Я выжата, как половая тряпка, но предпочла бы остаться дома с Тимуром и расплавиться от прикосновений его губ к разгоряченному телу.
Привязывать его к себе нельзя… Нельзя настаивать. Нельзя усугублять зависимость — чтобы с легким сердцем отпустить, когда того потребуют обстоятельства.
А пока…
Быстро одеваюсь, сушу волосы, крадусь через прихожую и заглядываю на кухню — там идеальный порядок. Готовый к ежедневным подвигам Тимур появляется в проеме — безразмерная футболка висит на широких плечах, синяя толстовка за рукава завязана на поясе, за спиной болтается рюкзак.
— Сегодня, вероятно, задержусь допоздна! — набрав побольше воздуха в легкие, объявляю я. — Придется поднапрячься, чтобы завтра уйти вовремя. И, Тимур, прошу: больше не жди меня у офисов. Там только дай повод для слухов…
— Да ладно, Май. Ставлю сотку, что твой бывший уже все растрепал — такие мудаки легко не сдаются. Начищу ему рожу, и… — Нарвавшись на мой грозный взгляд, Тимур смиренно вздыхает и затыкается. Повисает тишина.
Углубляюсь в сумку, раскрываю зеркальце и, уткнувшись в него, тщетно пытаюсь ровно нанести помаду.
Губы дергаются. Расставаться с этим парнем сложно.
Мы еще рядом, но душа уже разрывается от предстоящей разлуки. У меня нет повода попросить о встрече — так он быстрее одумается и отвалит в свое прекрасное далеко. Промокнув помаду салфеткой, выжидающе смотрю на него, но в его глазах опять читается невыносимая боль.
— Вообще-то… Мне тоже нужно уладить пару вопросов с дипломной и появиться на работе… — Тимур возвышается надо мной, разглядывает, будто видит впервые, на щеках пятнами проступает румянец. — Но… ты должна знать, что я благодарен. Мне никогда и ни с кем не было так… хорошо. Давай встретимся вечером. Пожалуйста… — он склоняется ниже и жарко шепчет в ухо: — У меня еще много скиллов и идей. Давай опробуем. Если тебе понравится, я буду счастлив, Май…
Его намек понятен, будоражит и вызывает резкое головокружение, но я поспешно отхожу на безопасное расстояние. И вдруг проделываю самый нелогичный и рискованный поступок в своей никчемной жизни: снимаю с крючка еще один комплект ключей — им во время приездов с инспекцией пользуется мама — и опускаю в его теплую ладонь.
Единственный человек, которому я много лет назад доверилась настолько же безоглядно, не оправдал надежд, но я снова проверяю судьбу на прочность. И загадываю: на сей раз все сложится по-другому.
— Вот. Приходи в любое время. Только, ради бога, осторожнее — сделай так, чтобы соседи не увидели… — Тимур прячет связку в карман, настигает меня у обувной полки и быстро целует. Ворох эмоций взвивается в груди, но он надежно поддерживает мои локти, предотвращая падение.
Выглядываю за дверь, прислушиваюсь к звукам, доносящимся из квартир, убедившись в безопасности маневра, выпроваживаю Тимура на площадку. Выждав десять минут, выхожу следом, шагаю в заботливо распахнувший створки лифт и, по разбитому асфальту и листьям одуванчиков, ковыляю к остановке.
Тимур ждет за углом — увязывается за мной, вдохновенно несет какую-то чушь, но не заявляет на меня прав. И в автобусе держится отстраненно — садится рядом, разматывает наушники и, уставившись в пол, весьма правдоподобно изображает незнакомца.
Но плечи и бедра прижаты друг к другу, а невидимые узы оплетают сердца. После хорошего секса и множества правильных искренних слов тело настроено на его тело, душа — на его душу.
За окном мелькает почти летний город — пыльные обочины, беленые деревья и столбы, подстриженные кусты, редкие лавочки, густой лес, многоэтажки центра…
— Я тебя люблю! — Тихо произносит Тимур и, поднявшись, покидает салон на своей остановке.
— И я… тебя… — Одними губами шепчу ему вслед.
