– Не беда, седина только украшает настоящих мужчин! – подумав о своей такой сильной зависимости от двух непостоянных бабенок, уже решительнее сказал: – Это ерунда, и скоро пройдет! – всем сердцем надеясь, что так оно и будет.
Перед Новым годом ему позвонила мать и спросила, где и с кем он будет встречать праздник в этот раз. Перед глазами внезапно возникло некрасивое, но такое родное лицо Насти, и он внезапно выпалил:
– Еще не знаю, мама, но меня не ждите. Я подъеду первого, не раньше.
И решил, что непременно отобьет Настю у любого соперника. Он просто дурак, что не сделал этого раньше. И Новый год непременно встретит с ней. И не только встретит, но и проведет. И не один, а много-много лет. Хватит ему валять дурака и пытаться найти ей замену. Суррогаты еще никогда не заменяли подлинники.
И тут же перед глазами возникло укоризненно лицо Аси, и он замер от охватившего его чувства раздвоения. Что он сделает, если ему на дороге попадется Ася? Так же забудет о Насте, как забыл об Ольге? Или всё-таки нет? Эта раздвоенность так угнетала, что он пожалел, что живет не на Востоке, где можно жениться сразу на двух дорогих ему женщинах.
Посмотрел на свою квартиру, куда решил привезти Настю на Новый год, и обстановка показалась ему уж слишком унылой. Будто он не предложение собирается делать, а разводиться. Сходил в соседний магазин, купил мишуры и развесил по стенам.
Стало немного наряднее, но не хватало главного новогоднего атрибута – елки. И, хотя неподалеку был елочный базар, он отправился в свой старый микрорайон с неясной надеждой заехать потом к Насте и уговорить ее приехать к нему наряжать лесную красавицу.
Неторопливо ходил по площади, приглядываясь то к одной, то к другой туго перевязанной елочке, стараясь продлить радостный самообман.
Никакой гарантии, что Настя согласится ехать к нему, у него не было, и как убедить ее, он не знал. Канули в Лету те времена, когда они понимали друг друга с полуслова, и кто в этом виноват – он или она, а может, оба? Но он очень, очень хотел вернуть то замечательное, не оцененное им по достоинству время.
У входа в очередной елочный ряд заметил три женские фигурки. Присмотревшись, узнал Машу, Любу и Настю. Они, не глядя по сторонам, о чем-то оживленно болтали, и он подошел к ним почти вплотную, решив по школьной привычке рявкнуть у них над ухом. Застыть на месте его заставили слова стоявшей к нему спиной Насти:
– Я никак к себе привыкнуть не могу. Как увижу себя в зеркало, так вздрагиваю.
Владимир не понял, как это может быть. Что это с ней? Заболела, что ли?
И тут Любашка сказала такое, отчего у него потемнело в глазах:
– Странно, а мне очень нравится твое новое лицо. Такое хорошенькое, почти прелестное. Тебя Володька видел?
Ответ Насти его просто убил:
– Видел. Но я ему не сказала, что это я. Так, поговорили и разошлись.
Девчонки задали потрясающий вопрос:
– Почему? Застеснялась, что ли?
Услышав Настин ответ, он всё понял.
– Ну наверное. Оно ведь всё равно не свое. Искусственное, как маска. А внутри я всё та же, некрасивая. У меня мироощущение ведь не поменялось…
Вот оно что! Она сделала пластическую операцию! Итак, Ася и Настя – один и тот же человек! И Настя просто водила его за нос, невесть чего добиваясь! И ведь он чувствовал, чувствовал, что это она, но не мог поверить своим глазам! А их надо было просто закрыть!
Люба что-то говорила о душе, но он ее не слушал, думая о своем, зато очень хорошо расслышал ее заключительные слова:
– Ты же всё равно осталась всё той же Настей Тороповой!
Со дна души поднялся настоящий шквал чувств, включающий и радость, и гнев, и неудовлетворенную страсть, отчего, видимо, его физиономия стала просто страшной, потому что Машка, случайно взглянувшая в его сторону, ужасно побледнела и странным детским голоском пропищала:
– Ой, здравствуй, Володя! Какими судьбами ты к нам?
Настя повернулась и жалко закашлялась, не в силах произнести ни слова. На ее виске забилась синеватая жилка. Как Владимир и думал, у нее было лицо Аси.
Он угрожающе усмехнулся и со зловещим спокойствием сказал:
– Здравствуйте, девочки. Как дела?
Они испуганно сбились в кучку, как цыплята, потерявшие наседку. Чтобы смягчить напряжение, повисшее в воздухе, Люба поспешно заворковала, комкая фразы:
– Ты представляешь, Настя сделала наконец пластику лица и теперь стала такой хорошенькой! Мы за нее так рады! Теперь у нее от поклонников отбоя не будет!
Он насмешливо прервал ее сумбурную речь:
– У нее уже нет отбоя от поклонников, я сам в этом убедился.
Выйдя из ступора, Настя поняла, что ей немедленно нужно спасаться бегством – столько в его голосе слышалось похрустывающего льда. Она старательно улыбнулась неслушающимися губами и сказала, прилежно выговаривая все буквы, будто боялась, что ее не поймут:
– Ну до свиданья, мне пора! У меня столько дел! – и попыталась повернуться, чтобы уйти.
Естественно, Владимир этого не допустил. Он ухватил ее за запястье, и она поняла, что чувствуют преступники, когда на их руках застегивают кандалы.
Всё также жутковато усмехаясь, Влад заметил:
– У нас с тобой много незаконченных дел, не находишь? Так что пойдем, поговорим!
Она дернулась, пытаясь освободиться, но безуспешно. Кивнув на прощанье испуганно прижавшимся друг к другу подружкам, он повлек Настю за собой. Она умоляюще повернулась к оставленным одноклассницам, надеясь на спасение, но Владимир посмотрел на них с таким откровенным предупреждением, что вмешаться они не посмели.
Подошли к Мерседесу. Он достал из кармана пульт, отключил сигнализацию. Затем открыл дверцу водителя и, перехватив ее запястье левой рукой, разблокировал двери. Всё так же не выпуская ее из рук, перешел к пассажирской дверце, открыл, не слишком вежливым толчком заставил сесть на сиденье.
Склонившись, защелкнул на ней ремень безопасности и одним длинным прыжком очутился на месте водителя. Заблокировал дверь с ее стороны и тронул с места. Намеренно не спеша вывел машину на дорогу и поехал, влившись в длинную череду машин.
Когда он повернул не к дому Насти, а выехал на центральную трассу, она откровенно запаниковала.
– Куда ты меня везешь? Я с тобой никуда ехать не хочу!
Он злобно осклабился.
– А куда ты хочешь? К этому своему развязному бойфренду? Не выйдет, радость моя! На сей раз ты поедешь ко мне!
Владимир явно был не в состоянии воспринимать ее ответы адекватно, и Настя вконец растерялась. Дрожащим голосом попросила:
– Ты все неправильно понимаешь! Отвези меня домой, пожалуйста…
Услышав эту невинную просьбу, он набычился, будто она его смертельно оскорбила, и прорычал:
