— А у тебя что, машины персональной нет что ли? — недовольно спрашивает Вадим.
— Нет. Зато есть общественный автобус. Смотри, вот он, пошли скорей.
Мы приезжаем домой, и мне очень хочется сразу вырубиться и спать до самого утра, но теперь нужно устраивать гостя да ещё и на ужин что-то придумывать.
— Вадик, слушай, поскольку я не ожидала твоего приезда, у меня мало что есть, поэтому очень прошу тебя согласиться на пельмени.
— Да вообще не вопрос. Давай пельмени, я ведь кое-что привёз с собой. Сало, самогон, ещё там что-то мать сунула. Так что отужинаем по-царски.
— Ладно. Спать будешь в гостиной, а я в бабушкиной комнате. Бельё сейчас выдам.
— Ок. Можно я пока в душ нырну?
— Давай. Там в шкафчике полотенце чистое возьми.
Когда у меня уже почти всё готово, из ванной выходит Вадим. Волосы мокрые, взлохмаченные. Молодое мускулистое и загорелое тело покрыто бисеринками воды. Из одежды на нём только боксеры.
— Алё, Вадечка, ты б оделся. Обстановка-то не слишком пляжная у нас.
— Да ладно, свои же все. Как говорится, вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?*
*(Примечание. Цитата из фильма «Обыкновенное чудо», 1978)
— Ты не охренел, братик?
— А чё, боссу своему пожалуешься? — смотрит он на меня с усмешкой.
— Не поняла.
— Да хорош ты выделываться, мне Кристинка про тебя рассказала. Не, я чё, нормально всё, молодец просто. Красава.
— О чём эта тупица могла рассказать?
— Почему тупица? Нормальная девчонка, так-то.
— И?
— Да ладно, замяли. Давай самогоночки под пельмешки.
— Говори, а то на вокзал поедешь ночевать.
— Блин, да расслабься ты. Ничего такого страшного не говорила. Сказала только, что ты время не теряла и нового шефа сразу в оборот взяла. Ну, короче, что ты трахаешься с ним и он тебя за это директором оставляет. А другана своего, который на тебя слюни пускал, он вообще отмудохал и уволил.
— Это тебе Кристина сказала?
— Да это все знают.
— И ты со всеми это обсуждал?
— Не, я только слушал, в разговоры не лез.
Ну да, верю, не лез он.
— Да ладно, не парься, всё ок, молодца просто. Ты только своих не забывай.
— Это кого, тебя что ли?
— Ну ладно-ладно. Можно и меня. Мы же с тобой такие схемы сейчас можем мутить. Ты хоть поняла, как я вовремя приехал? Да я с тобой и любовь могу закрутить. Не, реально, я в детстве всегда думал, что когда вырасту, обязательно тебя чпокну. А чё девка ты классная, огонь просто. Ну и я вот, видишь? Ну? Неплохой же парень? И в твоём распоряжении.
— Ты знаешь что, комбинатор-схемотехник, имей в виду, через пару дней бабушку выпишут и придётся тебе в гостиницу перебираться, ну или не знаю, к Кристине, может быть.
— Ну а чё, может правда замутим с тобой? Потрогай бицепсы.
Блин, это вообще что такое?
— Ты мысли свои при мне не транслируй больше, ладно? В общем, ешь спокойно, а мне нужно съездить в одно место.
— Куда это? Давай я с тобой съезжу.
Я встаю и начинаю собираться.
— Не в этот раз. Сегодня я сама.
Раздаётся звонок мобильного. Что-то я уже боюсь звонков этих. Наверное, опять Лозман. Нет, номер неизвестный.
— Алло.
— Ну здравствуй, — слышу я чуть насмешливый женский голос.
— Здравствуйте. С кем я говорю?
— Голосок ничего. Молоденькая, да?
— Боюсь, вы ошиблись номером.
— Не ошиблась, не надейся. Давно хотела с тобой пообщаться. Интересно ведь было, кто там моему мужу сосёт, когда он в командировке.
У меня пол уходит из-под ног, в голове грохочет Царь-Колокол и я чувствую подступившую тошноту.
— Эй, ты чего там, язык проглотила?
— Кто вы такая?
— Я? Жена Рыкова. А ты? Кто ты такая? Не знаешь? А я тебе скажу, ты просто шлюшка. Понимаешь? Не первая и не последняя. Так что предупреждаю, знай своё место. Слышишь меня?
21. Вечер трудного дня
Я сползаю по стене и опускаюсь на пол в прихожей. В трубке ещё что-то говорит женский голос и вроде даже переходит на крик, но я уже не слушаю.
