Она обернулась в ужасе.
– Ой, мой ангел, прости. – Она подошла и обняла его трясущиеся плечи. – Как это случилось?
– Это была моя вина. Он неправильно оттолкнулся перед прыжком, сильно ударился о верхнюю жердь и застрял в остальных жердях, тут это и случилось. Это было ужасно. – Его лицо стало похоже на лицо маленького мальчика, собирающегося разреветься. – Он был таким прекрасным конем. Я знаю, у него был плохой нрав, но он умел быть мужественным.
– Ложись в постель, – сказала она мягко, – я позабочусь о тебе.
Наверху он лег на нее сверху, механически овладел ею и сразу же заснул.
– Теперь нет выбора, – сказал Билли на следующее утро, трезво оценив неудачу. – Для мирового чемпионата остается только Бал. – По крайней мере хорошо, что сейчас нет Кева и он не дышит мне в спину. Только господь Бог знает, что он мне скажет по поводу Мандрики.
Следующие два дня Билли не было дома, он прыгал в Критлдене по классу B и C. На второй день Дженни провела послеполуденное время в постели с Кевином, где они больше разговаривали, чем занимались любовью. Кевин сказал, что Билли был пьян, когда прыгал на Магги Мил Дике в Аахене. Поэтому он и неверно направил коня на изгородь, где тот сломал ногу. Все говорят об этом.
Кевин уехал задолго до того, как Билли вернулся домой, оставив Дженни достаточно времени, чтобы смыть грим и уничтожить запах духов, натянуть на себя старую одежду и сесть за печатную машинку.
– Удачный день? – Спросила она.
– Неплохой. Вот номер «Тэтлера». Руперт дал мне его. Здесь фотография Теб и Хелины. Я думаю, Руп раскупил все экземпляры, он такой неотесанный.
Билли поднялся наверх и переоделся в домашний халат, подвязав его своим галстуком воспитанника школы г. Харроу, так как пояс был утерян давно. Поскольку не было и признака обеда, он сделал себе коктейль и начал разбирать новую кучу коричневых конвертов. Он пришел в сильное волнение. Билли знал, что Дженни была сильно подавлена из-за невозможности иметь детей и вероятно нуждалась в чем-то, что могло подбодрить ее, но эти счета за одежду были просто нелепы. А какого черта она потратила 50 фунтов в парикмахерской? Ведь она вроде бы не стриглась. Он сделал себе еще один коктейль и сел на софу.
– Дорогая, мы должны поговорить о деньгах.
Дженни, однако, углубилась в изучение «Тэтлера». – О посмотри, это Майк Пардю, а вот мать Руперта. Она просто прекрасно сохранилась. Ей ведь уже за 50.
Билли попробовал еще раз. – Я просматриваю чеки. Банк сообщает, что они будут отклонять все наши представления к выплате. Скоро я не смогу кормить лошадей.
О дорогой, – воскликнула Дженни в притворном страхе. – Конечно, лошади всегда значат больше, чем что-нибудь другое.
– Как ты думаешь, сколько тебе времени понадобится, чтобы закончить книгу?
– Как я могу сказать? О, вот прелестная фотография Теб и Хелина выглядит восхитительно. Она чертовски фотогенична. А вот Каролина Меннерс. Какой ужасно некрасивый ребенок.
– Прошлый раз ты сказала, что закончишь в июле.
– Вероятнее всего в октябре.
– Итак, она не будет опубликована в этом году?
– Нет. О посмотри, Генриетта Поллак обручилась. Бедный мужчина.
Сердце Билли упало. Он собирался ублажить управляющего, пообещав на Рождество выплатить 14000 фунтов.
Он вновь попробовал продолжить разговор. – Мы не можем так дальше продолжать. У нас превышение кредита в банке составляет 30000 фунтов. Мы задолжали налоговому инспектору 20 тысяч, и строителям 50 тысяч, инспектор по налогам на добавленную стоимость грозится передать дело в суд, а ты тратишь 50 фунтов на парикмахера и 250 – на одежду, думая, что я не замечу этого. Ты что, считаешь меня полным дураком?
– Не полным. Сожалею, что ты разбил машину. О, а вот Эйнсли Гиберт. Она перекрасилась в бондинку. С ней очень неплохой парень.
– Дженни, ты слышала хоть слово из того, что я тебе сказал?
– Да, конечно. Мы задолжали очень много денег, фактически около 100000 фунтов. Ты должен просигналить своей дорогой мамочке, не так ли? Она не даст бедному Билли умереть с голоду.
Билли с трудом сдерживал себя.
– Если ты не можешь сейчас завершить свою книгу, может ты займешься немножко журналистской работой, чтобы мы могли оплатить хотя бы самые горящие счета?
Дженни встала. – Пойду и принесу пастернак.
– Я не хочу обедать. Если ты действительно думаешь, что я могу есть…
– Однако это не влияет на твое желание выпить. Почему ты не поедешь и не выиграешь какой-либо приз? Я ужасно устала быть замужем за неудачником.
Билли схватился за голову.
– Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя никчемным?
– А ты и есть никчемный, маленький, – сказала Дженни. – Ты же говорил мне, что за последнее время значительно потерял в весе.
– О господи, можешь ты хоть что-нибудь воспринимать серьезно. Если мы действительно постараемся, я знаю, мы сможем выравнять наше положение.
– Одолжи что-нибудь у Руперта.
– В данный момент он стеснен в средствах.
– Оплачивает счета за новый открытый плавательный бассейн, – заметила Дженни, выходя из комнаты.
Двумя минутами позже Билли последовал за ней. Он обнял ее. – Мой ангел, мы не должны позволять себе ссориться.
Дженни засмеялась с иронией. – Я думаю, что это единственное, что мы можем позволить себе.
Зазвонил телефон. Билли взял трубку, – Хелло. Да, я понимаю. Конечно, я понимаю. Большое спасибо тебе за то, что ты дал мне знать. Удачи тебе. – Очень медленно он опустил трубку; когда он обернулся, казалось, что он постарел на 20 лет.
– Это звонил Мелиз. Я не попал в список участников мирового чемпионата. Он хотел, чтобы я узнал об этом до того, как я прочитаю утренние газеты. Вместо меня они выбрали Джейка Ловелла.
Что, подумала Дженни, скажет Кев, заказавший шатер в Ле Риво, и все его клиенты-мужчины, соберущиеся на холостяцкую вечеринку.
Несмотря на огромный престиж Олимпийских конных соревнований, все же это были соревнования любителей. Соревнованиями, в которых хотел бы больше всего победить любой наездник, был мировой чемпионат, который проводился между Олимпиадами через каждые два года и в котором могли принимать участие как любители, так и профессионалы. На мировых чемпионатах, как считалось, проводилась более строгая проверка исскуства верховой езды, так как на последней фазе соревнований 4 финалиста должны были выполнять круг, обменявшись лошадьми.
По мере того, как все больше наездников становилось профессионалами, мировые чемпионаты пользовались все большей популярностью. – В том то и дело, – говорил Людвиг в интервью, которое у него взял Дадли Диплок, – что на олимпийских соревнованиях отсутствует большое количество лучших наездников, которые не допускаются на Олимпиады и вынуждены наблюдать за борьбой на первенство по телевизору.
