ты тоже хочешь меня? — Эмоции летят в разные стороны. Говорю же, сложно себя контролировать рядом с ним. — Ты поэтому злишься? Или на себя? За то, чему позволил тогда случиться.
Я сегодня в ударе!
— Блядь, Яна… — чуть ли не рычит Андрей, схватившись за голову. — Я еще посплю, а ты делай что хочешь: готовь, фильм смотри. Только меня не трогай, договорились? В последний раз предупреждаю.
— А потом?
— Иди, — с нажимом произносит Андрей.
— Я оставлю тебе еду на столе. Не хочешь есть со мной — поешь, когда уйду. Ты похудел за эти дни. Тебе правда не нужно врача? Я переживаю.
— Никто мне не нужен. Мне уже лучше, — смягчается Андрей, но все равно хмурится. — Если и завтра температуры не будет, уеду на базу.
Я испытываю что-то вроде облегчения, и в то же время горько от его слов. Ничего не могу поделать с желанием почувствовать прикосновения Андрея и раствориться в приятных ощущениях. Не свойственно такое поведение девственницам, но я лишь формально она. Особенно если вспомнить, чем занималась с Ковалёвым в прихожей и какой кайф при этом получала.
Со вздохом поднимаюсь с дивана и иду на кухню. Достаю овощи и мою их в раковине. Пока я режу и варю филе курицы, представляю себя и Ковалёва в откровенных позах. Так все ярко и реалистично в моих фантазиях! Удивительно, как не отрезала себе палец. А то и два.
Мясо быстро готовится, я собираюсь слить бульон в другую емкость, чтобы заодно сделать лапшу, но, неаккуратно взявшись за ручку, обвариваюсь кипятком. Громко ругнувшись, включаю холодную воду и держу ладонь под струей.
Странно, что Андрей не отреагировал на грохот и брань. Хотя не удивлюсь, если опять спит и, когда появлюсь в гостиной, попросит вести себя тише. А может, думает, будто это моя новая провокация, чтобы выманить его на кухню.
Вытерев столешницу, я беру аптечку, но спонжей и мази, чтобы обработать ожог, в ней нет. На автомате иду в ванную, даже не взглянув в сторону дивана. Захожу внутрь и застываю на месте как вкопанная, потому что я здесь не одна.
Андрей только что принял душ и даже не успел прикрыться полотенцем.
Кажется, из его рта опять вылетает ругательство, когда Ковалёв замечает меня.
— Я обожглась… Мазь… — бормочу, не в силах отойти от шока и отвести глаза от Андрея, потому что у него на теле синяки, как будто его… — Тебя избили? — выходит шепотом.
Я настолько обескуражена, что с трудом произношу слова.
Вот теперь слышится отчетливое «Блядь». Хорошо, что я не она, иначе решила бы, что Ковалёв ко мне обращается.
— Бери все, что тебе необходимо, и уходи, — требует он, проигнорировав вопрос, и тянется к полотенцу. Оборачивает его вокруг бедер.
Помимо синяков, на руке у Ковалёва свежий след словно от пореза. Накрывает шоком еще сильнее. Куда Андрей опять влип?
— Яна, — давит он интонациями. — На выход.
Я бы и рада послушаться, но не могу сдвинуться с места. И так долго держалась — сейчас эмоции просятся наружу.
— Что произошло? Это случилось здесь или?..
— На тренировке. Я неудачно упал с турника, — бросает Андрей устало, по-видимому смирившись, что без ответа я не уйду.
— Ты обманываешь.
— С какой стати? — Он подходит к ящикам и начинает там рыться. Достает нужную мазь и протягивает мне.
Брать не тороплюсь, потому что не хочу выходить! Но и задерживаться будет глупо. Андрей поэтому перестал разгуливать по дому с голым торсом и в последние дни бинтовал руку? Чтобы я вопросов не задавала и не вздумала проявлять излишнее внимание?
— Бери мазь и иди, — повторяет Ковалёв.
Чтобы разорвать зрительный контакт, приходится задействовать все силы.
Допустим, эти синяки и впрямь после тренировки. Но не представляю, как можно так упасть, а главное — где? Скорее поверю, что Андрей с кем-то подрался. Только из-за чего? Господи, как же мало я знаю о его жизни!
— Пока не скажешь, что на самом деле про…
Андрей хватает за руку, вкладывает в нее мазь и собирается вытолкать меня за дверь, но резко замирает на месте, потому что я вскрикиваю. Боль такая яркая, что перехватывает дыхание, перед глазами темнеет, а по щекам катятся слезы. Я словно опять вылила на себя кипяток.
— Яна… — В голосе Андрея слышится замешательство. — Ты по-настоящему, что ли?
Сердце подскакивает и ускоряется, когда он разжимает руку, в которой я держу мазь, и осматривает ее. Даже боль стихает от нежных прикосновений.
— Я неспециально. Извини.
Андрей забирает тюбик. Выдавив на кончик пальца мазь, втирает ее в мою кожу.
Поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. Замечает мокрые дорожки на щеках.
— Блин, ну ты чего, Ян? Неужели так больно?
Очень! Но признаваться в этом Ковалёву я не хочу. Как не хочу и чтобы он видел мои слезы. Выдергиваю у него свою руку и пулей вылетаю из ванной.
Действительно какое-то хождение по мукам. Пусть поскорее наступит завтра и Андрей оставит меня одну. Иначе натворю глупостей, о которых ни капли не буду потом жалеть!
Не замечаю, как оказываюсь в спальне. Перед глазами пелена слез. Кожа в месте ожога горит, внутри все сжимается от эмоций. Я не могу справиться с волнением. Сев на кровать, швыряю тюбик с мазью в стену.
После возвращения Ковалёва, из-за вспыхнувших чувств к этому паршивцу я стала еще впечатлительнее. Это вообще поддается контролю? Лечится? Впору самой собирать сумку и уезжать из собственного дома. На реабилитацию к психологу.
Глубоко дышу, пытаясь успокоиться, но тщетно. Меня рвет на части. И еще сильнее — когда дверь в комнату открывается и на пороге появляется Андрей. От неожиданности замираю. Наши взгляды сцепляются. Сердце начинает колотиться пуще прежнего, а сама я как будто превращаюсь в оголенный нерв.
— Извини, я не хотел сделать тебе больно, — произносит Андрей, не пытаясь приблизиться.
— Но мне больно.
Особенно душевно. Хочется столько всего ему сказать, но слова застревают в горле.
Не припомню ни единого раза, чтобы Ковалёв успокаивал меня, тем более извинялся, когда был не прав.
Андрей опускает взгляд на мою руку, переводит на лицо и снова на ожог. Шумно вздыхает, словно договариваясь о чем-то с самим собой, и подходит к кровати. Я задираю голову, чтобы посмотреть на него.
Ковалёв успел переодеться, на нем домашние брюки и футболка, которая скрывает синяки. Волосы мокрые и взъерошенные. Глаза дикие. Наверное, со стороны я выгляжу ничуть не лучше. Растрепанная, заплаканная и уязвимая.
Правильные и
