Вспомни Криса, он и…
Крис ворвался в комнату. На его руках были кухонные варежки.
Все, кто у меня был, заржали. Блондин смерил нас всех уничижительным взглядом. И по мне проехаться не забыл.
— Твоя мама собралась печь для всех пироги, — оправдывался Крис.
— Ну-ну, — с сарказмом протянул Джон.
— Дружище, — подскочил к Крису, Кевин. — тебе так идут эти варежки! Скажи, где взял — я тоже себе такие возьму.
Крис отмахнулся от него, словно от назойливой мухи.
— Чего вы все здесь столпились? Со нужно отдыхать! Валили бы вы все отсюда подальше! — потерял всякое терпение блондин.
— А ты, значит, останешься? — спросил его Джон.
— А я, значит, останусь. Верно.
— Ничего не путаешь? Деталей там не упускаешь? — начал свое наступление мой друг. Я уже готовилась их разнимать, как и все остальные. Но тут всех разняла, сама того не подозревая, моя мама, что зашла к нам:
— Все вниз — пироги готовы. Спасибо, что навестили Сонал таким составом.
Все разом заотнекивались, ссылаясь на то, что ели или держат фигуру. Ха! И еще раз «ха»! Кому они пытаются вешать свою лапшу на уши? Маме?! Зря!
Она их быстро схватила всех в охапку и вытолкала из моей комнаты.
Через час никого в моем доме уже не было, не считая меня и Криса. Мама ушла в магазин за продуктами. Ну, честное слово, нельзя же так себя вести матери!
Крис баюкал мои пальцы в своих руках, поглаживая их время от времени.
— Что ты делаешь? — спросила я его.
— Запоминаю твои изгибы и черты.
— Почему?
— Решил отказаться от своей мечты. Могу напоследок я полюбоваться ею? — Крис выглядел серьезным.
Он, что прощается? Я хотела подняться и встать с кровати. Остановить его. Заставить замолчать. Обнять и прижать его к себе, чтобы больше не отпускать.
Крис оборвал все мои попытки на корню лишь одной фразой:
— Я серьезен.
Он отпустил мою руку и подошел к окну. Не хотел смотреть на меня. От волнения я облизала свои пересохшие губы.
— Крис…
— Сложно все это. Никогда не думал, что придется все это переживать. Не получается у меня дружить с той, которую я люблю. Не выходит и не выйдет. Сердце — глупое, оно не понимает слов. Ему не скажешь «нельзя». А жаль.
Я молчала. Не знала, что ответить.
— Наверное, это все. Можешь не беспокоиться, я не буду тебе надоедать. Больше я не приду в твой дом. Выздоравливай.
И вновь, я промолчала, когда надо было что-то сказать.
Крис рассмеялся:
— А все-таки, хорошо, что ты не можешь сейчас от меня убежать. Так я смогу забрать для себя маленький презент на память!
Не успела я опомниться, как парень поцеловал меня, прижав к подушкам. Мои волосы мягко ударили нас по щекам.
Он целовал меня порывисто с придыханием, отрываясь лишь на секунду, чтобы посмотреть в мои глаза. Глаза у меня были на мокром месте.
— Не плачь, золотце! — испуганно прошептал он мне, убирая слезы с моих щек своими губами. — Не надо!
— Крис… — могла я лишь всхлипывать, зарываясь пальцами в его волнистые светлые волосы.
— Тсс, — приложил палец к моим губам. Я лишь коротко кивнула. — Я хочу запомнить тебя веселой. Золотце мое… Прости, ошибся. Уже не моя… Не держи на меня обиду.
Он нежно прикоснулся к моей лбу в поцелуе. Он был последним.
Я люблю его! Люблю! И что сейчас происходит в моей жизни? Я молча смотрю как он прощается со мной?!
Крис не стал больше ждать чего-то от меня. Молча поднялся и вышел. Вышел из комнаты, а ушел из моей жизни.
Проклиная свой тяжелый и неудобный гипс, я забилась в подушки и разрыдалась.
Внизу хлопнула входная дверь.
Крис ушел. Он сдержал свое слово.
Рыдания удвоились.
* * *
Уже заканчивался месяц, как я была закована в гипсовый «сапожок». Умудрялась прыгать вниз по ступенькам без костылей, которые где-то нашла мне мама, цепляясь за перила.
Училась я на дому, передавая через Эми свои домашние задания. Она приходила ко мне каждый день. Забегала всего на несколько минут, но каждый раз и всегда с веселым улыбкой.
Эми стала моей отдушиной во всем этом заточении.
Она рассказала мне, что репетиции спектакля идут на «ура». Правда, мне пришлось смириться с тем, что Фиби получила мою роль. Теперь она была рядом с Крисом, играя золушку. Принц был с ней, а не со мной.
И в этом была и моя вина.
Крис не звонил, не приходил… никак не проявлял себя в моей жизни. Он смог. А смогла ли я?
Нет! Не смогла. Я хотела видеть его, дышать им, чувствовать его.
Ни Эми, ни мама, ни Джон — никто не знал об этом.
И теперь, наступил вечер, когда должен был быть спектакль.
Мама крутилась перед зеркалом. Она подкрашивала губы помадой, напевая рождественскую песенку.
— Мам, ты серьезно пойдешь туда? Оставишь меня накануне праздника?
— Ах, Сонал, детка, прекрати! — отмахнулась от меня мама. — Прислали приглашение из школы. Почему бы и нет? А тебе завидно, что я иду, а ты нет? — улыбнулась мне мама, обняв.
Обнять в ответ я не могла — опиралась на костыли. Зато поцеловала ее в щеку.
— Мам, возвращайся поскорее. Мне очень одиноко.
— А на счет праздника… Так он лишь через три дня. Не дуйся на меня, малышка. Принесу тебе радости со спектакля.
Махнув мне ручкой, мама скрылась за дверью. На секунду меня обдало холодным воздухом зимнего вечера. На улице зажглись фонари, освещая куцый снег на дороге. Он же искрился, словно алмазная крошка, под их лучами.
От обиды на всех, а, в особенности, на себя и свою глупость, я с силой хлопнула дверью. Постояв минут пять в коридоре, словно ожидая чего-то, я захромала в гостиную. На столике меня уже ждал поп-корн и стопка дисков с черно-белыми комедиями прошлого века.
«Всем назло! Особенно, себе!» — смахнула я слезу, что подступала и норовила вытечь.
В последнее время, я частенько плакала. Не помогали ни умильные рожицы Джона, что приходил ко мне проведать. Он был всегда с фруктами. Ни веселые истории Трея, который всегда смущенно смешил меня, уводя от темы о Крисе. Он никогда за это время не заговаривал со мной о своем лучшем друге.
А я не спрашивала.
Жуя поп-корн, я включила фильм, что выбрала наугад и… заплакала, когда надо было смеяться.
На больших часах время отбило ровно семь часов вечера.
Время начала спектакля. Началось…
Я закрыла глаза и глубоко вдохнула.
В дверь позвонили…
* * *
Когда я открыла дверь, то не смогла поверить тому, что вижу: Крис стоял передо мной.
— Ты? Но как? Ты же должен сейчас играть в спектакле и я не понимаю… — бормотала я глупости. — Это же так важно и…
