Я понимала, что ему сейчас нужно выговориться, излить свою боль. Я как никто знала, что это такое терять близких. Я тоже чувствовала эту безысходность и страх. Поэтому я понимала его как никто другой. Но в глубине души я искренне надеялась на то, что Снежанна выживет.
Тут на наше спасение вышел врач. Андрей тут же подскочил к нему.
— Ну? Что? Как она? — он смотрел на врача жалобным взглядом, полным страха и беспокойства.
— Теперь уже всё хорошо, — доктор похлопал его по плечу. — Теперь её жизни ничто не угрожает.
— Ну, слава Богу, — выдохнул Андрей, — к ней можно?
— Давайте завтра, сейчас она спит, с ней медсестра, — попытался возразить врач.
— С ней должен быть родной человек, — не унимался Кабаев, — можно я буду с ней.
Толи из солидарности, то ли понимая, что Андрей прав и со Снежанной должен быть кто-то близкий, но доктор разрешил Андрею быть рядом с сестрой…
Сегодня Снежанну привезли домой. Физически она была полностью здорова, но вот морально. С тех пор, как Снежа пришла в себя, она не проронила ни слова. Молчала, словно лишилась дара речи. И как Андрей не пытался, она была непреклонна, казалось, она хранит какую-то тайну, которую упорно не хочет выдавать.
Наблюдая за ней, я видела, что эта тайна мучает её так же сильно, разрывая её душу и сердце на части. И я, во что бы то ни стало, должна её разговорить, пока эта боль не съела её изнутри.
— Зачем? — поправляя одеяло, спросила я. — Скажи мне, зачем?
Она отвернулась от меня, её глаза наполнились слезами.
— Скажи мне, иначе тебе не будет покоя, я же вижу как тебе плохо! — я взяла её за плечи. — Не мучай нас, а особенно Андрея. Он места себе не находит, винит во всём себя.
— Я просто устала, Наташ, — наконец-то заговорила она. — Просто устала.
— От чего? Чем тебе так насолила жизнь, что ты добровольно решила с ней расстаться? — раз она пошла на контакт, я не теряла надежды её разговорить.
— А ты расскажи. Вот увидишь, тебе станет легче. — Я взяла её за руку.
— Мне было двадцать лет, а Андрею десять, когда погибли наши родители. Мама чувствовала приближение беды, поэтому неоднократно просила меня не бросать Андрея. Хотя у меня был жених, и была назначена свадьба. Я понимала, что не могу бросить брата, поэтому отказала ему. Андрей был чужим для него, он очень тяжело переживал смерть родителей, я не хотела и на Олега, так звали моего парня, вешать эти проблемы. Тогда я поставила на своей личной жизни крест.
Но сейчас Андрей вырос, он самостоятельный, я позволила себе вспомнить о себе. И вот когда я, наконец, встретила своего мужчину, влюбилась и начала жить, всё рухнуло. А ведь он клялся мне, что это навсегда.
О боже, она это сделала из-за мужчины. Она его любила, а он её бросил.
— Посмотри на меня, — продолжила она. — Мне почти сорок лет, а у меня нет не мужа, не детей. У меня никого нет… — не договорив, она заплакала.
— Успокой, родная моя, — я стала гладить её по голове. — Ни один мужчина не стоит этого. К тому же, может он одумается и вернётся к тебе. — Мне очень хотелось её успокоить.
— Нет, — она закачала головой, — он не вернётся, никогда не вернётся! И знаешь почему? Потому что это твой отец! Я была любовницей твоего отца.
— О Господи, — лишь смогла выдать я.
Так вот почему она так убивается, она любила моего отца.
— А ведь он хотел всё рассказать, хотел развестись с Марией, а теперь, — она махнула рукой и снова заплакала, — ты меня ненавидишь? — немного успокоившись, спросила она.
— Нет, конечно, ты о чем? За что? — не поняла я.
— Но ведь я увела у тебя отца, а у твоей матери мужа, — объяснила она.
— Снежанночка, миленькая, — не глупи. — У них уже давно брак распался, так что ты тут не при чём. А что на счёт Марии, так она мне…
— Не надо, я всё знаю, я всё о тебе знаю…
Глава 47
После нашего последнего разговора со Снежанной прошло несколько дней. Физически она полностью восстановилась. А вот морально всё ещё была раздавлена. И я её понимала, она потеряла любимого человека, потеряла навсегда. И это нужно было просто пережить. Но вот, сколько на всё это уйдёт времени неизвестно. Чтобы хоть как-то отвлечь сестру от дурных мыслей, Андрей подарил ей тур по Европе. И вот сегодня мы её все вместе провожали в аэропорт.