***
Обшарпанное фойе офисного здания гудит, как улей, у лифтов наблюдается столпотворение — в пресс-центре на шестом запланирован брифинг, участники боятся опоздать к началу мероприятия. Занимаю выгодную позицию, чтобы в числе первых прорваться в кабину, и краем глаза цепляюсь за синий костюм Олега — "недорыцарь" вертится у второго лифта, но, заметив меня, бледнеет, на высоком лбу проступают капли пота. Он озирается и мечется, как трусливый заяц, однако, не увидев поблизости Тимура, выпрямляется и поправляет пиджак. Меряет меня уничижительным взглядом, изображая, что оскорблен, озадачен и испытывает лишь омерзение к неблагодарной дуре вроде меня. Даже не садится со мной в один лифт — не царское дело.
Прикрываю ладонью рот, но не могу сдержать смех — хохочу в голос, и на меня косятся посторонние люди.
Снова везет — в контору успеваю задолго до прихода Натали, с грустью обозреваю кучу принесенных ею документов и, произнеся матерный заговор на работу, приступаю к разбору завалов.
Гудят кулеры, принтеры и ксероксы, шуршат бумаги, раздаются приглушенные голоса — отключаюсь от реальности и погружаюсь в цифры — чем быстрее освобожусь, тем быстрее увижу Тимура. Отвлекаюсь лишь раз — отправляю ему сообщение, что буду поздно, от него прилетает грустный смайлик, два ряда сердечек и обещание скрасить все лишения, которые я претерпеваю частично и из-за него.
Это так по-детски, но греет душу. С ним я напрочь забываю про свой возраст и чувствую себя девчонкой — влюбленной, восторженной, счастливой и глупой.
Но, ближе к обеду, даже сквозь возведенную стену сосредоточенности замечаю странное — коллеги-мужчины сворачивают на меня шеи, девушки с осуждением пялятся. Тайком оглядываю наряд — лифчик точно на месте, сжимает ребра под тонким голубым свитером, юбка прикрывает колени, на колготках нет стрелок. Теряюсь в догадках, вслушиваюсь в шепот, ветерком летающий по помещению…
Склонившись над соседним столом, моя тощая коллега, не заботясь о приватности, делится последними новостями с товаркой:
— Глянь-ка на Колесникову. У нее за ухом синяк?
— Дорогая, присмотрись… — ядовито щурится та. — Это засос. Говорят, у нее появился молодой ё*ырь. Школьник, или что-то около того… Олег Иванович видел их вчера после работы и был очень сильно удивлен!..
Я попала.
Скриплю зубами, карандаш оставляет на листке рваный след. В нашем офисе работают по большей части неудачники — скучные, заурядные и недалекие люди. Сама такая же — как тут не согласиться с высказываниями начальства о нас в том дурацком чатике. Впрочем, уважаемые боссы плавают в том же болотце.
За неимением иных развлечений, эта тема будет муссироваться еще долго — обрастать несуществующими подробностями, распухать, как нарыв, портить кровь. Ну что ж…
Олег решил играть грязно, и бес, разбуженный Тимуром, снова потирает кулаки. Теперь я не одна, и ни черта не боюсь.
Решение находится самой собой — в процессе подбивания итогов деятельности отдела.
Подавляя ехидную ухмылку, встаю и с первой партией никотинозависимых направляюсь к курилке. Стреляю у самого говорливого коллеги сигарету, но не прикуриваю — запах дыма кажется мерзким и вовсе не привлекает. Пользуясь повышенным интересом окружающих, невинно хлопаю глазами и как бы невзначай «накидываю на вентилятор»:
— Ребят, а вы, случаем, не в курсе?.. Говорят, у Олега Ивановича роман с Натальей Феликсовной. Мне в плановом рассказали, думала, может, и у нас кто-то что-то слышал…
Перед мощнейшей сенсацией меркнут все остальные — сиги едва не вылетают из открытых ртов, озадаченность на лицах сменяется азартом.
Остаток дня работники пристально следят за влюбленными голубками, и, находя малейшее подтверждение их связи, многозначительно переглядываются и со знанием дела кивают.
А я с некоторой тоской понимаю, что часть моей жизни длиной в два года окончательно ушла в небытие. Никаких сожалений — ненужные планы, несбывшиеся надежды, невыплаканные слезы, невысказанные обиды превратились в пыль и рассеялись в пыльном офисном воздухе.
Тело болит, будто по нему проехался каток — болят даже мышцы, о существовании которых я доселе не подозревала. Пожалуй, если Тимур продолжит в том же темпе, я не переживу сегодняшнюю ночь.
