Он даже обнимает меня за талию и притягивает к себе в собственнической манере. Мэдс замечает это взаимодействие, и её улыбка чуть-чуть увядает. Её тёмные волосы подстрижены в аккуратный боб, лицо усыпано веснушками. От неё исходит тот же самый типично американский образ, который так хорошо сочетается с Заком. Судя по рельефным мышцам, которые я вижу под её шортами, я предполагаю, что она тоже спортсменка.
— Я не хочу портить вам настроение или что-то в этом роде, но вы же слышали, что происходит с первокурсниками, которые поступают в университет в отношениях, верно?
— Э-э, что? — спрашивает Зак, и я могу сказать, что он старается не раздражаться на этот вопрос.
Мэдс небрежно пожимает одним плечом, засовывая правую руку в карман шорт.
— Существует своего рода негласное правило, что первокурсники должны быть доступны старшекурсникам — как для мужчин, так и для женщин.
— Извини? — выдыхаю я, безуспешно пытаясь не испугаться этой идеи.
— Моя сестра выпустилась в прошлом году, и она рассказала мне всё об этом. Есть что-то вроде… Я не хочу говорить о дедовщине, но да. Это похоже на дедовщину, — она указывает пальцем между мной и Заком. — Они попытаются разлучить вас. О, и ещё, старшеклассники — особенно девушки — раздражаются, если им кажется, что ты слишком много наряжаешься или слишком стараешься выглядеть красивой.
— Ты, блядь, издеваешься над нами, да? — спрашивает Зак, и Мэдс приподнимает бровь, прежде чем покачать головой.
— Хотела бы я, чтобы так и было. Моя сестра говорит, что они почти ничего не делают — в основном по мелочам, вроде того, что обливают тебя напитками или размазывают краску по лобовому стеклу автомобиля, но я просто подумала, что должна предупредить вас. Никто не любит хулиганов, — Мэдс снова улыбается нам обоим, а затем уходит, слегка помахав рукой.
Зак смотрит ей вслед, ожидая, пока дверь в конце коридора не захлопнется, прежде чем снова повернуться ко мне с выражением беспокойства на лице. Я делаю всё возможное, чтобы поднять нам настроение.
— Звучит знакомо, — предполагалось, что это шутка, но ни у кого из нас ничего не выходит, и Зак тихо ругается.
— Я не хотел никого избивать во время ориентирования, но…
— Давай не будем беспокоиться об этом, пока что-нибудь не случится.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на оркестр, пальцы чешутся сыграть, память возвращается к Чарли. Ему нравилось слушать, как я играю; он работал сверхурочно только для того, чтобы позволить себе взять напрокат арфу, чтобы я могла практиковаться. Может быть, мне стоит попробовать? Если это помешает учёбе, я всегда могу бросить позже.
— Почему бы тебе не показать мне поле? — спрашиваю я, и Зак приподнимает бровь.
Он, вероятно, чувствует, что я сейчас не совсем в себе, но берёт меня за руку и выводит наружу, на солнечный свет.
Каждое мгновение, шаг за шагом.
Шарлотта Карсон — выпускница Академии Адамсон
Я стучу в дверь Марни, сцепив руки за спиной и поглядывая в коридор, где девушки входят и выходят из своих комнат в общежитии. Некоторые из них смотрят на меня с нескрываемым любопытством, и я улыбаюсь, отдавая им честь и гадая, на что именно они так пристально смотрят.
Потому что прошлой ночью у тебя в комнате в общежитии была оргия, тупица.
Я только надеюсь, что у нас всё прошло относительно тихо. В любом случае, я сказала ребятам, что им нельзя приходить ко мне сегодня вечером. Во-первых, мне немного больно, но я не хочу заявлять об этом вслух. Во-вторых, большую часть своего времени в Адамсоне я проводила под присмотром парней, под их защитой. Хотя мне это нравилось — и нравится до сих пор, — также приятно иметь возможность провести ночь в одиночестве, просматривая Тик-Ток, или читая мангу, или что, чёрт возьми, ещё мне захочется делать.
Марни открывает дверь, и я с радостью замечаю, что в одной руке у неё всё для душа. Я поднимаю своё с ухмылкой.
— Я как раз собиралась почистить зубы. Не хочешь присоединиться ко мне? —
Наверное, это странная просьба, но я полна решимости завести друзей. Почти уверена, что больше никогда не встречу другую девушку с гаремом. Это мой шанс. Если я всё испорчу, значит, я действительно такая тупая, какой иногда притворяюсь.
Мы ненадолго встретились сегодня в холле, чтобы выпить молочного чая таро с хрустальным желе, но наша встреча продлилась недолго. Она была занята, и я была занята. Мы совершили короткую прогулку, ровно настолько, чтобы выяснить, что в кампусе есть служебные мёртвые зоны, особенно в направлении общежития, где Черч живёт в комнате один (щедрые пожертвования Монтегю делают возможным многие чудеса). Другие парни поселились в качестве соседей, так как им придется «жить» в кампусе в течение года. Чем меньше людей будет знать, что мы нарушаем правила, тем лучше.
Миранда тоже присоединилась к нам. Когда она впервые поняла, что не может дозвониться по телефону, у неё был такой вид, словно у неё вот-вот случится сердечный приступ. «— Что это? Средневековье или что-то в этом роде?»
Марни улыбается, оглядываясь через плечо. Я выглядываю из-за неё и вижу Миранду, развалившуюся на кровати с мокрой тряпкой на глазах.
— Ты идёшь? — спрашивает она, и девушка вздыхает, со стоном отбрасывая компресс в сторону, прежде чем встать и подхватить свою собственную сумку для душа с поверхности стола.
— Я просто не могу поверить, что нам приходится делить ванные комнаты. Тебе приходилось пользоваться общей ванной в выпуском классе? — спрашивает меня Миранда, когда они с Марни выходят из комнаты, и я замечаю, что многие девочки смотрят на них, а не на меня. Точнее, они пялятся на Марни.
— Ага.
Я стараюсь, чтобы в моём голосе не звучало легкое раздражение. Например, вспоминая тот раз, когда близнецы нашли мои трусики (до того, как узнали, что я девушка) и дразнили меня тем, что у меня есть девушка. Или тот случай, когда Черч вломился в душевую кабинку, которой я пользовалась, намереваясь сфотографировать мой микропенис, чтобы поделиться им с остальной школой.
— В школе только для парней…? — спрашивает Миранда, замолкая, когда я поднимаю брови и поворачиваюсь, чтобы толкнуть спиной вращающуюся дверь ванной.
— Это так же ужасно, как и звучит. Однажды меня затолкали в раздевалку, и за один момент я увидела больше членов, чем мне, надеюсь, когда-либо придётся увидеть за всю оставшуюся жизнь. — Я оборачиваюсь и вижу, что стойка пуста, по всей длине через равные промежутки расставлены каменные раковины в