— Вы уверены, что я должна уехать? — она окинула нас взглядом.
— Сестрёнка, — обратился к ней Андрей, — тебя никто отсюда не гонит, если не хочешь, можешь не ехать. Но я думаю, тебе стоит развеяться, уехать от этих проблем, воспоминаний.
— Да, ты прав, — согласилась она. — Мне действительно нужно сменить обстановку. Только, как же Ирочка?
— Не переживай, — уже в разговор вступила я, — с ней всё будет хорошо, Андрей устроил её в элитный детский сад, он под охраной. Мы будем лично встречать, и провожать её. Да и ты не навсегда уезжаешь. Так что отдыхай, набирайся сил, — я обняла её.
— Спасибо вам, — она обняла нас с Андреем, поцеловала Иришку.
— Саныч, — обратился Андрей к Ефремову, — береги её, а ты, — уже обратился к сестре, — позвони, как доберёшься.
— Конечно, — Снежа украдкой смахнула слезу, — всё, мне пора, долгие проводы, лишние слёзы.
Она взяла сумочку, Сан Саныч взял чемодан и они вышли из дома. А Андрей опустился на диван, обхватив голову руками. Было видно, что он очень сильно переживал за неё.
— Всё будет хорошо, — я погладила его по спине. — Теперь с ней всё будет хорошо.
Не успели мы проводить Снежанну, как в доме Андрея появился Стрельников. И как оказалось с новостями.
— Добрый день, — обратился он к нам. — У меня очень мало времени, поэтому, Наталья Владимировна, мне нужно поговорить с вами.
— Здесь? Или может вам в кабинете будет удобнее? — спросил Кабаев.
— Давайте здесь, это не принципиально, — он достал планшет, что-то там поискал, а затем снова обратился ко мне. — Вот, это видео с камер наблюдения на посту охраны жил комплекса, у входа в подъезд, в подъезде и на территории, посмотрите внимательнее, вам знакома эта женщина. Согласно отметкам в журнале у охраны, это Виктория Ленская.
Я взяла планшет и стала внимательно смотреть видео. Но как бы внимательно я не смотрела, девушку я узнать не смогла. Да и как тут узнаешь, на голове явно был парик, солнечные очки, да около камер она вела себя так, словно старалась скрыть лицо, поэтому была предельно осторожна. Но всё же что-то в ней мне показалось знакомым, только вот что, я никак не могла уловить.
— Ну как? — после того, как я закончила смотреть, спросил Стрельников. — Вы её знаете?
— Нет, я её не знаю, к тому же вы видите, что она старательно маскируется. Но всё же что-то мне знакомо, только вот что. Возможно, я её просто где-то видела, мне что-то въелось в память и не более. Так что не знаю.
— Ну что ж, не густо, — огорчился Вениамин, — но да ничего, через несколько дней в Россию возвращается хозяйка квартиры, так что, проведём обыск, снимем отпечатки, составим фоторобот. А пока…
— Будьте осторожны, — не дав договорить, закончил фразу Кабаев.
Осторожны, осторожны. Как же я устала жить и бояться, прятаться, оглядываться. Чувствовала я себя загнанным зверем, хотя, наверное, именно этого и добивался мой враг. Радовало только одно, что дела в фирме хоть и не пошли в гору, но хотя бы стабилизировались.
Так что дни шли, а ничего не менялось. Сегодня уже 30 июля. Вот уже второй месяц лета практически подошёл к концу. Скоро осень снова вступит в свои права, укутав землю разноцветным покрывалом, а затем приведёт за собой зиму. Зима, уже полгода, как я приехала сюда. Как же быстро летит время.
— Всё, хватит, — я стукнула руками по своему рабочему столу, что Степаныч даже подпрыгнул.
— Ты чего? — удивился он.
— Так, ничего, просто устала, — спокойно ответила я.
— Тогда поезжай домой, отдохни, с дочкой побудь. — Предложил он. — Когда ты последний раз ребёнка нормально видела?
— Ты прав, я поеду, если ты не против, — я взяла сумочку и встала из-за стола.
