— По-твоему, белки не заслуживают секса?
— Не думаю, что самцы белок сильно задаются этим вопросом, но моя Белка точно заслуживает. Только я не думаю, что сегодня это хорошая идея.
— Ты смотри, а то так недалеко и до целибата.
Миша снова смеется и качает головой, направляясь на выход из комнаты.
— Кофе сделать?
— О, да! — выкрикиваю ему в спину. — С ванилью и тем порошочком!
— С порошочком, — фыркает он. — Ох, Улька, подслушал бы кто-то наши разговоры, заинтересовался бы порошочком.
Миша выходит из спальни, а я с довольным лицом закидываю в рот еще одну конфетку. Да, пожалуй, так можно пережить критические дни. А что? Обо мне заботятся, холят, лелеют и балуют. Гладят и целуют мой живот, мнут спинку. Правда, тут у нас проблема. Как массажист, я точно знаю, как и где надо разминать, а потому не могу до конца расслабиться, а еще постоянно мешаю Мише своими замечаниями. Поэтому ему пришлось закинуть мне в рот лакричную конфету и включить «Дневник памяти», чтобы я заткнулась и омывала слезами его потрясающе удобный матрас, пока он пытается расслабить мне спину.
— Вот скажи мне, Белочка, — начинает Миша, всовывая мне в руки чашку с кофе. Третью, между прочим, но без кофеина, — часто у тебя такая фигня?
— Какая? — я вопросительно смотрю на него, не понимая, о чем речь.
— Боли.
Я вздыхаю.
— Каждый месяц, но так по злому уже давно не было.
— Почему у меня такое ощущение, что мы с тобой открываем друг в друге лучшее? — смеется Миша.
— Потому что так и есть, — пожав одним плечом, отвечаю я.
— А что врачи говорят?
— Что надо заняться спортом, должно помочь. Я это и сама знаю.
— А что мешает?
— На зал нет денег, а дома я ленивая попка.
— У моего приятеля есть зал, я сделаю тебе абонемент.
Я долго молча смотрю на Мишу.
— Я вот сейчас не знаю, как к этому относиться.
— А какие варианты? — устраиваясь поудобнее, спрашивает он.
— Я благодарна тебе и в восторге от твоей заботы.
— Пожалуй, на этом и остановимся, — говорит он, подмигивая. — Но мне интересно услышать «но».
— Но, во-первых, у меня такое ощущение, что меня окружают. — Миша кивает, подтверждая мои догадки. Вот же хитрый стервец! — А, во-вторых, у меня ощущение, что мою жизнь пытаются взять под контроль. Ты пытаешься.
Миша подпирает голову ладонью, упершись локтем в матрас и смотрит на меня с улыбкой.
— Твое чутье тебя не подводит.
— Да? — ахаю я в ужасе. — Ого. Миш, мне такое не подходит.
— Уль, ну вот смотри. Окружаю я тебя заботой, потому что ты мне нравишься, я в тебя влюблен. Это возможность выразить тебе мои чувства, показать их. Но я ведь делаю это не только для тебя, но и для себя тоже. Когда человек испытывает чувства, в нем просыпается потребность оберегать. А контроль — это всего лишь часть заботы. Тут главное удержать баланс и не сорваться в тотальный, потому что это уже пасочки.
— Пасочки? — Я хмурюсь.
— Ну да, финиш. Торбец. Как еще объяснить?
— Типа крайняя степень?
— Именно. — Миша щелкает пальцами, а потом тычет в меня указательным, который я тут же перехватываю и сжимаю в ладони. — Так что, Белочка, все тебе подходит, не дури.
Он приподнимается, облокачивается спиной на ворох подушек, а потом вынуждает и меня двигаться. Прижимает к своему боку и, вздохнув, указывает на телевизор.
— Ты сегодня уже плакала над фильмом.
— Нет, это было от того, что массаж ты совсем печальный делаешь.
— Острячка. — Миша щелкает меня по носу. — Давай, может, фантастически-героический фильм?
— Что-то из «Марвел»?
Миша закатывает глаза.
— Мне «DC» больше по душе.
— О, тогда у нас проблемы.
— Отлично. Обожаю спорить с тобой. Начнем прямо сейчас?
— Так будет нечестно, я сейчас в болеющем меньшинстве.
— Нечестно, зато я выиграю.
— Фу таким быть.
