Кто бы, блядь знал!
В общем, вложил я добрую половину своего капитала, чтобы однажды проснуться в пустом доме, в холодной постели.
Пошел, называется, с парнями в паб! Не помню, как возвращался, спал как убитый – хороший эль и виски – адская смесь!
Эта мразь вывезла из дома всю технику и свалила! Хорошо хоть дом был на мою мать записан, а то остался бы я вообще, с голой жопой на снегу.
Но мне еще повезло! Пусть без бабла, но я хоть на свободе остался! А Дина она могла посадить, хоть и недолго… Сука.
Нет, какая же она тварь!
И за какие-такие заслуги ей досталась такая дочурка? Ангелочек…
Или… тоже, продуманная?
От злости и воспоминаний всё внизу свербит. Опускаю руку, ощупываю колечко попки, просовываю палец. Она ахает, и стонет, пытаясь отползти, но я крепко держу ее рукой, поперек живота.
Ты дала Дину себя поиметь, крошка, Сэм тоже хочет получить свою долю!
ГЛАВА 19
Лана
- Сэм! – кричу я, мгновенно вырываясь из объятий сна.
Чувствую, как его палец проскальзывает в моё всё ещё чувствительное колечко попки. О, боже!
Я резко дёргаюсь вперёд, быстро высвобождаюсь из захвата мужчины.
Перебираю ногами по одеялу и отползаю в другой конец кровати.
- Ты… ты… ты же обещал! – испуганно лепечу я.
Глаза мужчины буквально пожирают меня. Я ещё никогда не видела его таким. Можно подумать, что он пьян… Но вот только алкоголем от него совсем не пахнет. Если он и пьян, то от дикого возбуждения.
На Сэме нет футболки. Мощные мышцы кажутся каменными. Они устрашающе бугрятся под кожей от каждого его движения.
- Ты сказал, что не тронешь! – пытаюсь воззвать к его разуму я. – Прошу! Не надо!
Пальцы Сэма медленно скользят по простыне. Они быстро добираются до моих ног и слегка поглаживают их.
- Ты тёрлась о меня, - его голос охрип от желания. – Твоя попка разбудила мой член. И теперь он хочет продолжения!
От его пошлых слов низ живота сводит спазмом. Я дышу очень часто, пытаясь успокоить взбунтовавшееся сердце.
- Прошу… - шепчут искусанные Дином губы. – Уйди!
Я быстро подбираю ноги под себя. Его прикосновения будто яд. Они и меня делают нетрезвой. А сейчас мой разум – единственное оружие. Нет. Нельзя позволять ему касаться меня!
Сжимаюсь в комочек. Хочется стать такой маленькой, чтобы он… они больше никогда меня не нашли!
- Тебе, ведь, понравилось, - Сэм не спрашивает, он утверждает. – Тебе понравилось то, что мы сделали с тобой.
Не находя нужных слов, я хватаю ртом воздух.
Воспоминания о жарком и запретном сексе, от которого я получила такое жгучее наслаждение, заставляю вздрогнуть. Да, это было так сладко-порочно, что я оказалась не в силах противостоять… Растаяла в руках этих самцов как шоколадка. Потеряла привычную форму и растеклась перед ними мокрой лужицей.
Но сейчас, когда их жадные руки больше не ласкают меня, я ощущаю внутри себя неприятное опустошение. Кажется, что я ваза, из которой разом вылили всю воду. И теперь внутри всё стянуто сухой плёнкой. Иссушено, искорёжено. Растоптано.
Мне больно. Не физически, нет. А душевно. Эти мужчины взяли то, что должно было достаться самому дорогому и единственному человеку в моей жизни. А досталось им.
И я ненавижу их за это. За то, что прошлись по мне катком своей похоти, а теперь выбросят как использованную обёртку от конфетки.
Я ненавижу себя за то, что позволила им всё это и, что ещё хуже, получила от этого удовольствие.
Отдалась двум сразу. Умоляла трахнуть себя… Кто я после этого?!
- НЕТ! – пронзительный возглас вырывается из моего рта. – Мне не понравилось! Больше никогда… - чувствую, как рыдания начинают душить меня. – Больше никогда не трогай меня!
Сэм выглядит озадаченным.
- Ты врёшь! – его брови сходятся к переносице. – Я видел, как ты кончала! Твоя киска текла мне на язык! И теперь ты хочешь убедить меня, что тебе было плохо?!
Я поднимаю на мужчину заплаканный взгляд.
- Мне не было плохо, - внезапно тихо говорю я. – Мне плохо сейчас.
На меня накатывает усталость и опустошение. Не хватает слов, чтобы описать ему моё внутреннее состояние. А даже если бы нужные слова нашлись… я не уверена, что он сможет понять… Ведь Сэм – безжалостный бандит. Похититель… Он хочет использовать то, что может, а оставшееся продать подороже.
- Просто уйди! – снова кричу я. Кажется, что у меня начинается истерика. – Уйди… прошу… уйди…
Я опускаю лицо в ладони и продолжаю бормотать «уйди… уйди…».
Через несколько секунд до меня доносится звук за хлопнувшейся двери.
Когда я понимаю, что Сэм ушёл, то мне почему-то становится ещё хуже.
Да, я сама умоляла его оставить меня в покое…
Но сейчас, оставшись одна, я вдруг чувствую себя ужасно одинокой и никому не нужной.
Запертая в клетке сломанная девчонка.
Дин
Ледяной душ. Еще раз ледяной душ. И еще…
- Потому что, Динар – глядя на себя в зеркало, произношу вслух, - ты моральный урод. Ты…
Блядь, дожил! Сам с собой начал языком трепать! Совсем уже…
Оборачиваю задницу полотенцем, выхожу из душа. Все равно ни хрена мне не помогает! Я заведен! Взбешен! Возбужден до предела!
Рывком открываю мини бар, достаю початую бутыль вискаря.
У меня уже изжога от него, но, мать твою, без него совсем херово.
Глоток прямо из горлышка. Вытираю ладонью рот.
Чёрт, они все равно пахнут ею! Мои руки! И ни хрена я с этим сделать не могу!
Запах ее киски преследует меня везде! Он на руках, он на языке.
Он впечатался мне в печень, кажется, и я не знаю сколько литров пойла надо выжрать, чтобы отключить обоняние.
Мне было хорошо с ней! Так хорошо!
Что, мать твою, я вообще не думал о том, что подо мной, по сути, совсем молоденькая девушка, которая еще и любви толком не знала! Которой, сука, серенады надо петь! Букетики дарить и конфетки! По кафе и ресторанам водить. По театрам всяким, концертам…
А я ее взял и… распечатал.
Да, она заслужила! Она сбежала! Хрен знает, куда вообще могла попасть! Еще и Алик…
С ним явно что-то не чисто.
Его бы отправить подальше, но… Он теперь слишком много знает. Теперь надо ждать аукциона.
Кстати, об аукционе.
Беру телефон. У меня есть секретный канал связи с Дамиром. Как раз его мы используем для таких переговоров.
Открываю чат.
«Дата объявлена. Игроки сделали первые ставки. Все ждут вашего Олененка»
Блядь, зря я решил дать Лане именно такое тайное имя. Слишком… Слишком личное для меня.
Я ведь помню, как увидел ее в первый раз.
Совсем девочка, наивная, очень скромная, тихая.
Я ведь ее и не разглядел толком, не заметил. Придурок! Надо было тогда разглядывать, чтобы понимать, что такое трогать нельзя!
Но, по сути, не я ее трогал! Это мамаша своими грязными, жадными лапами ее испачкала!
Мамаша… Как вспомню, так вздрогну – моей бабули присказка.
Нет, сначала Ольга была более чем.
Мы встретились в казино, подпольном. На теплоходе. Ее привел какой-то хрен, я на него особенно внимания не обратил. Она была в белом сарафане, в широкополой соломенной шляпе. Стояла у борта, ленты от шляпы летели по ветру. А потом и шляпа улетела, а я, как джентльмен побежал догонять. Придурок…
Потом она так мило делала ставки, радовалась, когда побеждала и чуть не плакала, проигрывая. А я изображал крутого мачо, надеясь уже ночью полакомиться ею в каюте.
Хрен с два! Не дала! «Москва-Динамо» это называется, хотя мы были довольно далеко от столицы.
Месяц меня мурыжила, сучка. А потом… Нет, трахаться с ней было улетно. И вообще. Как-то сразу она поставила себя так, что мы с ней должны пожениться. Давала толковые советы по бизнесу. А потом принесла очешуительную идею о строительстве огромного торгового комплекса с прилегающим к нему жилым.
- Милый, это просто бомба! Ты не представляешь! Можно такие бабки поднять!
