заканчивалась. И было приятно наблюдать, с каким энтузиазмом она относится к работе.
— О, что вы… Столетние — это еще совсем молодые деревья. Средняя продолжительность жизни оливковых деревьев составляет от трехсот до шестисот лет. А самое старейшее дерево растет на острове Крит, и многие утверждают, что ему около четырех тысяч лет.
— Ого, я потрясен. — В этот раз я натурально удивился.
— На втором этаже у нас открылось кафе. Если вам нравится вид и энергетика этого места и хотите отдохнуть в спокойной обстановке, можете насладиться прекрасным кофе или чаем, сидя за милым кованым столиком во-он там, наверху…
Она болтала, а мой мозг окончательно отключился. Я рассматривал ее, как диковинку, и размышлял. Возможно, она дочь женщины, с которой жил дядя? Тогда наше дальнейшее знакомство может показаться слегка неуместным или еще хуже — у нее могут возникнуть проблемы из-за меня. Я неподдельно огорчился своей мысли. Но вопреки всему, услышав ее рассказ об ароматном кофе, схватился за возможность:
— Обязательно воспользуюсь вашим советом, если вы составите мне компанию. — Ожидая ее ответ, я даже замер, но, чтобы это не выглядело наглым подкатом, быстро добавил: — Если вам не сложно. Как раз сверху покажете изменения. Мне очень интересно.
Услышав о деловой стороне моего приглашения, она немного расслабилась, кивнула и уверенно повела меня к рекламируемому месту.
Взяв две кружки кофе с молоком, мы сели за крайний столик, откуда действительно открывался красивый вид почти на весь центр. Где-то неподалеку шумел трафик национальной загруженной дороги.
— Так вы работаете здесь все восемь лет? — задал я первый вопрос для приличия, прерывая затянувшееся молчание.
— Да, я приехала в Португалию, когда мне было двадцать, и работаю здесь с первого дня.
Двадцать восемь лет, значит? На два года младше меня, хотя внешне она показалась младше. Кинув беглый взгляд на руки без перчаток, я с радостью не обнаружил там обручального кольца или отметины от него. Ведь даже если бы она снимала его на работе, полоска отсутствия загара все равно бы выдала такой факт.
Время словно ускорило свой ход. Обсуждая жизнь в Португалии, мы не заметили, как проболтали добрые сорок минут. Она с нескрываемой гордостью и восторгом рассказывала о работе, и я не смог не порадоваться, что у дяди получилось найти себе такую верную сотрудницу. Лишь вскользь упомянув имя начальника, ее глаза заблестели от слез. А я не смог сказать, что тоже был знаком с этим потрясающим человеком, да еще и был его племянником. Острая боль кольнула в груди: мне тоже его не хватало, и я до сих пор не мог поверить в то, что его больше нет. Не желая показывать печаль, мы обоюдно быстро поменяли тему. Тем более кто-то мог донести, что девушка сказала мне лишнего о новой хозяйке. У нее могли возникнуть проблемы, а я не хотел втягивать невинное создание в грядущие разбирательства.
Когда португальский коллега нашел ее в кафе и попросил о помощи, при этом окидывая меня недовольным взглядом, девушка вежливо попрощалась, пожелала мне хорошего дня и пошла на выход.
— Надеюсь, мы с вами еще увидимся, — произнесла она без всякого намека, просто обращаясь к приятному клиенту.
— Думаю, очень даже скоро, — высказал я свою надежду вслух, и девушка убежала.
Еще пару минут я наблюдал, как за большим количеством разных растений виднеются невероятной красоты ее рыжие волосы. Поймав себя на совершенно безумной реакции, я наконец-то пришел в чувства и отправился на кассу. На выходе я не удержался и купил горшок с хризантемами полюбившегося красно-оранжевого цвета. Работница, принимающая оплату, когда увидела меня, немного прищурилась. Видимо, пыталась понять, откуда она меня помнит. Но я не стал объясняться и поспешил на улицу. Женщина могла донести весть о моем приезде новой руководительнице, и все бы пошло не по плану.
Хотя и плана у меня особого не было!
Выйдя из центра, я поехал испытывать судьбу домой к дяде. Перед воротами нажал на кнопку дистанционного управления, и, к моей удаче, они открылись, гостеприимно приглашая меня внутрь. Так же я смог открыть ворота гаража, где и оставил машину.
Двухэтажная вилла выглядела слегка заброшенной, словно она не принимала постояльцев уже много долгих месяцев. Не было похоже, что здесь кто-то проживал на постоянной основе. Мне стало стыдно, что в последнее время мы разговаривали с дядей не так часто, как мне хотелось бы. Во время госпитализации я сделал лишь пару попыток дозвониться к нему. Когда не получилось, я выдохнул с облегчением: мне не хотелось беспокоить его и врать, скрывая факт об аварии. Думал, он спишет все на суету при подготовке к свадьбе, а когда все образуется, я сам к нему наведаюсь.
История с Яной была в прошлом, но она снова откликнулась во мне еще большим разочарованием, когда я осознал, сколько драгоценного времени потерял на ее вранье, вместо того чтобы увидеться с дорогим мне человеком. Боль и стыд в равной пропорции бередили душу из-за моего отсутствия на его похоронах. В одном я должен был согласиться с отцом: узнай я о его смерти, свадьбу я точно бы отменил.
Только один маленький факт облегчал мою совесть и приносил много новых размышлений. Его не стало, когда я находился в отключке, а похороны, скорей всего, проходили в момент моей госпитализации. Я не знал, смог бы я перенести перелет в том состоянии. Но я заслуживал знать правду! И меня снова начала раздражать мысль о том, что отец не сообщил мне вовремя. И вообще собирался ли сообщать, не появись на горизонте женщина, претендующая на наследство?
Походив по дому, я решил остановиться в своей старой спальне на втором этаже. И когда заглянул в спальню дяди, находившуюся напротив, мне стало не по себе.
Не было похоже, чтобы его любовница спала здесь после его смерти. Все вещи в комнате принадлежали только хозяину. В огромной коробке на комоде была уйма медикаментов и медицинских приспособлений: для капельниц и не только. Постель смята, видимо, никем не тронута с последнего дня, проведенного здесь дядей. Я ничего не знал о причине его смерти, но эта комната кричала, что здесь жил человек, умирающий в муках. На кресле в углу я заметил плед и открытую на середине книгу. Подойдя поближе и увидев название «Мастер и Маргарита», я вспомнил его любовь к этому произведению и выдавил из себя грустную улыбку.
Похоже, женщина, которая проводила с ним последние