— Мальчики, — велела Люся сыновьям, — отведите его на кухню и лед к глазу приложите. Уж вы извините, — обратилась она к присутствующим, — Володька очень хороший человек, душевный, но пьет. Такое горе!
— Собственно, срамной секс — это касается меня, — вдруг заявил Копыто.
У Блондинки открылся и забыл закрыться рот. Брюнетка начала жевать бумажный цветок, воткнутый в рулетик для украшения. Ольга Радиевна и Оленька, жена Жени, дружно икнули.
Сергей испуганно внес ясность:
— Не в том смысле, что с Люсей, а в том, что я с другими мужчинами и Люсиным отцом. Еще когда не был ее мужем.
— Мужем? — глупо переспросил А.П. Рогов и вопросительно посмотрел на Михаила Борисовича, с которым у него установился молчаливый контакт.
— Ну, у всякого в жизни были сложные моменты, — благодушно заполнил паузу Михаил Борисович. — Не будем сейчас вспоминать об этом. Давайте послушаем мужа самой лучшей Люсиной подруги. Простите, как вас, запамятовал? Николай Иванович? Пожалуйста, Николай Иванович.
— Я был Люсиным мужем номер четыре, — умно начал мой интеллектуал и сам оторопел от реакции, которую вызвал.
Глаза Люсиных сослуживцев испуганно забегали и остановились на потолке. Они рассматривали люстру тем взглядом, который мы прячем от оскандалившегося человека. Я и Люся смущенно хихикали: вот, мол, товарищи, не обессудьте, так получилось. Ольга Радиевна и ее дочь, в противоположность закатившим глаза, уставились на поверхность стола и почти синхронно ковыряли пальцами в ажурной скатерти.
— Сказать по правде, наш брак был очень непродолжительным, — еще умнее поправился мой муж, понял свою неуклюжесть и в смущении замолчал.
— Но вы сумели оценить те сокровища, которые хранит в душе эта удивительная женщина, — опять пришел на помощь Михаил Борисович, поцеловав Люсину руку. — За это вы, очевидно, и хотели предложить тост?
— Да, правильно, спасибо, — поблагодарил Строев и сел.
Михаил Борисович всегда чувствовал себя уверенно и покровительственно, когда другие люди пребывали в смущении и замешательстве. Он остроумно рассказал историю с грибочками от беременности и галантно осведомился у Ольги Радиевны о состоянии здоровья кошки Маргариты.
Атмосфера немного разрядилась, и Люсины коллеги уже искоса посматривали на нее — теперь уже с интересом и вопросительно.
— Да, я была замужем пять раз, — сказала Люся. — Ну и что? Ни о чем я не жалею. Что же делать, если так жизнь повернулась? Они же не любовниками, а мужьями были, понимать надо! И я их всех до сих пор люблю, в смысле ценю. Вот Павлик Бойко, такой запущенный был, когда мы познакомились. В ванной по всем стенам пенициллин рос. А со мной еще одну золотую и две серебряные медали получил. Правда, Паша? Бойко согласно кивнул. — Или Строев, например, — продолжала Люся. — На скользкой дорожке стоял. Подлогами занимался, хоть и бывший милиционер. А ведь умница какой! Редкий академик столько книг прочел. Опять-таки подружку мою осчастливил. Можно сказать, нашли друг друга с моей помощью два замечательных человека, два книголюба, а теперь уж и писателя.
Люся немного волновалась, речь ее была загадочна для непосвященных, но для нас отсутствие логики и умолчания не были преградой для понимания.
— Сереженька Копыто. — Люся повернулась к нему, но продолжала говорить в третьем лице. — Никакой он не извращенец. Просто было приворотное зелье неправильно употребленное. А голова у Сережи замечательная. Благодаря ему мои мальчики математику полюбили, запомнили десять корней из пятизначных чисел и несколько делений и умножений десятизначных. Вот незнакомых людей и развлекают, словно у них такая же память, как у Сережи. А где, кстати, мои дети и первый муж? Володька! — позвала Люся. — Мальчики! Где вы там? Не проказничайте.
Появился Димка, наивно улыбающийся — знакома нам эта улыбочка.
— Мама, у нас льда не оказалось, — заявил он.
Сразу за этой репликой Женя ввел в комнату Володьку. К подбитому глазу мужа номер один был приложен пакет с замороженным минтаем. Два рыбьих хвоста нахально, по-заячьи торчали над Володькиной головой.
— Люсь, ну вот так! — жалобно и просяще сказал Володька.
Его вид был настолько потешен, что от смеха не удержалась даже Ольга Радиевна.
— Что вы там столько времени делали? — простонала Люся.
— Третий хвост отдирали, — пояснил Женя.
— «Не жизненно, не жизненно» говорят, — жалуясь, передразнил Володька мальчиков. — Подумаешь, Н-н-нимировичи-Данченко.
— Горе мне с вами, — покачала головой Люся. — Садитесь уж. Я тут про своих мужей рассказываю.
— Вижу слезы умиления в глазах благородной публики, — хмыкнул Димка.
— А что? — взбодрился А.П. Рогов. — Удивительная судьба, достойная удивительной женщины.
— Но до Гиннесса маме еще далеко, — заметил Женя.
— Гиннесс — это пятый, еврей? — громким шепотом спросила Блондинка Брюнетку.
Все сделали вид, что не услышали невежественного вопроса.
— Позвольте мне сказать, — поднялся Бойко. — Люсенька, я буду краток. Прожита жизнь — плохо ли, хорошо ли, но не воротишь. И вот, оглядываясь назад, вижу, что самым лучшим человеком, которого я встретил на своем пути, была ты, Люся. Ты воспитала моего сына, замечательно воспитала, а сейчас растишь внучку. И в сердце у меня не только невыразимая благодарность тебе, но и большая любовь. Она прошла много испытаний и выстояла. Словом, Люся, я снова прошу тебя стать моей женой, простить и составить мое счастье.
— Минуточку! — Володька отнял от глаза рыбу и передал ее сыну. — Почему это ты просишь? Опять мне дорогу перебегать? Я, можно сказать, вторую неделю слова фомр… форвм… фор-му-лирую. Люся, вспомни молодость! Люся, я тебя всю жизнь… Скажи «да» — я ни капли в рот. Хочешь, закодируюсь? К Кашпировскому, хочешь? Будь моей сувп… сурп… женой, Люся!
— Ой, ребята, что вы в самом деле, — смутилась Люся. — Вот придумали. Давно быльем поросло. Спасибо, конечно, но перестаньте это говорить и не думайте…
— Да, да, — кивнул Михаил Борисович и снова по-хозяйски положил руку на Люсин стул, — что было, того не вернешь. Есть совершенно определенные, современные обязательства, моральные соглашения.
— Миша, ты тоже не строй из себя возвращенца, — осадила его Люся. — Мы разошлись два года назад.
Череда неожиданных объяснений настроила нас, публику, на продолжение действия. Словно в ожидании следующего акта, мы обратили взоры на Сережу Копыто. И он действительно заговорил:
— Мне так и не удалось высказаться, Люся, меня перебили. Я хотел, хочу сказать, что энергетика твоего поля необыкновенно велика. Она заряжает людей жизненной силой, подпитывает их. Мне, например, очень не хватает твоего, Люся, излучения. Если бы ты согласилась…
