Бешеный натиск языка в полости рта буквально расщепляет, я теряюсь, отключается восприятие яви.
И разорванная блузка не приводит в чувство. А освобожденная грудь мужчиной просится в его руки, и он не заставляет себя долго ждать.
Атакует полушария, сминает нетерпеливо, исключительно, для того чтобы прокрутить два соска единовременно.
— Ахх, — выдыхаю в огне. От цепкой хватки в глазах темнеет.
Оставляя губы в покое, Измайлов скользит устами по разряжённому телу, покрывает поцелуями, выводит маршрут к оголённым ореолам. И словно издеваясь алчно всасывает горошины, дует слегка, и по новой обсасывает.
Упираясь ладонями в стол, боюсь коснуться мышц, что являются воплощением гранита. Боюсь, что ладони не выдержат обжигающих мускул.
Он больше не кусает, не зверствует лишь легким касанием кончика языка оставляет влажные дорожки возвращаясь к скулам. Только от этого амплитуда тела в разы мощнее. Зашкаливает чрезмерно. Чувства на пределе.
— Великолепная, — хрипит мне в губы. И вновь сокрушает поцелуем. Глубоким и ненасытным. Разрывает языком зубы, щедро отравляя десна и неба.
Не отдаю отчета своим действия. Боже. Я сейчас сгорю. Мужские пальцы зарываются в волосы, мгновенно сжимая пряди на затылке, тем самым причиняя боль. Каменная грудь идет ходуном, будто преодолевает стометровку с препятствиями туда и обратно. Он напряжен. Буквально источает грех, стискивая ладонями ягодицы, вжимаясь меж ног, искушая внушительным достоинством.
Останавливает натиск поцелуя, но не отпускает губы, дышит рвано в рот.
— Хочу растерзать тебя членом. И *бать до потери пульса. Поехали в гостиницу, Аурика.
ГЛАВА 32
Сначала мне шарахнули по голове деревянным тараном, а затем в самый центр грудной клетки.
Вот именно такие идут ощущения.
Гостиница! Подтекст довольно прозрачный, мы взрослые люди. Что в принципе и следовало ожидать.
Однако настолько грязно и унизительно для меня звучит его предложение.
Где тотчас в памяти проигрываются слова Гамадрила:
«Когда охотник настигает добычу, трудно устоять. Тебе ли не знать, брат.»
Добыча.
Ассоциация лакомого куска мяса мне претит.
Еще тогда в ресторане оба продемонстрировали потребительское отношение к женщинам, где кроме ее промежности никакого интереса она не представляет.
А я без пяти минут распласталась капитулировав буквально.
Уверена, и номер всегда на такие случаи зарезервирован.
Начинает мутить. Мало того я примкнула к женам которым наставляют рога.
Так теперь и блудливой шлюхой на одноразовые потрахушки приглашают. Поздравляю Романова.
Мужчины. Похотливые кабели.
В голове мельтешат кадры, вот Степан тискает блондинку, смотрит с вожделением.
Бешеный Гамадрил чуть живьем не сожравший Нинель, и... ОН — истинный охотник живущий животными инстинктами.
И у каждого одно на уме — секс, власть, деньги. Отыметь любую, указанную пальцем в толпе и чем больше тем выше самомнение.
Но Измайлов хуже всех. Действует напролом. Спать с замужними женщинами для него не проблема.
И если более минуты назад огненные клубни меня фактически спалили до тла, то сейчас откидывает навзничь об толщу льда, а затем в морозную прорубь.
Отрезвляет моментально, кожа покрывается режущим инеем. Холод, в котором барахтаюсь затрудняет речь, лишь упираюсь ладонями в гранитные мышцы. Он сводит брови в непонимании, рассматривая пристально смольным взглядом и чернь похоти уходит на задний план.
— Что не так? — Не дает сдвинуться с места. Сохраняю молчание. Поспешно возвращаю бюстгальтер на место. Пытаюсь привести себя в порядок. Черт. Блузка испорчена. Заправляю остатки в пояс одежды. Широкая ладонь капканом ложиться на плечо, дергает на себя. — Что я такого сказал, Аурика? — Бросает нервозно.