Миша смеется и переключает фильмы. Остаток вечера мы проводим за просмотром комедий, которые не имеют ничего общего с предметом наших споров. Уютно устроившись на плече Миши, в какой-то момент посередине фильма я сладко засыпаю. А утром, накормив меня завтраком и дав таблетки, он ведет меня на прогулку, где поит вкусным кофе и снова кормит вредностями. С таким режимом я в рекордно короткие сроки покроюсь прыщами и растолстею. Нужно принимать Мишино предложение пойти в зал, иначе мне не избежать набора веса, к которому я склонна. Но под конец этого дня, наполненного смехом и заботой, я осознаю, что тот контроль, который Миша имеет над моей жизнью, далек от крайней степени. Потому что он не давит, не лишает свободы выбора. Он советуется и прислушивается, а потом наивно полагает, что решение принял сам за нас обоих. Ну-ну.
Глава 21
— И-и-и готово! — победно вскрикивает Оля, отнимая руки от моей головы.
Я кручу ею из стороны в сторону, чтобы оценить старания подруги. Волосы завиты красивыми кольцами и ниспадают на плечи шикарными волнами. Ух, прямо Афродита. Глаза подведены, губы накрашены, щеки оттенены румянами. Я готова. Встаю со стула и заключаю подругу в объятия.
— Ты — лучшая.
— Да знаю, знаю. Иди надевай платье, принц прибудет через несколько минут.
Я быстро ныряю в черное вечернее платье в пол, обуваю новехонькие туфли, которые по бешеной скидке мне помогла купить Оля, и кручусь перед зеркалом.
— Они там все попадают, — ахает Таня, войдя в мою комнату. — Ну-ка, покружись. Отпад просто.
— Спасибо, девочки.
Я свечусь, как новогодняя елка. Сегодня я безумно довольна своим внешним видом, несмотря на пару лишних килограммов, которые все же отхватила бонусом к заботе Миши во время тех самых дней. Но через пару дней я иду в спортзал, так что под бдительным оком моего благоверного наверняка быстро растеряю набранное сверх меры.
Топаю в прихожую, прихватив с собой маленькую сумочку. Набрасываю на себя дубленку Тани, потому что пуховик к такому платью будет совсем не к месту, а идти вообще без ничего в минус двадцать мне, как минимум, не позволит здравый смысл, а, как максимум, — мой персональный цербер. Как только вспоминаю о нем, раздается звонок в дверь. Я распахиваю ее, ожидая увидеть привычный образ Миши, но застываю прямо с открытым ртом. На Лаврове костюм и пальто длиной до колена. Сегодня его волосы уложены в отличие от ставшего уже привычным беспорядка на голове, потому что он любитель запустить пятерню и ерошить гриву. Особенно когда раздражается. Миша смотрит на меня таким же обалдевшим взглядом, как и я на него.
— Миш, ты или войди или выйди, — подает голос Оля. — Холодно из подъезда, у нас и так батареи не горячие.
— А, да, — отмирает он и делает шаг в квартиру, тут же закрывая за собой дверь. — Ну привет, — уже тише только мне. И голосом таким… ух, прямо ноги задрожали.
— Привет, — отвечаю я, а потом прочищаю горло и повторяю приветствие. Охрипла. Простудилась, может?
— Шапка где? — по привычке спрашивает Миша.
— Да ты что? — Я таращу на него глаза. — Какая шапка? Ты прическу мою видишь? Олька колдовала над ней час, у меня даже шея затекла.
— О, Господи. — Он закатывает глаза. — Поехали.
Мы прощаемся с девочками, я захватываю коробку с подарком для Инны Владимировны, и мы наконец покидаем квартиру и выходим из подъезда. Миша галантно открывает для меня дверь и усаживает в машину, а потом занимает водительское место.
— Мы же договорились, что подарок от нас двоих покупаю я.
— Миш, это неправильно.
— Белка, это как раз правильно. Это ты уже себе что-то там выдумала. Много потратила?
— Почти ничего. На самом деле это просто… — Я краснею, дергая ленточку на коробке. — Там всего лишь вязанные носки. У меня мама вяжет, я ее попросила, только пряжу купила да на пересылку потратилась. Не Бог весть какой подарок, то твоя мама любит выскакивать на улицу в шлепанцах резиновых, а в мороз это небезопасно. Вот я и подумала, что…
Миша не дает договорить. Перехватывает меня за затылок и, резко приблизив свое лицо к моему, целует. Сразу становится так вкусно и тепло, что я даже не ругаю его за съеденную помаду. Когда он отстраняется от меня, я уже едва живая. Задыхаюсь от нехватки кислорода и переполняющих чувств. Миша прижимается лбом к моему и улыбается.
