– Не знаю, может быть, попозже. Пока не вижу необходимости. Надо посмотреть, нельзя ли спасти самолет. С этим будет порядочно возни.
Она села рядом и, накрыв его руку своей, ощутила, как он напрягся.
– Что с тобой, Хок?
Он повернул голову на подушке так, чтобы смотреть ей в глаза, и без всякого выражения сказал:
– Ты же поставила диагноз.
– Я не о том, ты это прекрасно знаешь. Он стиснул зубы, и у него задергалась щека.
– Не так-то легко поблагодарить тебя за то, что ты вытащила меня с того света, – и проститься.
Он опустил глаза и уставился на ее руку, все еще лежавшую поверх его руки.
– О, Хок, неужели все дело в этом? Неужели твоя мужская гордость не может принять чуть-чуть помощи от слабой женщины?
На секунду он стал прежним, чуть насмешливым Хоком.
– Да, моя мужская гордость слегка помята, но, я думаю, она еще расправится.
Пейдж склонила голову набок, спросила:
– Зачем же нам прощаться?
Она надеялась, что Хок не почувствует, как колотится ее сердце. Ответ на этот вопрос заключал в себе все надежды на их будущее.
Снова взглянули они друг на друга, и печаль в его глазах отозвалась в ней отчаянием. Нет! – молчаливо запротестовала она. Не говори этого!
Но он сказал.
– Неважно, как мы оказались здесь и кто кого спас. Факт то, что моя работа закончена. Страховка покроет все твои расходы. Мне жаль, что я не довез тебя до Флагстафа.
– А как же мы, Хок?
Он выдернул руку из-под ее руки.
– Нас нет, Пейдж. Разве это что-то новое для тебя? Я не комнатная собачка, которая целый день ждет, когда вернется хозяйка. Сидеть на одном месте я не умею. Да если бы и умел, я не стал бы жить на задворках твоей жизни. Ты была бы нужна мне вся, а не твои останки, которые приплетаются под вечер из клиники.
Он облекал в слова то, что Пейдж и сама знала. Так почему же ей было так больно? Ведь он просто констатировал бесплодность попытки продлевать их отношения.
Потому что мне хотелось верить в долгую счастливую жизнь и в то, что любовь преодолевает все препятствия и из любого положения находит выход. Она чувствовала, как текут по щекам слезы, но не вытирала их.
– Я люблю тебя, Хок.
Ее порыв разбился о бесстрастное выражение его лица. Чертов индейский стоицизм!
– То, что мы пережили, – большая редкость, – тихо сказал он наконец. – Это будет нетронуто.
– Но мне мало одной недели тебя, – взмолилась она.
Он криво усмехнулся.
– Ты привыкла всегда получать то, что хочешь, Пейдж, но не все так живут. Ты и я – мы из разных миров, мы оба это знали и знаем.
Они услышали скрип колес по гравию.
– Это за тобой. Алисия говорила, что ее отец заедет за тобой, когда соберется в город. – Его глаза глядели спокойно и бесстрастно. – Поезжай с ним.
Пейдж кивнула, сраженная его вежливой невозмутимостью. У нее больше не было слов – он сказал все.
В дверях она задержалась, обернулась. У него дрогнуло лицо – или это ей почудилось, потому что через секунду он уже снова бестрепетно смотрел ей в глаза.
– Прощай, Хок. Береги себя.
– Ты тоже.
Она была рада, что никого не встретила по пути в комнату, которую делила с Алисией. Собрав то немногое, что уцелело в перипетиях последней недели, она вышла из трейлера навстречу Джону Энтони.
Пейдж казалось, что она целую вечность трясется на переднем сиденье пикапа. Но рано или поздно она доберется до Флагстафа.
Джон Энтони отвез ее в ближний городишко, где жил его брат. Пейдж первым делом позвонила в больницу к отцу. Новости были хорошие. Отца даже позвали к телефону. Его голос звучал бодро – гораздо бодрее, чем Пейдж предполагала. Запомни, Пейдж, старушка, от разбитого сердца не умирают.
Брат Джона, по замечательному совпадению, в тот день собирался во Флагстаф и взялся подвезти Пейдж. Она с благодарностью согласилась. Так началось ее путешествие в прежнюю жизнь. Она старалась занять голову первоочередными делами, которые надо будет сделать по приезде во Флагстаф: найти гостиницу; пройтись по магазинам; забыть Хока; принять горячую ванну; забыть Хока; навестить отца; пообедать; забыть Хока.
Пейдж откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
Попытаться забыть Хока – это будет самая тяжелая задача. Слишком много воспоминаний…
– Не хочешь поучиться ловить рыбу? – спросил Хок на второй день их каникул.
– А ты уверен, что рыбалка входит в учебную программу? – лениво ответила она.
Тяжесть в голове не располагала ни к каким действиям.
– Гм… – Он взъерошил и без того лохматую шевелюру. – Этот урок требует минимума усилий, а ничего лучше я не могу придумать. – Он легонько мазнул ее пальцем по щеке. – В наших-то обстоятельствах.
– Ну ладно. Только надеюсь, мне не будут ставить отметки. Иначе я попаду в отстающие.
Хок засмеялся. У него так блестели глаза, когда он смеялся, что Пейдж нарочно придумывала, как бы его рассмешить.
– Нет, тебе повезло на этой неделе. Ты у нас на больничном, и спросу с тебя никакого. Она вздохнула с нарочитым облегчением.
– В таком случае давай займемся всерьез нашим рыбным бизнесом.
К концу дня стало вполне ясно, что Пейдж далеко до совершенства. Закидывая удочку, она зацепляла сзади то ветку, то корягу, то, камни и наконец, когда леса скрутилась спиралью, признала свое поражение.
– Сдаешься? – спросил Хок.
– Пока ты меня не прогнал, надо сдаться.
– Тебе что же, не нравится ловить рыбу?
– Трудно сказать. Я же еще не попала крючком в воду. А что, кроме воды, где-нибудь еще водится рыба?
– Боюсь, что нет.
– Тогда я просто не знаю, нравится или нет. Я не пробовала.
Хок нашел на берегу тенистое место и предложил отдохнуть после трудового дня. Пейдж с готовностью согласилась. Любое пустячное усилие – и у нее плыло перед глазами.
Хок положил ее голову к себе на колени и ласково отвел волосы со лба.
– А на море ты тоже не пробовала ловить рыбу?
– Ты представляешь, во что бы я превратила те удочки?
Ей было так хорошо, так спокойно держать голову у него на коленях.
– Ну, с этим-то как раз проблем не будет. Там тебе забрасывать не придется, просто сиди и жди, пока клюнет. – Он улыбнулся. – Здорово щекочет нервы.
– А ты часто ездишь к морю?
– По настроению.
– Приятно, наверное, делать что хочешь и когда хочешь.
– Тут есть свои преимущества.., и свои недостатки. Одиночество не всегда в радость.
– Ну, это улажено. Или ты уже забыл, что у тебя теперь на шее – жена?..
Тогда он сразу переменил тему: показал Пейдж на какую-то птицу, потом предложил ей пойти прилечь в палатке. Было несколько моментов, когда он мог сказать ей правду, но теперь Пейдж вынуждена была признать, что они приходились на тот период, когда ее голова еще не пришла в норму.