Меня что, сегодня на прочность проверяют? Голова кружится, но мысль, всплывающая и тонущая в ней, одна — Лозман. Нужно идти, нужно узнать от него всё и потом уже думать, как быть дальше. Хотя, можно и не думать, уволиться и пойти работать в супермаркет. «Пятёрочка» выручает, проигрывается в голове рекламный джингл…
Мелькает тень, надо мной нависает Вадик.
— Даш, ты чего? Ты в порядке?
Я протягиваю руку и он помогает мне встать.
— Отойди.
Он отступает, а я мчусь в туалет. Меня мутит, и я еле успеваю добежать.
Какого хрена происходит? Какого хрена здесь происходит!? Жена вышла из дома и не вернулась… Она жена, а я шлюшка… Он что, просто всё наврал? Но что тогда за документы у Лозмана? Нужно проверить и всё выяснить. Нужно всё выяснить и тогда уже разговаривать с Рыковым. Если вообще надо с ним разговаривать. Посмотрим… Надо срочно бежать к Лозману. Надо бежать!
— Даш, точно мне нельзя с тобой? Чёт ты какая-то неадекватная малость.
— Сиди дома, — бросаю я Вадиму и вылетаю за дверь.
На душе погано. Меня всю будто вывернули наизнанку. Пока сижу на остановке, снова звонит мобильный. Его звук вызывает оцепенение и ужас. Кто? Это Наташка. Извини, правда, сейчас не могу, давай потом созвонимся. Я сбрасываю её звонок и замечаю непрочитанные сообщения.
От неё же. Что она мне тут прислала? Сфотографированные страницы журнала «Успешная женщина». Да, самое время предаться размышлениям об успехах.
На меня смотрит яркая красивая дама с неприветливым взглядом и недовольно сложенными губами.
Смутное и очень нехорошее чувство поселяется в груди, но я гоню его от себя. Елизавета Куприянова, путь к вершине, гласит заголовок. Я пробегаю текст глазами. Успехи моего мужа заставляют двигаться вперёд. Так, так, так… Елизавета Куприянова приобретает федеральную сеть кофеен «Стартрек». Хорошо, молодец, Елизавета, но мне-то что за дело…
И тут взгляд спотыкается, пробегает вперёд и возвращается на несколько строчек назад. Этот проект она осуществляет совместно со своим супругом, успешным предпринимателем Романом Рыковым. Информация о нём практически отсутствует в открытом доступе, и от интервью нашему изданию он отказался… И как это всё понимать?
.
.
— А я уж думал, опять не придёшь, — встаёт из-за столика Лозман.
Я осматриваюсь, в кафе довольно много людей. Что же, значит можно немного расслабиться. Лёгкая и негромкая ретро музыка, звучащая в кафе, этому способствует.
— Рад тебя видеть.
— Боюсь, что не могу ответить взаимностью, — говорю я, рассматривая его опухшее лицо. Хорошо ему Рыков приложил. Главное не оказаться между ними, если вдруг случится потасовка.
— Злая, злая девочка, — отвечает Лозман. — Смотри, как из-за тебя пострадал. А тебе даже нисколько не жаль.
— Жаль было, что от удара голова ваша не отделилась от туловища. Ну да что уж, теперь. Отлетит ещё когда-нибудь.
— Вот ты сердишься на меня, но всё совсем же не так было, как могло показаться. Я хочу всё объяснить.
— Ой нет, потом в ваших мемуарах прочитаю. Давайте ближе к делу.
Он вздыхает с фальшивой печалью и протягивает мне тонкую картонную папку.
— Ну ладно, к делу, так к делу. Ты кофе будешь?
— Чай с чабрецом.
Я беру папку, с надписью «Дело № 171-3/2007» и открываю. Внутри лежит один листок бумаги.
— И что это?
— Читай.
Мне приносят чайник и чашку. Лозман начинает наливать, но что-то там не льётся и он, открыв крышку, поправляет сетку. Я вдруг понимаю, что очень хочу чаю, и это едва ли не единственная вещь, которая способна доставить мне сейчас радость.
— Дайте ему настояться, не наливайте пока, — говорю я и беру в руки листок.
Это ксерокопия старого рукописного документа. Протокол допроса свидетеля. Мысли скачут, не дают сосредоточиться, тем более, я уже знаю, что там будет, поэтому не читаю, а бегло просматриваю его. Показания Рыкова. Жена вышла из дома, не вернулась, не появлялась.
