Или, как я уже сказал…
Еще месяц назад, листая социальные сети Градского, я и подумать не могла о том, что когда-нибудь он сам придет ко мне за поцелуем, а теперь предлагает две недели отношений. Песчинка на отрезки жизни. Этого мало… чертовски для меня мало. Но если я сейчас откажусь, то не получу ничего. Человек может влюбится в другого за две недели? Мне хотелось бы в это верить, потому что только такая надежда поможет мне не сломаться потом. В конце…
— Я согласна… — говорю хрипло.
— Арина, — его голос твердый. — Это не шутка. У этого не будет продолжения. Я хочу, чтобы ты это понимала и потом не искала меня.
— Жизнь здесь и сейчас, да? — бросаю с горючим смешком.
— Да. Именно так. Жизнь короткая штука.
— Я понимаю, — сглатываю ком, застрявший в горле.
— У тебя есть выбор.
— Я согласна! Я давно выбрала тебя! — выкрикиваю в сердцах. — Как ты этого не можешь понять?!
Он делает глубокий вдох и смотрит вперед.
— Хорошо, — бормочет. — Бейсболка тебе сегодня пригодится. Пристегнись.
Я дергаю ремень. Вгоняю его в замок резко, с оглушающим щелчком. Мне трудно держать себя в руках. Мне хочется протестовать. Хочется объяснить ему, что он дурак, если думает, что за две недели я закрою свои гештальты или увижу в нем что-то, чего не замечала раньше. Гниль. Грязь. Другое лицо, которое пошатнет мой идеальный мирок Так он думает? Я знаю его. Знаю! И хочу, чтобы он был моим не на каком-то коротком отрезке времени, который сам нам и отвел, а без гребаных ограничений!
Когда-то мама рассказывала мне о том, как они с папой поняли, что смогу прожить вместе всю жизнь. Что они совпали, как частички сложного пазла и идеально встали рядом с друг другом, несмотря на разницу менталитетов, разницу характеров и социальных слоев. Они приняли друг друга такими, какими они были, и не сломались рядом. Бережно, день за днем и по сей день, каждый оберегает “я” друг друга. Не нужно быть ни для кого идеальным, чтобы тебя искренне любили. Это то, что я хотела бы показать Владу, правда понятия не имею, как…
— Расслабься, — его голос касается меня, как теплый обволакивающий поток. — Сегодня мы кое-что попробуем.
— Секс? — спрашиваю почти без эмоций.
Влад тихо смеется, отрицательно качая головой.
— Кое-что другое.
— Свидание? — бросаю на него взгляд.
— Я не хожу на свидания. Ты слушаешь меня через какой-то специальный фильтр?
— Может, ты все-таки созрел на выходной от самого себя, откуда мне знать? — бормочу.
— Нет, — положив обе руки на руль, он нажимает на педаль и машина плавно пересекает двор моего дома, без разворота выезжая на проспект с противоположной стороны от въезда, через который Градский сюда попал.
Хотя формально я уже совершила прыжок с обрыва, мне требуется время, чтобы совершить его еще и мысленно. С полным чертовым смыслом и расстановкой. Именно поэтому я молчу минуту, а может, множество минут, пока машина несется по проспекту в потоке других машин. Когда она тормозит на очередном светофоре, превозмогая дискомфорт в груди, спрашиваю:
— Это ты организовал нам Лайк Майка? Вчера?
Догадка о том, что эти билеты его рук дело, поселилась у меня в голове еще вчера. Музыка в колонках машины банальное подтверждение.
— Я, — отвечает Влад, послав мне короткий взгляд.
Его глаза опускаются на мои колени, которые я подтянула к груди, сбросив с ног на резиновый коврик внизу кеды. Проходятся по моим ногам до лодыжек и задерживаются на маленьком колечке, украшающем средний палец ступни. Подарок Крис.
Пальцы Градского стучат по рулю в такт битам. Он чешет переносицу, отворачиваясь к лобовому стеклу и оставляя меня с ощущением, что весь этот маршрут по моей коже проделали не его глаза, а его руки.
Он хочет этого. Меня. Хочет…
— Зачем? — Пытаюсь концентрироваться на дороге и городе, убегающем мимо окон машины вокруг нас.
Мы двигаемся в сторону выезда из Москвы.
Мне не приходит в голову спрашивать наш маршрут, разве это важно для самоубийцы? Рядом с ним мне хорошо. Спокойно. Да, спокойно. Это ни с чем не сравнимая внутренняя гармония. Только это не мешает мне чувствовать его присутствие каждым атомом своего либидо, особенно, когда он так на меня смотрит.
— Зачем… — тянет он. — Потому что идея вдруг показалась мне охеренной, — сообщает благосклонно.
— Ты думал обо мне или о себе? — спрашиваю у его твердого профиля.
Уголки его губ дергаются, ответ звучит расслабленно:
— Я думал о тебе. Хотел удостовериться, что ты в норме. Я немного переборщил в машине…
— Я в норме… — бормочу, вспоминая бешеный диссонанс своих чувств в тот день. — Ничего такого ты не сделал…
Я чувствую его взгляд на своем лице, слышу приглушенный совет:
— Ты слишком много думаешь. Я же сказал: расслабься.
— С тобой я не думаю, ясно? — смотрю на него. — Просто чувствую.
Скольжу взглядом по его телу. Упрямо скольжу им по тем местам, от которых приличная девушка в разговоре с мужчиной должна отводить глаза.
Градский вздыхает и кладет затылок на подголовник.
Мы молчим, оба глядя вперед. Дорога вьется вдоль отбойника, обочина засажена деревьями.
Устроив подбородок на коленях, я все же спрашиваю, не выдержав неизвестности:
— Это Рижское шоссе? Куда мы?
— За город. Искупаемся…
— У меня нет купальника.
— Купим по дороге.
Я расслабляюсь, наконец-то приняв «красную таблетку». Прикрыв глаза, слушаю музыку и позволяю молоточкам у себя в висках умолкнуть, чувствуя как из головы уходит напряжение.
По правую руку от меня появляется большой торговый центр, и Влад уверенно сворачивает на парковку. Асфальт плавится под ногами, когда выходим из машины. За тридцать минут пути мои волосы успели высохнуть. Стянув с запястья резинку, завязываю их в низкий хвост, оставив бейсболку на сиденье машины.
Администрация торгового центра на повторе крутит информацию о пропавшем ребенке. Я слушаю вполуха, мы с Владом оба здесь впервые, поэтому не ориентируемся, но, как только поднимаемся на второй этаж на эскалаторе, я вижу отдел нижнего белья и купальников.
— Мне здесь подождать? — Градский тормозит у витрины, засунув руки в карманы шорт.
На манекене за стеклом красуется красный
