмыкает, делает вид, что ей это не нравится, но не уходит.
– Я смешная? – как бы возмущается она. – Олег… Олежка Николаевич, – шипит, – попрошу вас не забывать, у кого из нас должность выше и работа ответственнее. – Она отворачивается, не давая целовать в щёку.
Что ж, куда могу дотянуться – целую шею и чувствую, как попадаю на те самые точки. Улыбаюсь.
– Такая дурочка, – говорю, – маленькая обидчивая дурочка. – Шепчу на ухо: – Кто таких дурочек только в директора берёт?
Аля возмущается, начинает вырываться, но я сильнее, держу крепко, поворачиваю лицо к себе, целую в губы. Прижимается, сама целует, обнимает.
Какая же глупенькая, Боже мой.
– А ещё врёшь, что старше меня, – смеюсь я. – Судя по поведению, тебе не больше пяти лет, – продолжаю смеяться, но она уже не обижается.
– Тебе она нравится? – спрашивает.
– Кто? – не понимаю я.
Кажется, секс всё-таки будет, по крайней мере, мои руки уже ласкают напряжённые соски, и меня никто не отталкивает.
– Эта шлюшка из бухгалтерии, – отвечает Аля обиженно.
– Как тебе только компанию доверили, глупышка. – Я целую её. – Прекраснейшая женщина из всех, кого я только видел, позволяет прикасаться к ней, зачем мне кто-то ещё?
Либо я полный кретин, либо она действительно меня ревнует.
* * *
Утром её подушка снова испачкана кровью.
Лучше кого бы то ни было в этом мире понимаю, что я не врач и никогда в жизни больше не смогу
