Придется снова к этому привыкать: длинное, жаркое лето…
Слава богу, в этом мире существует такая вещь, как кондиционеры и прохладные террасы с видом на море!
— Наконец-то, — протянула Элли с понимающей улыбкой, когда Серина вошла в офис в начале десятого. — А мы не ожидали сегодня увидеть тебя здесь. Мы думали, босс останется в постели досыпать — ведь вчера ночью, наверное, как следует отдохнуть не удалось?
Серина попыталась не выглядеть виноватой или удивленной.
— И не говорите, — сухо отозвалась она, пройдя мимо ухмыляющейся помощницы. — Я вижу, сплетня уже разнеслась. — Серина-то надеялась, что ей все же удалось добраться до дома незамеченной. Увы, очевидно, кто-то из соседей не спал…
— Не нужно оправдываться, дорогая моя, — вставила ее мать, сидевшая за столом Эммы. — Мы все безумно рады, что ты наконец-то выбралась из своей раковины и решила развлечься. Хорошо провела время?
Серина даже не знала, что ответить на неожиданные слова своей матери. Она решила сохранять хладнокровие и посмотреть, к чему это приведет. Последовать совету Николаса она бы не смогла. Мать — да и не она одна — решит, что Серина спятила!
— Да, вполне, спасибо, — спокойно отозвалась она, подходя к собственному столу. — Какое-то время мы провели в клубе, и, боюсь, я немного перебрала. Поэтому Николас позволил мне отоспаться у себя на диване. Когда я очнулась, уже вставало солнце. — Серина полагала, что в эту историю могут поверить. В конце концов, у нее была репутация строгой женщины, которую мало интересуют мужчины.
— Полагаю, он остановился в красивой, большой квартире, — между тем продолжала ее мать. — Такой-то человек!
Серина положила сумочку на ближайший шкафчик и отодвинула стул.
— Кажется, я еще вчера тебе говорила… Он снял квартиру в «Блю Хорайзонз». — Женщина опустилась на стул и включила компьютер. — Хотя, возможно, я забыла… — Серина никак не могла сосредоточиться. — Да, там очень просторно и красиво. Он решил задержаться еще на недельку.
— На недельку! Но ведь только вчера Николас сказал мне и миссис Джонсон, что хочет уехать сегодня же.
— Он и собирался. Но передумал и продлил договор об аренде. Поскольку Ник решил остаться на Рождество в Порт-Макуайр, я подумала, что, возможно, стоит пригласить его к нам в гости — на праздник.
— А ты уверена, что это хорошая идея? В конце концов, Рождество — день семейный…
Сердце Серины сжалось от боли. Если бы мама только знала… Николас был частью их семьи, отцом ее внучки…
— Это день для встречи с семьей и друзьями, мама, — твердо заявила Серина. — Уверена, Фрэнни и Берт не будут возражать. И Фелисити будет в восторге. Николас ей очень понравился, ты же знаешь.
— Да, тут ты права. Она не устает говорить о нем.
— Значит, никаких проблем?
— Думаю, нет, — отозвалась мать.
Почему-то она не казалась довольной этой идеей, подтвердив подозрения Серины.
— А можно я тоже зайду в гости? — с озорной усмешкой поинтересовалась Элли.
— Не думаю, что твоим родителям понравится эта идея, — улыбнулась Серина.
— Черт. Точно. Ой, звонок! «Строительные материалы Браунов», — прощебетала девушка. — О, мистер Дюпре! А мы как раз о вас говорили! Да, да, разумеется, Николас. Да, иногда она так делает… Одну секундочку… Серина! — позвала Элли. — Николас говорит, у тебя выключен сотовый телефон, и очень просит это исправить.
Серина изо всех сил попыталась сделать вид, что все в полном порядке и она ни капли не волнуется. Серина почти пожалела о том, что он утром признался ей в любви. С ума можно сойти! От желания, и надежды, и… и просто спятить!
— Скажи, он уже включен, — чопорно отозвалась женщина.
— Он уже включен, Николас. Пока, — пропела Элли.
Через десять секунд завибрировал сотовый телефон, жизнерадостно начав путешествие по столу. Серина поднесла его к уху, велев себе сохранять спокойствие. Ее мать и Элли непременно будут ловить каждое слово.
— Привет, Николас, — ровно поздоровалась она. — Прости за телефон. Дурная привычка. Что стряслось?
На другом конце повисло недоуменное молчание, а потом Николас рассмеялся:
— Я понял. Твоя мама там, верно?
— Ага.
— И ты ничего ей о нас не сказала.
— Нет.
— Плохая девчонка. Придется тебя за это наказать.
— Да, пожалуйста.
— О-о, да это запущенный случай. Когда я смогу тебя отшлепать? Сегодня днем?
— Сначала мне нужно узнать, как дела у Фелисити. Я быстренько поговорю с ней и перезвоню тебе.
— Не заставляй меня ждать слишком долго. Я ведь не самый терпеливый человек. Особенно когда чего-то хочу.
Серина уже открыла рот, в котором тут же пересохло, чтобы поинтересоваться, чего именно он хочет. К счастью, здравый смысл возобладал, и она промолчала.
Ник снова рассмеялся и произнес своим низким, сексуальным голосом:
— Не можешь говорить, понимаю. Ладно, давай так. Хочешь, я расскажу тебе, чего хочу, со звуковыми эффектами и всеми деталями?
— Только не сейчас, Николас.
— Обожаю этот строгий тон. Ты иногда говоришь, как учительница в школе.
— Я перезвоню тебе позже, хорошо?
Он вздохнул:
— Вечно ты все портишь.
Серина начала понемногу наслаждаться ситуацией.
— Да, ты прав, ужасно жарко, — вкрадчиво произнесла она. — Почему бы тебе не пойти поплавать и немного охладиться? Ну, счастливо. Я скоро тебе перезвоню. — С этими словами женщина повесила трубку, уже мечтая об объятиях Николаса.
Он обещал ее отшлепать…
— Серина…
Она моргнула и повернулась к матери.
— Ты собиралась позвонить Фелисити, — напомнила та.
— Что? Ах да. Я задумалась.
— Я вижу…
Серина легко различила нотку неодобрения в голосе матери.
Девочка ответила сразу же:
— Привет, мам. Как жизнь? Ты вчера хорошо провела время?
— Просто отлично, — призналась Серина. — А ты? Небось вы с Кирсти всю ночь глаз не сомкнули?
Подружки редко ложатся рано спать, если есть возможность поболтать.
— Мы отключились около двух часов, правда, Кирсти?
— Так во сколько мне тебя сегодня забрать? — спросила Серина, зная наперед, что сей славный час наступит не скоро. Если эти двое выбрались куда-то, их за уши друг от друга не оттащишь.
— Не раньше, чем совсем стемнеет, — сразу же заявила Кирсти. — Может, около восьми?
— Не хотелось бы мне ехать к вам в темноте. — Дом девочки находился в нескольких километрах от города, и к нему вела узкая, извилистая дорога, вдоль которой не было ни одного фонаря. — Может, в семь?
