По всей кухне разыгрывается серия «дай пять». Ухмыляющаяся, пьяная девушка с губной помадой на зубах смеется как гиена, поворачиваясь ко мне и протягивая руку, чтобы я присоединился. Ледяной, невозмутимый подъем моей левой брови — это все, что мне нужно, чтобы отказаться. Улыбка девушки дрогнула. Она опускает руку и отворачивается, пряча лицо в своем красном стаканчике.
— Впечатляюще. — Леон тихо смеется, почесывая подбородок. — Может, ты когда-нибудь научишь меня этому? Я использую слишком много слов, чтобы сказать людям отвалить от меня. Очень неэффективно.
Это вызывает у него кривую улыбку.
— Это дар, — признаю я.
— Тебе это не нравится, — замечает Леон, засовывая руки в карманы джинсов.
Я откидываю голову назад, осушая свой стакан с пивом.
— Что заставило тебя так думать. Разве я не душа всей вечеринки?
— Я видел, как монахиням было веселее.
На этот раз он широко улыбнулся.
— Эй, держу пари, что эти бабы чертовски отвязные под этими одеяниями. Похоже, ты и сам не очень хорошо проводишь время.
Леон издает смешок.
— Да, я уверен, что был бы таким же идиотом, как все, если бы выпил, но я не настолько очарован этим «типичным школьным опытом», как называет это мой отец.
— Твой отец поощряет все это? — Говорю я с пустым стаканом в руке, указывая на потолок, охватывая всю компанию одним поворотом пальца.
Леон скорчил гримасу.
— Да, старшая школа была, по-видимому, лучшим временем в его жизни. Он ожидает этих взрывов. Это значит, что я наслаждаюсь своей жизнью, хотя его никогда не будет рядом, чтобы засвидетельствовать это. Если не буду время от времени устраивать скандалы, он скажет мне, что я слишком много работаю, и пригрозит исключить меня из команды по плаванию, так что... — он протягивает руки ладонями вверх и слегка качает головой, наблюдая за происходящим на кухне. Два парня подносят чайные ложки ко рту, и в их глазах читается вызов, когда они отсчитывают от трех. Как только они добираются до одного, оба засовывают ложки в рот, пытаясь проглотить то, что выглядит как куча корицы. За этим следует шквал удушья, разбрызганные коричневые облака ароматной специи, покашливание, когда они оба изо всех сил пытаются не задохнуться. Это самая идиотская вещь, которую я когда-либо видел. — ... вот мы здесь, — говорит Леон, завершая свою фразу с видом покорности судьбе. — Клянусь, я понятия не имею, как люди могут становиться глупее с возрастом.
— Эти парни определенно делают все это чертовски легким.
За пределами. В стороне. Я чувствую себя не так, как эти люди, я всегда это чувствовал, и мне кажется, что Леон чувствует то же самое. Он забирает у меня стакан и направляется к большому мраморному острову в центре кухни, ударяя Остина, одного из парней из моего класс по истории, в плечо, когда тот пытается прокрутить ему соски. Похоже, больно, но Остин отшучивается и хлопает Леона по спине. Тот наклоняет голову, быстро наливает несколько разных жидкостей из разных бутылок в стакан, который он взял у меня, а затем добавляет немного кока-колы в конце.
Я чувствую запах спиртного, поднимающийся из стакана, когда он протягивает его мне; если выпью это, у меня будут неприятности. Я точно ни хрена не поеду домой, это уж точно. Могу плести интриги и надрывать свою задницу сколько угодно, чтобы вернуть Бена, но, если я закончу «вождением в нетрезвом виде» в моем послужном списке, то могу распрощаться с любой надеждой получить опекунство над братом. Даже я не настолько глуп.
— Пошли, — говорит Леон, указывая подбородком на большие раздвижные стеклянные двери справа. — У меня от этих придурков голова разболелась. Я хочу тебе кое-что показать.
Я не спорю. На самом деле, мне нужен любой предлог, чтобы убраться на хрен с вечеринки, и мне любопытно. Что конкретно этот парень хочет мне показать, понятия не имею, но это должно быть лучше, чем смотреть, как два придурка давятся корицей.