— Всего вам доброго, господин Измайлов, — наконец говорю, справляясь с внутренней вибрацией. — Сообщите Николаю Петровичу окончательный ответ по ролику. Мне пора, — наши лица разделяют сантиметры, и я четко вижу мелкие морщинки прищуренных глаз, густые ресницы, мелкие частицы и каждую пору. Контуры лица не приемлют отказа, тем более вторичного, кривит рот, видимо задеваю самолюбие. И просто чувствую на подсознательном уровне.
— Ответь на поставленный вопрос, — требует металлическим тоном.
— Предложение не интересует. Вот и все, — титаническими усилиями держу зрительный контакт.
— Вот как? Так выдай свое, — проходится мрачно по вырезу, физически ощущаю клеймящий мрак.
— Я не смешиваю работу с похождениями по гостиницам, — на что мужчина неестественно усмехается. Согласна. Самой смешно от сказанного. Вознамерилась разграничить то, что успешно в пух и прах стерто собственноручно.
— Зачем ты все усложняешь, Аурика? — все же увеличивает дистанцию. Отступает на несколько шагов назад. Пользуюсь, моментом оттолкнувшись от стола ухожу на безопасное расстояние.
— А как надо? Чтобы легко и просто?
— Когда все очевидно, то почему бы и нет, — теперь слова бьют в солнечное сплетение. Принимает напряженную позу, прячет ладони в карманы брюк. От мужчины пропитанной похотью следа не остается. Маска циника приходит на смену. — Одно другому не мешает, — добавляет сверху, отчего прикатывает мерзость.
— Я больше не желаю к данной теме возвращаться, господин Измайлов. Все сказано в прошлый раз. Прекратите, пожалуйста, выдавать того чего нет. Очевидно, — ставлю ударение. —Вы находитесь в глубоком заблуждение. Что сейчас произошло, большая ошибка и подобного не повторится, — пока храбро отстаиваю свою позицию, меня уничтожают тьмой. И я упорно верю своим высказываниям, так как ни под каким предлогом не намерена встречаться с человеком.
— Уверенна?
— Безусловно. Дайте мне спокойно доработать и закончить рекламную компанию.
— Свободна, — швыряет холодно и до отвращения жестоко. Чувствую себя, его секретаршей, которую норовили использовать в качестве тренажера. Точнее для снятия стресса.
— До свидания, — стараюсь держать лицо, придерживаться взрослой позиции. Уже у выхода бросает коротко.
— Стой.
Боже очередной раунд я не в силах выдержать.
— Слушаю, — держусь за ручку, срастаюсь с металлом.
Тыкнув по гаджету, ждет ответа абонента.
— Марк, подгони машину к черном входу. Да, прямо сейчас, — отключается. Пересекает пространство ленивой поступью, играет мускулами, грацией адского создателя. Что он задумал сложно понять. Но и, наверное, неважно. — Пошли, — выходит передо мной. Проходим мимо приемной. Далее по пролету коридора и с противоположной стороны кабинета, оказывается еще одна дверь с выходом на лестничную площадку отличающейся от прежней. Нажатием кнопки вызывает лифт, — Внизу тебя ждет машина, водитель отвезёт тебя куда укажешь, — первым нарушает молчание. Скидывает синий пиджак, протягивает небрежным жестом.
— Я предыдущий не вернула, — игнорирую, скрестив руки перед собой.
— Оставь себе, — раздраженно кидает на плечи одежду некой подачкой. — Ну или передай через Романова, — с каким-то ехидством бросает напоминание. Тот самый намек моего статуса, отсутствия нравственности и семейных ценностей. Вопреки тому, что выдала отказ. —Прикройся. Но не стоит прикрываться благородством, выстави счет бухгалтерии за нанесенный ущерб, — окидывает фирменной темнотой, настолько подавляющий, что желудок подпрыгивает к горлу и вновь тошнота возвращается.
Освобождает помещение оставив последнее слово за собой.
ГЛАВА 33
Заявление на развод естественно не подала. Вернее, мой внешний вид поспособствовал этому.
Проклятье.
Нервно кусаю губы, заламывая пальцы.
Анализирую дичь. Оживляю сцену часом ранее. Меня охватывает новая порция мандража.