Еще не выходил на задний двор. Ухоженная лужайка тянется вниз по склону к нескольким хозяйственным постройкам, и я слышу, как где-то бежит вода. Одному Богу известно, зачем кому-то понадобилось возиться с фонтаном, когда небо — это постоянный источник воды. Леон спускается по склону в надвигающуюся темноту, не говоря ни слова. Я нюхаю содержимое своего стакана, следуя за ним, рискуя сделать глоток, а затем морщусь от огромного количества алкоголя в напитке. Это же чертов Лонг-Айленд Айс Ти (прим.пер. Long Island Iced Tea — популярный и один из самых крепких коктейлей на основе водки, джина, текилы и рома. Кроме того, в состав коктейля обычно входит трипл сек (либо Куантро), кола (или холодный чай) и так далее).
— У моего отца проблемы с поиском новых и интересных способов потратить свои деньги. Он устроил это для меня пару лет назад, я думаю, еще тогда, когда пытался вдохновить меня на что-то вроде мужского клуба. — Его лицо бледное и серьезное, когда он оглядывается через плечо. — Как обычно, я его разочаровал.
Глотаю полный рот напитка, мои внутренности горят, когда алкоголь скользит по горлу.
— Я бы об этом не беспокоился. Сыновья рождаются, чтобы разочаровывать своих отцов.
Мы добрались до первых хозяйственных построек — большой белой стальной конструкции с плоской крышей размером с небольшой сарай — и Леон достает связку ключей, отстегивая тяжелый, промышленного размера замок, который закрывает большую стальную раздвижную дверь. Мгновение спустя Леон заходит внутрь и зажигает свет, и освещение мигает, оживая внутри.
Это мастерская. Не просто мастерская; это чудовищное пространство с двумя отсеками для работы на транспортных средствах и бесчисленными металлическими стеллажами, набитыми почти всеми инструментами и оборудованием, известными человечеству. Все тщательно убрано, организовано и находится на своих местах. Со стен свисают гаечные ключи, монтировки и отвертки, увеличиваясь в размерах. А вдоль правой стены мастерской припаркованы один за другим три мотоцикла. Все они классика — два Харлея и одна Хонда. Они безупречны. О таких байках мечтает каждый парень. Они, должно быть, стоили по двадцать штук за каждый.
Я присвистываю, протискиваясь мимо Леона в мастерскую.
— Дерьмо. Они у тебя просто здесь стоят? В мастерской за домом? Ты на них не ездишь?
Леон отрицательно качает головой.
— Я собрал Хонду. Мой отец приказал одному из своих парней прийти сюда и разобрать его на части, вплоть до гаек и болтов. А потом он сказал мне, что, если я хочу оставить своего тренера на летние каникулы, я должен придумать, как собрать его обратно в течение недели.
— YouTube? — Спрашиваю я.
— YouTube, — подтверждает он.
— Можно мне взглянуть?
Он протягивает руку с печальной улыбкой на лице.
— Вперед. Ты будешь первым человеком, кроме меня, кто увидит их с тех пор, как папа бросил их здесь.
Вблизи байки чертовски красивые. Я люблю свой Индиан, было время, когда я тратил каждый лишний цент, который попадал мне в руки, на то, чтобы улучшить эту штуку, но давайте посмотрим правде в глаза. Мой байк далеко не так хорош, как эти. Я провожу рукой по Харли Родстер, воображая, что чувствую урчание мотора под своей ладонью. Как должно быть чертовски великолепен этот малыш в своих движениях.
— Значит, ты не показывал их Джейку и его друзьям?
Выражение лица Леона искажается; если я не ошибаюсь, в его глазах вспыхивает гнев.
— Ни за что, чувак. Джейк думает, что все и вся перед ним для его собственного развлечения. Если бы он их увидел, то за пять минут обмотал бы один из них вокруг гребаного уличного знака. И он, конечно же, уйдет невредимым. У Джейка и его друзей, похоже, девять жизней.
В его голосе слышится такая горечь, что я поднимаю на него глаза.
— Я думал, что ты близок с Джейком.
— Джейк думает, что он со всеми дружит. Правда в том, что он гребаный мудак, и никто не осмеливается назвать его дерьмом. Джейк вроде как украл у меня мою девушку, и все же мы здесь... — он разочарованно разводит руками. — Он появляется, готовый к вечеринке. Чувствует себя как дома, не задумываясь ни на секунду. Прямо сейчас, я почти уверен, что он наверху с Кейси, черт возьми, и я просто должен... оставить все как есть. Как и все остальные, должен похлопать его по спине и сказать, что его дерьмовое поведение абсолютно нормально, потому что он великий Джейкоб Уивинг, владыка всего, к чему прикасается солнечный свет.
